Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов

– Ты сам предложил туда вернуться.

– Я? – кот широко распахивает абсолютно чёрные глаза.

– Да, ты же сказал: начнём сначала. Мы начали в Академии, логично будет туда вернуться.

– Нет, я не о том, – котяра опять клыкасто улыбается. – Меня зовут Шаантарэн, но ты можешь называть меня просто Повелитель. А ещё лучше – мой Повелитель, мур!

Ничего себе просто! Кое-кто от скромности не умрёт.

– А тебя, кисонька, как зовут? – котяра трётся о меня плечом.

И ведь при нашей немалой разнице в росте получается у него так изогнуться, чтобы это сделать. Кот он и есть кот, даже такой.

– Зачем ты меня украл?

– Не украл, а на свидание позвал.

– Зачем? У меня ни шерсти, ни хвоста, ни лап дополнительных. Крыльев тоже, кстати, нет. Ты что, извращенец? – Пользуясь случаем, делаю страшное лицо и отступаю.

– Почему это извращенец? – навострив уши, Шаантарэн выпрямляется во весь свой огромный рост, дёргает хвостами.

– Потому что только извращенец может приглашать на свидание настолько отличное от себя существо. Я, кстати, не извращенка, поэтому на свидание с тобой не пойду.

– Из-за внешности? – он обнажает клыки.

– Даже извиняться не буду: да, проблема во внешности, – соглашаюсь я. – Мы слишком разные, поэтому не стоит даже начинать. Вернёмся в Академию…

Шаантарэн передёргивает плечами, оскаливается, натужно вытягивая вторую пару рук. И вдруг эта вторая пара втягивается в выгнувшееся тело. Втягиваются крылья и шерсть, а на голове, наоборот, прорастают волосы. Облысевшая кошачья морда сминается, словно пластилиновая поделка от тычка. Неизменными остаются только рога и прижатые кошачьи уши. Рыкнув, Шаантарэн встряхивает головой и наклоняется, скрывая изменяющееся лицо занавесью белых удлиняющихся прядей. В этот момент тело уже заканчивает трансформацию в человеческое, штаны сами подтягиваются под уменьшенный размер.

В человеческой форме Шаантарэн оказывается высоким и поджарым. Выпрямившись, он убирает длинные белые пряди с изумительного лица: в тонких чертах остаётся что-то кошачье, особенно в разрезе беспросветно чёрных глаз, и разлёт бровей слишком резок, последние их волоски длинные и слегка завиваются кверху. Тонкие губы при улыбке обнажают белоснежные клыки. Эта улыбка делает лицо с острым подбородком ещё более треугольным. Неземная красота.

Мамочки…

Кошачьи ушки торчком встают по бокам рогов, Шаантарэн шагает ко мне, нежно обхватывает за талию рукой, снова опутывает своими хвостами. Я же отклоняюсь от него, рискуя встать на мостик.

Папочки…

В виде двухметрового шестилапого котика он выглядел как-то безопаснее. 

– Так лучше, мур? – урчит это… это… и, глядя на мои губы, наклоняется с явным намерением поцеловать.

И что делать? Контейнером отбиваться? Что-то как-то идеи по спасению резко заканчиваются.

– Нет, не лучше. Всё равно ты не в моём вкусе.

Мостик дальше делать некуда. Чтобы совсем не переломиться, хватаюсь за свисающие белые пряди, Шаантарэн морщится и склоняется ниже. Прогибаясь (оказывается, можно и дальше, если очень захотеть), безжалостно повисаю на его волосах. Сам виноват!

– Посла здесь нет, – доносится из-за двери. – И он никого не крал…

Створки с грохотом, словно от пинка, распахиваются.

Мы с Шаантарэном одновременно поворачиваем головы, мне приходится ухватиться за его обнажённое крепкое плечо.

Шагнувший в комнату Санаду складывает руки на груди:

– Значит, посла здесь нет? – угрожающе цедит Санаду. – И он никого не крал, да?

Рядом с ним, подёргивая хвостом с кисточкой, понуро опускает голову мужчина с короткими рогами.

– Не крал, – нагло врёт Шаантарэн. – Она впечатлилась моей красотой! И не может меня отпустить!

Внятно возмутиться из выгнутого положения не выходит – я дышу-то едва. Зато выражение лица у меня совсем не влюблённое: скорее для убийства подходит.

И где страшный телекинез, которым я стеллажи отбрасывала?

– Впечатлилась этой твоей красотой? – голос полон яда, взгляд Санаду мрачен. – Ещё скажи, она решила к гарему твоему присоединиться.

– Может даже возглавить! – кошак мартовский, обхватив отросшей второй парой рук, крепче прижимает меня к обнажённому торсу.

– Руки. От неё. Убери, – чеканит Санаду.

Он не шутит о моих матримониальных планах, и от этого страшновато: неужели всё серьёзно, совсем-совсем серьёзно?

– Ну что ты такой злой? – Шаантарэн дёргает хвостами. – Мы же друзья, столько выпили вместе. И она рыжая. Давай, ты просто выйдешь, закроешь дверь и забудешь…

– Давай, – хриплю я, – ты просто прогуляешься в лесок без меня.

– Хотя бы поставь её нормально, – Санаду взмахивает рукой.

Шаантарэн, удерживая в крепких объятиях, выпрямляется вместе со мной и хмыкает:

– И не надейся притянуть её телекинезом – на ней рассеивающий магию комплект. А на мне – штаны рассеивающие.

– Я не собирался никого притягивать, ты сам мне её отдашь.

Да я прямо переходящий приз!

Восстановив дыхание после противоестественного для меня изгиба, оглядываюсь на стол с металлическими контейнерами. Выглядят тяжёлыми. Смотрю на рогато-ушастую голову. Жаль, рога прикрывают макушку от мстительных ударов сверху, так что идея телекинезом притянуть контейнеры и обвалить на эту голову изначально провальна.

– Такая киса нужна самому, – притискивает меня Шаантарэн. – Не отдам.

– Отдашь. Или я сама уйду, – упираюсь ладонями в мускулистую грудь. – Отпусти.

– Киса, – Шаантарэн улыбается мне во все острые зубы. – Ты даже не представляешь, какое счастье тебе привалило в моём лице!

Дыхание восстановлено, так что выдаю накипевшее:

– Ты, морда мартовская, не представляешь, какое несчастье привалило тебе! Я пинцетом хвосты твои поощипываю! Восковую эпиляцию на всю мохнатую тушу сделаю!

– Гор-рячая! – кошак умудряется улыбнуться ещё шире. – Рыжие – просто огонь! Беру!

– Шаантарэн, хватит! – Санаду шагает к нам. – Это уже не смешно.

Оно и раньше смешно не было!

– …не в твоём возрасте... – продолжает приближающийся Санаду.

Яростное шипение Шаантарэна заглушает его голос.

Снова всколыхивается, накрывая нас, тьма и рывком подбрасывает вверх. В этом рывке рогач мартовский успевает подхватить меня на четыре руки.

Тьма тает в свете солнца, открывая вид на черепичную крышу с каминными трубами. Здание в высоту этажей пять. Вокруг – парк. Его очерченная каменной стеной граница далеко, другие особняки ещё дальше. И в радиусе крика живых существ не заметно.