Помяни черта!

— Ваш.

— А вы что тут делаете?

— Жду вас.

— Давно ждете?

— Час.

— А… — протянула я, — ну, ждите дальше.

Сбросила пакет на стол и, прихватив полотенце, пошла в душ. Все равно все самое ценное на мне и из комнаты, кроме пакета, больше стянуть нечего.

Ополоснулась, повздыхала о том, что одежды сменной так и не купила, влезла в ношеное и мятое, выхожу. Байкер все там же, на кровати, а у него в руках знакомые мне вещи. То есть мои вещи, уехавшие в чемоданах — белый сарафанчик с рисунком цветов китайской розы и комплект бежевого белья, специально подобранного под сарафанчик.

— Не поняла, — я забрала вещи, осмотрела. Узнала по ярлыкам и обрадовалась, чтобы следом тут же возмутиться, — как мои вещи оказались у Вас?

Байкер взял без спроса открытый пакет с кальмарами и полез в него за угощением:

— Переоденьтесь, Галя, — разрешил он.

— Узнаю: кто вы, как здесь оказались, почему у вас моя одежда, и пойду.

— Я домовой. С вашими чемоданами следовал. Когда чемоданы обратно поездом послали, я получил указ от Темного Повелителя — пригласить Вас в Аид. И вот я здесь, а теперь идите, я же знаю, как вам не терпится одежду сменить.

Потерла лицо, думая о том, что такую белиберду можно услышать только под наркозом. И не поверила ни единому слову. Какой Аид! Какое приглашение! Галлюцинации это? Или опять сплю?

— Так, слушайте, как Вас там… Я Вас в чемоданы не запихивала и ничего ни у кого не воровала, чтоб Вы за мной следовали. — Возмутилась я и потянулась к пиву. — В Аид не собираюсь еще лет сто, по крайней мере. Но если Вы признаетесь, что дружите с Женькой и сейчас совместно с ней разыгрываете меня, так и быть, я посмеюсь.

— Галя, оставьте пиво, — улыбнулся байкер. — У вас алкогольная непереносимость. Вы явно не ели, а это вообще опасно.

Мой вопрос он предугадал и остановил, подняв руку с зажатым в ней кусочком кальмара. Следующее, что я услышала, было сказано тоном заботливого родителя:

— Я знаю, потому что в подробностях видел вечер ссоры с Глебом. И последующее забвенье. И не стоил он того четырехдневного отравления, Вы мне поверьте.

От таких откровений из моего прошлого я села на ближайший табурет:

— А Вы кто?

— Топ Томыч, Ваш домовой.

— О-о-чень приятно. — Промямлила я и прижала бутылку с холодным пивом к груди. — А чем докажете?

— Вы любите музыку Майкла Джексона, Уитни Хьюстон и Марайи Кери…

— Иракли, — поправила я.

— Песни Иракли Вы в душе поете. Как только воду включаете, так тут же вспоминаете незабвенные «Вокруг Земли…». У вас аллергия на лимоны, шрам после операции на правом бедре, есть брат. Он недавно был у Вас, хотел попросить машину, но так как Вы дома отсутствовали, взял без спроса.

— Чего?! Мою Skoda?

— Да. Кстати, Женя ваша за прошедшие сутки Нафаню вернула, сама поселилась по соседству.

— Чего? — повторно опешила я. — Нафаню? И куда она поселилась, в клетку, что ли? Или вы о квартире…?

— Да, нет! С Георгием теперь живет. Наш сосед снизу.

Вспомнила, что парень он хороший, и на прошлых ее ухажеров не похож, дала добро:

— С этим ладно. Но Нафаню махонького обратно за что?

— За то, что мышь. — Улыбнулся Топ Томыч, — у ее парня аллергия на грызунов.

— Тогда аллергия у него должна быть и на Женьку — в год крысы родилась.

— Крысы или нет, а ягоды ваши в морозилку переложила. — Пристыдил он меня, покачав головой.

— Так-так…, так они в холодильнике? А мы с Лютым Вам грильяж покупали? И ворюги в квартире были, и он через окно их выкинул? И все прошедшее мне не снилось?

— Нет.

— Ах, вот как! — вскочила я с табурета. — Но почему, почему меня заставили думать, что ничего этого не было?

Смотрю на улыбающегося новоявленного домового, и от догадки такая злость меня взяла:

— Люциус, да?! За рогатого отыгрался… так?

— Не знаю, за что именно. Его помощники, орудовавшие в вашей квартире, ни словом не обмолвились. Деньги в конверт подложили, а его вернули за холодильник, убрались в комнатах. Химию разложили в ванной, сложили вещи в чемоданы, как и раньше. Шоколадку в холодильник вначале поставили целой, потом съели…, оставили обертку.

— Гады! — за шоколадку было обиднее всего. — И чего он меня обратно приглашает? Сам же отослал с глаз долой!

— Не знаю. Но вы очень ценны. В Аид так просто не попасть и редко кого туда зовут. — Авторитетно заявил он и кивком указал на ванную. — Идите, а я пока портал для переброса сооружу.

— Зачем портал? Я никуда не собираюсь.

— А вы мне смерти хотите, да?

— А что, убьет?

— Может.

Пошла переодеваться с одной мыслью: «Ну, рогатый, я за себя и за Том Томыча отомщу!»

Вышла, красиво одетая, причесанная, все еще злая и готовая к бою, а в комнате никаких изменений.

— Где портал?

— Понимаете, это в нашем мире я бы его легко сделал, а в вашем…

Судя по его тону, за бесплатно меня перебрасывать никто не собирается. И как говорил Лютый, за все в моем мире платят.

— И сколько? — поинтересовалась я. И мысленно просчитываю, что Люц вряд ли бы сильно поскупился, послав его ко мне. А значит этот Топ, который Томыч, просто хочет подзаработать. Значит, мстить рогатому буду только за себя.

— Две с половиной тыщи гривен. — Оживился домовой. Глаза блестят, улыбка как у кота чеширского, хоть и кривовата, но сияет. В одной руке бутылка моего пива, в другой сушенная вобла, а точнее ее кусок. Грех такого не обломать.

— А если я не пойду? Сколько отстегнете за собственную жизнь?

— Галя, мы так не договаривались!

— Мы вообще не договаривались. — Я грациозно опустилась на табурет и потянулась за оставшимся куском рыбы. — Договаривались Вы с Люциусом, меня не спрашивали. С меня все взятки гладки. А вот с Вас: найти меня и перебросить.

Я посмотрела на угасшую улыбку байкера-чистоплюя и вспомнила, что от его переброса зависит, где меня выловят. С тяжелым вздохом пришлось пойти на своеобразные уступки:

— Денег нет, я заплатила за номер. Так что эту услугу могу проживанием возместить. Идет?