Полководцы кавказских войн

Правивший в ней Гассан-бек бежал из собственной столицы, не надеясь отстоять ее вооруженной рукой. Вместо себя начальствовать многотысячным персидским гарнизоном он оставляет брата.

Русские войска стали осадным лагерем на берегах реки Занги. Охватить сильную крепость со всех сторон хотя бы сторожевыми отрядами у Гудовича сил в наличии не имелось. С высоких стен Эривани такую слабость осаждающих усмотрели сразу и не промедлили совершить сильную вылазку. Но навстречу атакующим персам вышел батальон гренадер и в рукопашной схватке заставил нападавших укрыться за крепостными стенами.

Устроив войска в осадном лагере, генерал-фельдмаршал отправил от главных сил два небольших отряда. Он предусмотрительно послал генерал-майора Портнягина стать заставой напротив бродов через недалекую реку Араке, чтобы избежать прямого удара в свой тыл. Такое решение оказалось как нельзя кстати.

Стойкий в бою Портнягин, старый кавказец, имея под командованием всего один Нарвский драгунский полк и немного пехотинцев при четырех полевых орудиях, оказался там на месте. Дважды его атаковали и дважды он отличался, каждый раз не давая вражеской коннице прорваться мимо сторожевой заставы к Эриванской крепости и прогоняя персов обратно за Араке.

Другой отряд под командованием генерал-майора Небольсина пошел берегом Аракса на юг и занял Нахичевань. И там русские отбили попытку персидских войск под предводительством самого наследного принца Аббас-мирзы переправиться через Араке.

Пока гремели выстрелы на берегах Аракса, положение дел перед осажденной Эриванью не менялось. Гудович крупнокалиберной осадной артиллерии не имел, и противник это знал. Сильный численно гарнизон, имея достаточно различных припасов, из крепости больше не выходил, явно не желая принимать боя в открытом поле. К тому же скорая помощь от шаха виделась вполне реально. Персидские вестники пробирались в Эривань почти беспрепятственно. ^'

Все же кавказский главнокомандующий приказал поставить на противоположном берегу Занги осадную брешь-батарею. Составленная из полевых пушек и трех мортир, отбитых у турок, она Повела сосредоточенный огонь по указанному участку крепостной стены. В ней периодически удавалось пробивать небольшие бреши, которые осажденные, однако, каждый раз ночью заделывали.

Неприятель днем и ночью тоже вел по осаждавшим огонь из пушек и крепостных ружей большого калибра. Персы больше всего опасались неожиданного ночного штурма и потому с наступлением темноты выставляли на крепостных стенах усиленную стражу. Дозорные время от времени сбрасывали со стен гйодсветы — горящие факелы, освещавшие подступы к ней, и вели пальбу в сторону русского стана.

Генерал-фельдмаршал Гудович, большой знаток осадной войны, старался измотать вражеский гарнизон. По его приказу русские постоянно устраивали персам ложные тревоги. В ответ каждый раз со стен крепости начиналась яростная пальба, а ярко горящие факелы десятками летели вниз. Пушечная и рркейная пальба из Эривани, между прочим, никакого вреда русским войскам не приносила.

В середине ноября на осадный лагерь в прямом и переносном смысле свалилась с неба большая беда. В горах выпал на редкость

ifc,

обильный снег и заметно похолодало. Теплой одежды осадные войска почти не имели. Связь с Грузией по горным дорогам сразу усложнилась, что грозило еще большей бедой, чем случившийся снегопад.

Боезапас артиллеристов заканчивался, а подвоза новых припасов из Тифлиса не было. В таких день ото дня ухудшающихся условиях генерал-фельдмаршал Гудович решился на штурм Эри-ванской крепости, назначенный по диспозиции в ночь на 17 ноября.

Идущие на приступ главный удар наносили по крепости через пробитую брешь. Разведка неоднократно подтверждала, что ее осажденные успевали заделывать только под самое утро.

На штурм Эриванской крепости отряжалось несколько войсковых колонн. Резерв до поры до времени оставался в осадном лагере. Ему предстояло ворваться в город, когда взошедшие на крепостные стены штурмующие откроют отбитые крепостные ворота, заваленные изнутри камнями и бревнами.

К началу приступа штурмовые колонны сумели незаметно подойти к Эриванской крепости на расстояние половины орудийного выстрела. В ту ночь, равно как и в предыдущие, часовые на высоких крепостных стенах не дремали, бдительно всматриваясь в темноту и прислушиваясь к звукам, идущим со стороны осадного лагеря. Сбрасываемые время*от времени со стены факелы и позволили персам увидеть подходившие в полном молчании колонны русских. В их первых рядах неслись приметные штурмовые лестницы.

Первый же часовой, заметивший нападавших, сразу же выстрелил из ружья. Тревога в осажденном персидском гарнизоне прозвучала в ту ночь своевременно. Когда штурмующие пошли на приступ, их встретили со стены настоящий шквал ружейного огня и пушечные выстрелы в упор.

Главная по диспозиции штурмовая колонна, нацеленная на пробитую брешь, успеха в действиях не имела. Ее командир, бесстрашный майор Симонович, почти сразу же получил тяжелое ранение и выбыл из строя. Заменить такого решительного и боевого начальника оказалось просто некому, и атакующие не смогли проникнуть в брешь.

Другой штурмовой колонне повезло в начавшемся жарком бою — пехотинцы по лестницам взобрались на крепостную стену и завязали на ней рукопашный бой. Однако их смелость и

упорство натолкнулось на, казалось бы, неодолимую преграду. Сражавшимся штыками и прикладами русским солдатам казалось, что персов на стене вовсе не убывает, а, наоборот, прибавляется с каждой минутой.

Генерал-фельдмаршал, наблюдавший ход штурма и руководивший им, попытался развить наметившийся здесь успех. Гудович отправил резервные войска туда, где атакующие взошли на стены Эривани. Но случается совершенно непредвиденное: в том бою один за другим выбывают из строя почти все офицеры — и штурмовой колонны, и быстро подоспевшего на помощь резерва.

Упорный рукопашный бой на крепостной стене шел полночи. Видя, что сопротивление более многочисленного вражеского гарнизона не сломить и чтобы не понести еще больше потерь, Гудович с тяжелым сердцем приказал барабанщикам бить сигнал отбоя приступа.

Штурмующие войска сошли с крепостных стен и отступили от бреши. Она в ту щочь к началу приступа оказалась заделанной почти до самого верха. Последнее свидетельствовало, что персы все же неизвестно как проведали о намерениях противной стороны и, согнав большое число горожан-армян, сумели восстановить целостность крепостной ограды.

Утром в осадном лагере подсчитали понесенные потери. В ходе неудачного ночного штурма погибло и получило ранения 800 человек. Для небольшого отряда в 6 тысяч человек такие потери Смотрелись весьма чувствительно. Русские молчаливо смотрели, как ликующие персы на рассвете сбрасывали с эриванских стен обезглавленные тела русских солдат.

Взвесив все «за» и «против», военный совет осадных войск и главнокомандующий принимают решение: снять осаду Эриванской крепости и уйти на зимние квартиры в Грузию.