Полозов. Мертвый сезон. Том 2

— Я искренне надеюсь, что прежде, чем вы начнёте делать глупости, мы с вами просто поговорим, — холодно произнёс Полозов-старший.

Вот это был сюрприз…

Онемение, волной прокатившееся от кончиков пяток до макушки, моментально вспотевшие ладони и бешеный стук сердца…

Хорошо, что «морок» это маскирует, иначе всю гамму обуревающих Петра чувств и ощущений непременно заметили бы нежданные визитёры.

Да, странный тип, которого если переодеть, сложно будет отличить статью от деревенского кузнеца, какими их представляют все, был тоже здесь. Из образа деревенского силача выбивались только глаза: оценивающие, умные и холодные.

Такие глаза обычно бывают у убийц.

Не тех, кто случайно пырнул в тёмной подворотне своего подельника, чтобы не делиться барышом, нет. Подобный взгляд присущ людям, которые не терзаются муками совести. Никогда. Для них неважно, кто сегодня покинет этот мир: старик или годовалый ребёнок.

Бездушные механизмы, для которых жалость и сострадание — лишь набор звуков. Вот только что этот тип делает рядом с его отцом?

Неужели Петины художества настолько стали поперёк горла Тайному Приказу, что по его душу прислали особого специалиста?

— Кто вы такой, и что вам здесь нужно? — постарался, как можно ровнее произнести Петя, попутно формируя конструкты паралича.

За последние несколько месяцев парень настолько поднаторел в их построении, что получались они уже на автомате. Делая это без добавления силы, Петя научился полностью сформировывать вязь, а потом только закачивать в неё силу.

Изначально это требовало лишь времени, и Полозов-младший понимал, что только тренировки помогут ему значительно расширить связующий канал между сформированным плетением и его энергетическим каркасом. Теперь Петя мог напитывать конструкт силой практически мгновенно.

Разумеется, парень прекрасно понимал, что если бы не сущность прорыва, до подобного результата Пете нужно было бы идти ещё несколько лет.

И сейчас, не считая родового дара, это было его главным преимуществом.

— Загадочный Пепел, ряд убийств в Светлореченске на протяжении нескольких месяцев, пожар в особняке Филинова, его последующее убийство, смена владельца в «Орхидее», — спокойно начал Захар Андреевич, положив ногу на ногу, будто явился не на поимку опасного преступника, а просто пришёл на посиделки со старым приятелем. — Долгое время эти факты оставались для меня между собой не связанными. Ты прокололся в особняке Филина, Пепел, — буквально выплюнул Полозов-старший. — Неумение правильно подбирать подельников сыграло с тобой злую шутку.

Конструкты уже рвались с привязи, но Петя медлил, понимая, что этот вариант мужчины уже наверняка предусмотрели. Но у него есть чем их удивить. Так что можно послушать их сейчас, чтобы понимать свои ошибки. Да и не было смысла сейчас отрицать очевидное. Не та ситуация.

«Хорошо, что они пока не знают про Краевск, — мелькнула запоздалая мысль. — Хотя это уже ничего не решает».

— Кстати, можешь сказать своей девице, чтобы она спускалась, — подал голос здоровяк. — Я знаю, что она наверху.

На звук шагов Алисы Петя даже не обернулся, лихорадочно просчитывая пути отхода. В том, что им придётся прорываться с боем, парень не сомневался.

Вот только как это сделать, чтобы окончательно не засыпаться, парень пока не знал. Всё решит лишь первый удар. Только чей?

Полозов-младший бросил мимолётный взгляд на стену, у которой сейчас стоял пароцикл, небрежно накрытый старой грязной шторой, которую Петя нашёл здесь же на полу. Зачем он, перед тем как идти спать, укрыл «Барс», он сейчас себе и сам не смог бы ответить.

Был маленький шанс, что эти двое ещё не успели заглянуть под тряпьё, срисовав Петин пароцикл, иначе придётся заявлять о пропаже транспорта, снова сочиняя небылицы князю.

— Я советую вам не упорствовать, — пальцы Захара Андреевича нервно обхватили набалдашник трости, — и хочу предупредить вас, что помещение оцеплено. На усиление вызван взвод жандармерии, периметр квартала тоже полностью заблокирован.

— Зачем вы всё это нам говорите? — осторожно поинтересовался Петя, предчувствуя подвох, помимо озвученного его родителем.

— Да всё просто, — снисходительно улыбнулся князь. — Мне нужна полная картина произошедшего. И я намерен её восстановить с помощью вас. Да вы и не в том положении, чтобы торговаться, уважаемый Пепел. А девушку, как мне сказали, зовут Алиса? Ведь так?

«Влипли, — скрипнул зубами Пётр. — Это они могли узнать только от Афанасия. И то, где их с Алисой можно найти, и то, кем они являются на самом деле. Только почему отец продолжает обращаться к нему, как к Пеплу?».

Петя сомневался, что Афанасий мог по доброй воле поделиться подобной информацией с князем и его странным сопровождающим. А на дознание, в народе зовущееся пытками, времени бы им не хватило.

Значит, вывод только один, и он, к сожалению, неутешительный. Этот второй — менталист.

Вероятность практически стопроцентная.

И сейчас индекс опасности здоровяка вырос по Петиной шкале почти вдвое.

«Этого нужно будет глушить первым», — решил для себя парень.

Секунду помедлив, Петя продолжил спуск по лестнице, на которой он первоначально застыл, словно соляной столп.

В голове мелькали мысли одна за другой.

«Что именно они раскопали в голове у Афанасия?».

«Знает ли родитель настоящую личность Пепла?».

«Успели ли они срисовать „Барс“?».

И наконец самая главная мысль: «Как их собираются брать?».

В то, что периметр окружён, Петя не поверил ни капли, прекрасно понимая, что на это князю тоже не хватило бы времени.

Значить вязать их будут увещеваниями, либо наоборот — по самому жёсткому сценарию.

Петя почувствовал, как его веки вдруг начали тяжелеть. Какого чёрта, если на него не действуют всяческие ментальные ухищрения?

Поводок, удерживающий конструкт паралича, со звоном лопнул. В одно мгновение, напитавшись силой из энергетического каркаса, сияющая вязь ударила менталиста в грудь и растеклась по всему телу, осыпаясь искрами.

Грохот упавшего тела был, наверное, слышен и на улице, поскольку веса в здоровяке было не меньше ста двадцати- ста тридцати килограмм.

Князь даже бровью не повёл.

— Нападение на служащих Тайного Приказа грозит любому жителю империи пожизненной каторгой, — монотонно начал перечислять Захар Андреевич, загибая пальцы. — Ежели деяние совершено без злого умысла, то можно обойтись двадцатью пятью годами.