Попаданец со шпагой

– Сереж, все это, разумеется, здорово и, пожалуй, даже выполнимо, но в мизерных масштабах. И упрется все не в металлообработку, а в химпром. Он ведь возможен только в кустарных объемах и под моим неустанным присмотром. Идеи есть – рук и голов нет. Почти. Я могу допустить, что можно выбить средства на заводик, а кто на нем работать будет? Тем более такую капризную дрянь, как гремучая ртуть или нитроглицерин, производить. Ведь стоит мне отвернуться, и взлетит под небеса все это производство. Нет?

– Пожалуй. Но неужели совсем нельзя?

– Совсем нельзя делить на ноль. Я ведь как раз над этим и работаю: сделал немного нитроглицерина – сразу в динамитную шашку. Но в масштабах колбы, а не бочки. Понимаешь?

– Да уж не дурак. И не в керосиновой лавке учился. Кстати! Керосиновые лампы!

– Думал уже. Не время. Нефть доступна только бакинская. Или ты другие месторождения знаешь? Вот то-то. А там сначала Котляревский должен с персами разобраться. И чеченскую войну нужно будет как-то погасить в колыбели. А сейчас не до того. К тому же под землей не керосин – нефть. Все опять упрется в квалифицированные рабочую силу и ИТР.

– Согласен.

А вот дальше Серега меня крепко оглоушил: ни черта себе – контрразведка на марше. За век до ее создания. Очень полезная штука, надо будет обдумать открывшиеся возможности.

Ну и с финансами я его напряг – хоть на пупе извертись, а достань. А то из казны каждую копейку выколачивать приходится.

Уже светало, и я чуть ли не насильно отправил Горского поспать. Хоть часок-другой.

Да и самому в койку хотелось до ужаса. Но сразу уснуть не удалось: снова всплыло в памяти подмигивающее лицо Силантия. Если связать это с информацией от Сергея – точно нагрел меня пасечник. Только зачем?

А если… Ведь очень похоже на правду: ложь во благо… Если бы не был уверен, что у Ленки нормально жизнь идет, так что нечего и мне комплексовать и рефлексировать, то с Настей бы намного сложнее было. А теперь она у меня есть. То бишь не совсем «есть», но летом обвенчаемся, наверное. И никуда от этого не денусь. Да и не хочу никуда «деваться»!

На этих мыслях меня и сморило.

Проснулся я к полудню. Сереги уже и след простыл, ну да ладно: простились мы заранее, перед сном, координатами обменялись, так что теперь будем на связи.

Мой Планше встал уже давно и обеспечил меня завтраком. Приятно, черт побери! Такую верность и заботу редко встретишь.

Пора и нам в путь-дорогу. Дело хоть и не спешное, но немаловажное.

– Седлай, Тихон!

Романтики с большой дороги

Последующие несколько часов, подпрыгивая в седле, я думал в основном о Сереге. Как бы он мне пригодился! Химик из конца двадцатого века, служит в драгунах в начале девятнадцатого – сюр какой-то. Но, с другой стороны, контрразведка на век раньше – это серьезно. Хватает ума понять, что дать по пальцам великому императору при его попытке наводнить Россию фальшивыми ассигнациями – это немало. Это стоит нескольких дополнительных пудов динамита.

А как сердце обливалось кровью, когда процентов десять произведенной взрывчатки пришлось тратить на обучение рижских солдат-минеров ею пользоваться. Жалко, а куда денешься?

Оружие само воевать не умеет. Вот была бы у меня здесь в загашнике знаменитая тридцатьчетверка. С полным боекомплектом и заправленная по самые горловины баков…

И что? Хорошее железо, красивое… Но пользоваться я им не умею. То есть в лучшем случае я бы освоил стрельбу из пушки и пулемета и оставил бы данную груду металла на месте обнаружения в качестве дота. Разве что пулемет удалось бы отковырять…

Горючку непременно следовало слить и использовать в дальнейшем для огневых фугасов. Вот и все, вероятно. «Грозная броня» без людей, способных делать ее действительно грозной, – груда железа, не более.

Или «сушку» сюда. Керосин опять же сразу слить, и это стало бы стартом победного шествия керосиновых ламп по миру. Алюминий фюзеляжа тоже пригодился бы в качестве драгметалла, а вот оружие следовало бы сразу закопать подальше и навсегда – ничего кроме больших человеческих жертв эта зараза в данное время принести не могла бы.

Лесные дороги в марте. Что может быть поганей?

Разве что ситуация, когда на такой дороге появляется ко всему вдобавок некое чмо с некой «берданкой» и еще одно туловище с вилами.

– Слезай, благородие, – совершенно бесстрашно повел стволом разбойник.

Вот таких развлечений мне, конечно, остро не хватало. Прямо еду и думаю: как бы повеселиться по дороге?

Оглянулся, разумеется: сзади еще двое, один с саблей, другой косиньер. То есть с косой, переделанной под копье. Влипли, в общем.

Мужик с вилами подошел и взял Афину под уздцы:

– Слезай!

Черт его знает, как этот звук описать. Вжжик? Шршршр? Мимо моего уха прошелестел нож, и мужик со сталью в горле стал сползать на землю, так и не выпустив поводьев моей лошади. Ай да Тихон! Он еще и железками кидаться умеет!

Мысли и события пронеслись за секунду, и, прежде чем я успел сориентироваться, грохнул выстрел, и я услышал, как за спиной всхлипнул мой слуга.

Оглянулся и увидел – Тихон привалился к шее своего коня.

Лучше бы вы, сссуки, государя императора на моих глазах убили…

Афина была недееспособна, поскольку в повод намертво вцепился уже мертвый разбойник. Я соскочил с седла и первым делом всадил шпагу в брюхо стрелявшего. Мужик завыл и схватился руками за живот. Этот пока не опасен, а с тыла уже набегали двое оставшихся.

В клиента с косой я разрядил пистолет – на удивление все обошлось без осечки: грохнул выстрел, и парень шмякнулся навзничь. Теперь один на один.

Злодей с саблей выглядел значительно интеллигентней своих подельников: гладко выбрит, что, согласитесь, для мужика совершенно нехарактерно.

Оглянувшись на упавшего собрата по разбою, этот «саблист» с ненавистью посмотрел на меня.

– Ну все, гондон штопаный, в последний раз ты со своими кишками одно целое составляешь…

Браво! «Гондон штопаный» – это «пять!».

Хорошо, что я это не услышал в стойке на расстоянии действительной атаки – точно бы охренел на пару секунд, и делай со мной что хочешь на этом гигантском для поединка промежутке времени…

А так… Ладно, информация принята к сведению – соперник серьезный и работать с ним нужно по-взрослому. Если он в Витькиных боях живым остаться сумел, то железом оперировать определенно умеет. Никакого шапкозакидательства – чревато.