Попутчица
Шрифт:
— Мы уже работаем, — сказал он.
— Это Витя? — мне нужно был только один ответ.
— Да, — Вовка отвернулся. — Мстит, что ты так ловко все провернул.
— Откуда знаешь?
— Родители Сени подсуетились, точнее, подслушали и записали разговор, а потом, в общем, когда вас увезли, приехали они и сразу стали сотрудничать со следствием…
Понятно, хоть что-то хорошее решили сделать для дочери. Ладно, их я поблагодарю, но потом. Сейчас жду врача и того, что он мне скажет.
Когда ко мне вышел молодой мужчина в тонких очках, я
Только поэтому и терпел, потому что этот бритоголовый мужик слов на ветер не бросает.
— Все хорошо, — успокаивал врач, когда я навис над ним, как скала. — Мамочка чувствует себя хорошо!
Я пытался понять, что он только что сказал, но не смог.
— Какая мамочка? — нахмурился. — У нас сотрясение!
— А разве это не может из девушки сделать мамочку? — улыбнулся он.
— Мамочка? — снова переспросил я, пытаясь понять, как это могло произойти. Хотя, чего пытаться-то, как будто не знаю, откуда берется дети! Но мы ведь….
— Вижу, что мыслительный процесс запущен, — усмехнулся врач и крикнул на весь коридор: — Светлана, успокоительное приготовь! — а потом посмотрел еще раз на меня и вздохнул: — Двойную дозу! Для молодого отца!
Вовка захохотал, уткнувшись лицом в колени, а я смотрел то на него, то на спешащую ко мне всю ту же медсестру, только вместо кофе она несла прозрачный стаканчик с водой.
— Ой, — улыбнулась девушка. — Поздравляю!
А сама этот стакан мне сует, чтоб выпил. Ну я его в три глотка и осушил, совсем не понимая, чего это люди смеются, снисходительно так смотрят и куда-то меня ведут.
— Точно? — мои вопросы заставляют врача лишь закатывать глаза, что-то бубнить под нос и твердо отвечать:
— Точнее не бывает! Срок маленький!
— Мы болели! — вспоминаю и быстро начинаю перечислять препараты, которые принимала Есения.
И, господи боже, осознаю, что уже давно перешел на «мы»: у нас сотрясение, мы болели, мы… беременны… За разговорами и моими «густыми» мыслями, которые похожи на вязкий и тягучий мед, заходим в палату, где моя красавица лежит на кровати, накрытая тонким одеялом, и безмятежно спит.
— Не нервничать, — строго напутствовал врач. — И вам тоже!
— Угу, — кивнул, прошел к небольшому креслу и рухнул в него, потому что ноги как-то подкосились и вообще, кажется, успокоительное стало действовать.
— А кто? — хватаюсь еще за одну мысль и поясняю, когда врач проверяет состояние Есении и удовлетворительно хмыкает: — Кто? Мальчик или девочка?
— Пока сказать сложно, но что-то мне подсказывает — будет сын! — он улыбнулся и вышел, прикрывая дверь.
А я, как последний дурак повторял то вслух, то про себя:
— Сын! — и гордость такая наполнила, что захотелось выскочить в коридор и заорать во все горло: «У меня будет сын!», но взгляд вновь вернулся к Сени, к ее перевязанной голове, пересохшим губам и бледному, почти белому лицу, и сердце сжалось несколько раз
подряд в болезненном спазма. Даже это место кулаком потер и пару раз стукнул, словно от таких нехитрых действий мой мотор заработает бесперебойно. Сейчас самое главное поставить ее на ноги, потом пройдем полное обследование, чтобы быть уверенными — нашему малышу ничего не угрожает. И улыбка сама собой расползлась по лицу.Снова подскочил на ноги, поправил идеально лежащее одеяло, коснулся губами щеки, поцеловал руку и тихо, так чтобы могли услышать только мы с ней, произнес:
— Спасибо, любимая, спасибо!
И все, силы на этом кончились. Снова сел в кресло, вытянул ноги и понял, что адреналин, на котором держался все это время, кончился. Глаза сами собой постепенно закрылись. Вова, который заглянул в палату и быстро оценить обстановку, тихо сказал:
— Покараулю тут.
Вот правильно он решил, нечего здесь всем отираться. Со своей будущей женой я хочу побыть один на один, даже если все это время мы будем просто спать!
Не знаю, сколько времени мне удалось подремать, но проснулся от того, что рядом кто-то кряхтит. И сразу в голове взорвалась мысль — Сеня!
Вскочить резко на ноги было большой ошибкой. Кресло не комфортабельное и ноги моментально свело болью, да так, что упал на колени и похоже напугал не только свою девушку, но и пациентов из соседней палаты. По ногам пробежали мелкие неприятные иголочки, да такие, что не чувствовал ничего, но упорно на коленях дополз до кровати и услышал тихое и жалкое:
— Пить…
И голос у нее такой слабый, и глаза напуганные и явно не понимающие ничего. Эх, Сеня, маленькая моя девочка! Ничего, сейчас тебя напою и поблагодарю того человека, который додумался принести стакан с водой.
Стакан в руке почему-то чуть заметно дрожал, но я осторожно поднес его к губам, одновременно крайне осторожно чуть приподнимая голову Есении, которая жадно делает несколько глотков воды, а потом распахивает глаза:
— Жив! Ты жив!
И все, у нее началась самая настоящая истерика. Ничего на ум не пришло другого, как обнять, положить голову на ее ноги и тихо проговорить:
— Дорогая, нам нельзя волноваться!
Девушка всхлипнула и, чуть заикаясь, спросила:
— Потому что голова болеть будет?
— Нет, потому что мы ждем малыша…
Глаза ее расширились по мере осознания происходящего, рука непроизвольно легла на живот, а рот открылся от удивления.
— А? — только сказала, ошарашено переводя взгляд с меня на себя.
— А я стану отцам! Я так рад!
— Правда? — она спросила насторожено.
Вот скажи, что не правда, задушит ведь собственными слабыми руками.
— Правда! Только ты теперь просто обязана выйти за меня замуж!
— Теперь-то да, — задумчиво кивнула она. — А как ребята?
Именно после этого вопроса открылась дверь и в палату просунулась голова сначала Вовки, потом Марка.
— А мы живее всех живых! — улыбались они, переводя взгляд на меня. — Уже можно?
Кивнул в знак согласия, а эти клоуны вошли всей большой компанией, да еще и с огромным букетом роз.
— Мы, это… — переглянулись. — Поздравляем с наследником!