Полководцы кавказских войн

Такое положение дел не могло продолжаться долго. Постоянное императорское неудовольствие побудило Николая Николаевича в 1837 году подать прошение об отставке.

Отставка без привычно долгой волокиты была ему дана. Но такое скоропалительное решение монарха удивило многих и в столице, и в рядах русской армии.

Так для кавказского полководца последовала вторая царская опала. На сей раз она была более продолжительной и тянулась вплоть до 1848 года. В российском Военном ведомстве второго генерал-фельдмаршала Дибича-Забалканского, который заступился бы за Муравьева, не оказалось.

Муравьев уезжает из опостылевшей столицы в село Скорняко-во (собственность покойной жены) на берега тихого Дона, расположенного поблизости от уездного городка Задонска. Отставной и опальный генерал-адъютант занялся хозяйством и семейными заботами. Но, если судить по его дневниковым записям, он слов-

НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ МуРАВЬЕВ-КАРСКИЙ ^__________

но чувствовал, что судьба рано или поздно вновь призовет его в армейские ряды и на Кавказ. В том Муравьев не ошибся...

В середине XIX столетия вокруг России начали сгущаться тучи. Наследник султана Махмуда II, внезапно скончавшегося по неизвестной причине (есть версия, что его отравил собственный сын), воинственный Абдул-Меджид сумел-таки защититься от египтян Ункиар-Искелесским договором, который обеспечивал «коллективную защиту Турции». Этот договор свел на нет все дипломатические усилия Н.Н. Муравьева семилетней давности.

Вскоре лондонская конвенция по воле недоброжелателей России в лице Лондона и Парижа ограничила права черноморских государств. Русский Черноморский флот оказался запертым за Проливами. Турция все больше попадала в зависимость от британской короны.

На Северном Кавказе — в Чечне и Горном Дагестане — имам Шамиль, создавший собственное теократическое государство и многочисленную армию мюридов, развернул «священную войну» против «неверных». Он жестоко расправлялся со всеми, кто входил в сношения с российскими властями или не подчинялся ему. Царские войска в борьбе с Шамилем в начале 40-х годов потерпели ряд серьезных неудач.

Отставной полководец Алексей Петрович Ермолов, внимательно следивший из Москвы за кавказскими делами, прочил в наместники на Кавказе вместо бездарного генерала Нейгардта только Опального генерал-адъютанта Муравьева. В письмах, датированных 1844 годом, он уверял Николая Николаевича в том, что более подходящей кандидатуры Император просто не сыщет:

• ' «...Так ведь твои неоспоримые достоинства не только нам, но й высоким особам ведомы. Ты же кроме дарований своих над всеми этими Герштейцвейгами и Нейгардтами еще великое преимущество имеешь: железную волю и непреоборимое терпенье, Против которого ничто устоять не может. Я знаю, что ты в походе ведешь жизнь солдатскую, а с сухарем в руке и луковицею, коими ты довольствуешься, наделаешь таких чудес, какие им и не снятся. Никто из них самоотвержением, подобным твоему, не Обладает».

’ Однако прямодушный Ермолов ошибался. Император Николай I, понимавший, что Кавказское наместничество ждет человека нового, по крайней мере более решительного и по-восточ-ному дипломатичного, не остановил свой монарший выбор на

опальном Муравьеве. Хотя, вне всяких сомнений, кандидатура Николая Николаевича называлась в столичных кругах едва ли не самой первой.

Новым главнокомандующим кавказскими войсками и царским наместником стал граф М.С. Воронцов, много потрудившийся на посту новороссийского генерал-губернатора. Однако, будучи человеком уже преклонного возраста, он никак не годился для руководства военными действиями в горном крае. Посему он из Тифлиса и выезжал впоследствии крайне редко.

Если судить по дневниковым записям, Муравьев воспринял такое назначение на Кавказское наместничество довольно спокойно. Он продолжал усиленно приводить в порядок свои записи о поездках на фрегате «Штандарт» в Турцию и Египет. Ко всему прочему, говоря уже на десяти восточных и европейских языках, он продолжил их изучение, взявшись за штудирование латинского и еврейского.

Опала закончилась для него в самом конце 1848 года. Отставной генерал-адъютант получает из Санкт-Петербурга известие, что «Государю благоугодно, чтобы он находился в его распоряжении». Монаршее пожелание было равносильно Высочайшему указу.

Такое приглашение вновь встать в армейский строй можно расценить только как моральную победу Николая Николаевича.

В январе 1849 года Муравьев прибыл в столицу. В военном министерстве он узнал о том, что вновь зачислен на действительную армейскую службу в чине генерал-лейтенанта. Николай Николаевич был назначен главным начальником запасных батальонов 3-го,

4-го и 5-го пехотных корпусов. В них рекруты проходили начальную военную подготовку, прежде чем попасть в строевые полки.

Затем следует назначение состоять при Военном министерстве. А вскоре — членом Военного совета. Можно думать, что Император Николай I, достаточно мудрый монарх, исподволь знакомил Муравьева с истинным положением дел в русской армии перед высоким назначением на Кавказ.

Назначения следуют одно за другим. 30 декабря 1849 года Николай Николаевич назначается командиром Гренадерского корпуса. То было уже проявление Высочайшего доверия — гренадеры наравне с лейб-гвардией считались наиболее подготовленной к войне частью армии России. Не случайно сын-наследник Императора Великий Князь Александр Николаевич шефствовал над гренадерами.

Согласно тем же записям, в тот год Муравьев избегал острых публичных суждений, все больше вникая в происходящие события. Генерал словно чувствовал грозное для России приближение Крымской войны, не зная еще своего места в грядущих событиях. Но, во всяком случае, он понимал, что его опыт и полководческий талант еще сослужат хорошую службу Отечеству. Дважды георгиевский кавалер искренне надеялся на такое.

Во главе Гренадерского корпуса ему пришлось совершить поход к западным границам Российской империи. Генерал-фельдмаршал И.Ф. Паскевич-Эриванский, светлейший князь Варшавский, наместник Царства Польского, которому в третий раз подчинили Муравьева, начал усмирение Венгрии, восставшей против австрийского владычества.

К границам Венгрии стягивались лучшие силы русской армии. Однако гренадерским полкам вместе с корпусным командиром не довелось повоевать в тот год. Революционная венгерская армия под командованием Гергея почти без сопротивления сложила перед русскими оружие и знамена...

Современники, хорошо знавшие отношение Императора Николая I к опальному, и не раз, Муравьеву, отмечают, что в 1853 году расположение Государя вернулось к нему в полной мере. Здесь тот и другой проявили известную долю такта, чтобы «помириться» во имя государственных интересов России.