Попутного ветра, господин дракон!

– Эй, Крас. Давай поговорим по-взрослому. Есть претензии – говори, хочешь поединок – мы бегать не будем. Но не надо гадить исподтишка, – начала Марша.

– Имей в виду, ты можешь оказаться с нами в одном окопе, – добавил Берни, вдохновленный речами Милтона.

– Хочешь, покажем, как мы выбрались из подвала? – любезно предложила я.

И мы показали, выбрав в качестве объекта приложения своих сил одну из мишеней для стрельбы, которая после нашей демонстрации также разжилась дырой посредине.

– Ну что, мир? – Мы смотрели на сбледнувшего Нила.

– Мир, – буркнул он и скорее отошел в сторону.

А к нам на всех парах неслась красотка Элла Клэй (я таки удосужилась узнать ее имя), свистя и ругаясь на чем свет стоит. Разумеется, через несколько минут мы втроем уже шагали к Милтону с очередной запиской.

– Другое дело, молодцы, – кивнул он, выслушав наш рассказ. – В смысле – как вам не стыдно, чтобы больше такого не было. А в качестве взыскания прогуляетесь сегодня в Эстин, купите все вот по этому списку и принесете завтра на занятия. – Он вынул из ящика стола сложенный лист бумаги и мешочек с монетами. – Все ясно? Тогда чтоб больше я вас сегодня не видел.

В Эстин мы отправились все втроем. Список оказался внушительным, но мы разделились и справились с ним довольно быстро. Марша, к тому же, прикупила в кондитерской леденцов. Берни заглянул в мастерскую, чтобы раздобыть новые детальки для своего очередного бахающего шедевра. А вот у меня планы были грандиозные.

Вчера пришел новый номер журнала, и в нем я обнаружила чертежи прекрасного воздушного змея в виде дракона. Размах его крыльев был едва ли не больше, чем моих рук, вытяни я их в строгую линию. И еще хвост – длинный, развевающийся на ветру… Так что я сразу загорелась сделать и запустить такого же. Для этого нужны были рейки, бечевка (этого добра у меня было навалом, пространственный чемодан еще и не то вместит) и плотная непродуваемая ткань. Вот ее-то я и пошла искать.

– Есть хорошая парусина, – кивнул продавец в четвертой по счету мастерской, – голубая и бордовая. Какую выберете?

Я призадумалась: голубой воздушный змей на фоне неба?.. Ну нет.

– Давайте бордовую, – решила я.

– Эм… – подала голос Марша, – Ди! Не хочу тебя расстраивать, но запускать бордового дракона на территории академии не стоит: аналогии с ректором уж точно не избежать.

Вот же хрущ, что-то я и не подумала.

– А мы не в академии, а здесь, в парке! – пришел на помощь неунывающий Берни. – В Эстине-то можно?

– Наверное, да, – неуверенно кивнула водница.

Несколько дней у нас кипела работа. Мастерскую мы развернули на крыше старого лабораторного корпуса. Клеили, вырезали, шили, натягивали. Марша раздобыла где-то золотую краску, и мы нарисовали нашему змею желтые сверкающие глаза.

– Как будем тащить этого красавца до парка? – спросил огневик, когда работа наконец-то была окончена.

– В пространственном чемодане, – предложила я, – должен влезть.

– Тогда завтра после уроков торжественный запуск!

Ага, знали бы мы, чем это все закончится.

Погода была отличная: солнечная, с ветерком, – то что нужно. До парка мы добрались без приключений. Аккуратно выгрузили змея из чемодана, я надела перчатки, чтобы не обжечь руки леером, проверила направление ветра и, держа нашего дракона в одной руке, а леер – в другой, начала разбег. Натяжение бечевки почувствовала почти сразу и принялась понемногу отпускать леер. Змей взмыл в воздух. Я, радуясь как ребенок, направляла небольшие воздушные потоки, заставляя его лавировать.

– Попутного ветра! – кричала я, и этот восторг передавался моим друзьям.

Темно-красный дракон, парящий на фоне неба… Как же это было красиво! Не зря мы несколько дней на него потратили, определенно не зря.

А потом запускать дракона захотел Берни.

Я еще раз объяснила, что и как нужно делать, и передала ему перчатки. Он покивал понятливо, чуть не приплясывая от нетерпения, и побежал. Все шло неплохо: змей начал набирать высоту, Берни отпускал леер и почти поймал нужный поток, когда произошел казус – в парня на всех парах влетел хрущ. Откуда он взялся в парке в конце первого месяца осени, я понятия не имею, но худшего времени для своего появления он выбрать просто не мог.

Берни от неожиданности вздрогнул, отпустил бечевку, а с пальцев его, взмывая вверх, слетел огненный заряд, пережегший большую часть леера и заодно подпаливший нашему дракону роскошный развевающийся хвост.

Ничем не сдерживаемый змей под наши общие стоны взмыл в небеса и полетел, куда ему указывал ветер.

А ветер, между тем, дул в сторону академии.

– Вот же шляпа! – забегала я, схватившись за голову и наблюдая, как парусиновый дракон с подгорающим задом и выпученными золотыми глазами неотвратимо приближается к главному корпусу. Не стоило и надеяться, что его финальный выход останется незамеченным.

– Как думаете, ректор узнает? – ровным голосом спросила Марша.

– По-моему, тут без вариантов, – так же отстраненно ответил Берни.

– Нет, узнает ли он, что это мы?

– Так, подождите паниковать. – Я еще пыталась сохранять спокойствие. – Ну что тут такого? Змей и змей. Мало ли в мире темно-красных драконов? В конце концов, скажем, что это… аллегория.

Два скептических взгляда были мне ответом.

– Дагон ректор сгорел на работе, или жжет зарядом, или… спалился…

– Диона, помолчи, пожалуйста, и без того тошно, – бесцветно отозвалась водница. – Пойдемте назад, все лучше, чем сидеть тут и строить предположения одно другого хуже.

Возразить было нечего, и я, подхватив чемодан, поплелась за друзьями по дороге в академию.

Возвращаться было страшновато. Так и казалось, что сейчас раздастся трубный глас: «Студенты Стилл, дель Фейт и Римингтон – срочно к ректору!» И глас раздался. Не трубный, правда, зато вполне знакомый и принадлежащий нашему куратору.

– Расходимся, любопытные мои. Представление окончено! Создателю сего шедевра настоятельно рекомендую держать свое авторство втайне даже под пытками. Целее будет.

Картина, представшая нашему взору, заставила нас втроем нервно сглотнуть: наш многострадальный дракон – подгорелый, мокрый (здесь, кажется, поработали водники, тушившие возгорание) висел вниз головой, зацепившись обрывком бечевки за карниз главного купола. Одно крыло его обвисло: планка не выдержала таких издевательств. И общий вид нашего змея внушал острое чувство жалости. Самое поганое, что при всем при этом он умудрялся раскачиваться маятником прямо перед окнами ректорского кабинета.