Полуночная роза

— Это член палаты, один из тех, кто в феврале поднял на ноги весь конгресс. Я имею в виду шум в связи с петицией территории Миссури о присвоении ей статуса штата. Конгресс принял к рассмотрению законопроект, дающий право на подготовку конституции и выделение ассигнований. Талмидж предложил утвердить его после внесения двух поправок. Первая предполагает наложение запрета на ввоз рабов, а другая — признание определенных свобод для них. Вторая поправка гласит, что дети тех, кто уже находится в стране, должны получать право на свободу по достижении двадцати пяти лет.

— Теперь я вспомнила это имя, — сказала Эрин. — Да, палата представителей действительно приняла обе поправки, но потом они были провалены сенатом.

Райан раскрыл рот от изумления. Ему еще не приходилось встречать женщин, интересующихся политикой. Тем более женщину, понимающую, что происходит в стране.

— Откуда ты об этом знаешь? — не удержался он.

Эрин, в свою очередь, также изобразила удивление.

— А ты откуда? — ответила она вопросом на вопрос. — Вот и я оттуда же.

— Ты хочешь сказать, что читаешь в газетах новости политики? — не скрывая удивления, спросил Райан.

— Разумеется, читаю. — Она начинала сердиться, потому что в очередной раз была вынуждена что-то доказывать ему. — А что в этом особенного?

— Большинство женщин не…

Эрин не дала ему договорить и язвительно заметила:

— Я не большинство женщин, Райан. Тебе следует хорошенько это запомнить.

Он нахмурился. Ему хотелось устроить очередную словесную дуэль, но на сей раз Райан устоял перед подобным искушением.

— Ладно, — сказал он, вставая из-за стола, — мне надо уехать по делам. Сегодня тебе придется развлекаться самостоятельно. Вот деньги. Если хочешь, походи по магазинам.

Хотя покупки Эрин не интересовали, деньги она взяла, как и брала до этого. То, что Райан давал ей раньше, она припрятала в подкладке своего сундука. Ко времени их возвращения домой Эрин рассчитывала скопить приличную сумму, которую она собиралась передать Магалии.

К вечернему приему она надела платье лимонного цвета с пелериной и украсила волосы пестрой лентой. Посмотрелась в зеркало и осталась собой довольна. Райан одобрит, решила она. Вообще он проявлял повышенный интерес к ее нарядам и любил говорить, что платье «следует выбирать с учетом тех мероприятий, для которых оно предназначено». Конечно, ей не нравилось, что муж занял такую позицию: не ему решать, что и когда ей надевать. Однако Эрин временно уступила, понимая, что ей еще не хватает опыта светской жизни. Когда же они вернутся в Ричмонд, она отстранит его от «дамских дел» и будет сама подбирать себе гардероб.

Перед ужином гости общались в гостиной: слушали музыку, беседовали, пили вино и угощались закусками. Потом все отправились в столовую. Эрин расположилась справа от мистера Талмиджа. Беседа за столом носила самый общий характер. Говорили обо всем понемногу, в основном на житейские темы. Эрин знала, что на подобных вечеринках политические и прочие серьезные вопросы в присутствии дам никогда не обсуждались. Тем не менее она надеялась хоть что-то разузнать о ситуации с Миссури. Все, что так или иначе касалось рабства, сейчас было для нее особенно актуально.

Поднявшись из-за стола, мужчины обычно снова отправлялись в гостиную — со своим коньяком и сигарами. Женщины уходили в другую комнату пить чай или шерри и поболтать о детях и рукоделии. Эрин опасалась, что ей больше не представится возможность обсудить жизненно важный для нее вопрос с таким компетентным человеком, как мистер Талмидж. Поэтому во время короткой паузы в беседе она осмелилась завести разговор на интересующую ее тему.

— Мистер Талмидж, я рада случаю познакомиться с вами. Сейчас много пишут и говорят о Миссури, о предоставлении этой территории прав рабовладельческого штата и о ваших поправках к законопроекту.

Все глаза сразу обратились к Эрин. В столовой воцарилось молчание. Талмидж же изумился, увидев перед собой женщину, поднимающую подобный вопрос. Он откашлялся и пробормотал:

— Верно, наше крыло в конгрессе занимается этим законопроектом.

Даже оказавшись в центре внимания, Эрин не смутилась, настолько велик был ее интерес к этому вопросу.

— Позвольте узнать, мистер Талмидж, как вам видится будущее территории Миссури. Поддержат или не поддержат ее ходатайство другие штаты? И не откажетесь ли вы от своих намерений, если дело с поправками застопорится? Впрочем, конгресс может взять на себя особые полномочия, хотя они и не предусмотрены конституцией. Однако, — продолжала Эрин, еще более осмелев, — высказывается предположение, что это встретит сопротивление части южан, которые увидят в подобной инициативе опасный прецедент. Ведь при нынешнем преобладании представителей от северных штатов в один прекрасный день конгресс может замахнуться на интересы многих рабовладельцев…

В столовой царила такая тишина, что, казалось, было слышно, как лопаются пузырьки в бокалах с шампанским.

Первой заговорила дама на другом конце стола, супруга присутствовавшего здесь же сенатора от южан:

— Вы так говорите, как будто даже радуетесь такой перспективе, миссис Янгблад.

Эрин посмотрела в ту сторону, где сидел Райан. Он наблюдал за ней с напряженным, сосредоточенным видом. В эту минуту она как раз собиралась сказать мистеру Талмиджу, насколько гуманна его идея и как было бы хорошо, если бы удалось осуществить ее. Если бы в конгрессе потребовали от Миссури и других территорий, претендующих на аналогичный статус, вхождения в союз в качестве свободных штатов, это явилось бы первым важным шагом. Возможно, потом рабство перестало бы существовать. Но какой толк от благих намерений и славословий? — подумала Эрин, как бы глядя на себя со стороны. Изображать оппозицию и завоевывать популярность наивными рассуждениями — и это вместо того, чтобы реально помогать освободительному движению. Недостойное, глупое поведение! Поэтому Эрин не стала развивать свои мысли и решила слукавить.

— Ну что вы, мэм… — сказала она с виноватой улыбкой. — Ничего такого я не имела в виду. У моего мужа тоже есть рабы, и я уверена, что он солидарен с Югом. Я всего лишь хотела выразить мистеру Талмиджу нашу озабоченность.

— Мне кажется, лучше предоставить эти заботы мужчинам, — посоветовала дама.

Мистер Талмидж покровительственно похлопал Эрин по руке.

— Как государственному человеку, мне приятно отметить свежие веяния. Когда женщин начинают беспокоить глобальные национальные проблемы, это что-нибудь да значит. Но я тоже считаю, миссис Янгблад, что занятие политикой не для прекрасной половины человечества. Оставьте это нам, старым чудакам. А вы уделяйте больше внимания тому, что вам удается лучше всего, — оставайтесь всегда такими же очаровательными.

Эрин нахмурилась, но промолчала. Она не могла примириться с тем, что устраивало других женщин: им нравилось просто украшать собою жизнь, ей же хотелось стать частью этой жизни.

По завершении ужина она почувствовала себя как бы в изоляции. В дамской гостиной она не принимала участия в общей беседе, ее это совершенно не волновало. Сейчас ей уже хотелось побыстрее покинуть этот город, чтобы у нее не возникало более подобных трудностей — Эрин не могла и не желала держать при себе свое мнение.

Райан ни словом не обмолвился о прошедшем вечере.

Наутро они оставили Вашингтон. Эрин подозревала, что муж устроил этот отъезд несколько раньше, чем планировал, но ничего об этом не сказала.

Они сели в экипаж и поехали на восток через штат Мэриленд к портовому городу Аннаполису — там сделали остановку. Райан распорядился, чтобы кучер остался в имении его друга и поработал у него до их возвращения. Супруги же пересели на небольшой пароход, который Райан нанял вместе с командой.