Портрет дамы

— У м-меня записка от графини, — проблеяла я наконец, не осмеливаясь посмотреть ему в глаза. Поэтому все, что мне оставалось — это зачарованно глядеть на его обнаженный торс.

Его почти безупречно гладкую золотистую кожу, под которой играли рельефные мышцы, портил лишь красноватый шрам на левом боку и странной формы Родимое пятно под сердцем. Как я догадалась, этот шрам остался от раны, которая заставила его вернуться домой несколько месяцев назад. Что до родимого пятна, казалось, оно было сотворено не природой, а человеческой рукой.

«Солнце», — с удивлением подумала я, с трудом сдерживая желание коснуться его рукой.

Ведь стоит мне только поддаться этому кажущемуся невинным искушению, и я окажусь побежденной куда более опасными желаниями.

— Записка может подождать, по крайней мере некоторое время, — тихо сказал он, притягивая меня ближе к себе, так что я оказалась в стальном кольце его сильных мускулистых рук. Говоря, он касался губами моего уха, заставляя меня дрожать. Тепло его тела расплавляло мою решимость сопротивляться.

Внезапно дверь затряслась под ударами тяжелого кулака, рассеяв наваждение.

— Капитан, вы просили сказать вам, когда все соберутся, — прогремел голос из-за двери.

Грегорио разразился проклятиями, в которых прозвучало разочарование с некоторой долей веселья. Он разомкнул объятия, отпуская меня.

— Кажется, это становится традицией, — сказал он с унылой улыбкой, качая головой, и крикнул солдату: — Пусть садятся на лошадей. Я скоро буду.

Его вальяжные манеры исчезли, уступив место собранности, с которой он пригласил меня в комнату.

— Боюсь, что мои апартаменты не столь роскошны, как у графини, — с иронией сказал он, — но ты можешь присесть, пока я одеваюсь. У тебя есть выбор между кроватью и скамейкой. Они одинаково неудобны.

Я предусмотрительно села на жесткую деревянную скамью возле простого деревянного стола. Он подошел к большому шкафу и начал вытаскивать оттуда одежду. Чтобы отвлечься от созерцания наиболее интересной части его полуобнаженного тела, я огляделась по сторонам.

Комната Грегорио и светлые меблированные апартаменты учителя, забитые книгами, бумагами, разного рода диковинами, отличались словно небо и земля. Жилье капитана было довольно аскетичным. Источником света служил один-единственный фонарь и несколько высоких узких окон, так что здесь всегда царил сумрак. Потемневшие кирпичные стены явно никогда не видели гобеленов, но были знакомы с мечами, щитами и доспехами, судя по коллекции, висящей возле широкого резного шкафа.

Он, а также упомянутые мной кровать, аккуратно заправленная коричневым шерстяным одеялом, стол и скамья являлись единственными предметами обстановки комнаты. Была еще полка на стене, на которой стояли кружка, чашка и тарелка. Все остальное, видимо, помещалось в шкафу.

Это было пристанище солдата, который нигде не задерживается надолго. Или, если бы не оружие на стенах, комната равно могла бы принадлежать и монаху.

К этому моменту он натянул чистую белую рубашку, длинный, красный с золотом камзол и привязывал к последнему черные короткие штаны. Рукава были Уже пришнурованы, и он выпустил белую ткань рубашки сквозь разрезы. Затем он повернулся ко мне.

— Дай мне письмо.

Я кивнула и вытащила из рукава кусочек кружева. Теперь, когда он был полностью одет, я чувствовала себя более уверенно. Он взял у меня платок, разрезал стежки ножом и прочел записку. На его лице появилось задумчивое выражение.

— Графиня также поручила мне сказать, что Моро объявит о помолвке этой ночью, — сказала я. — Герцог Понтальба, которого вы едете встречать — ее будущий муж. Их свадьба — часть соглашения между двумя герцогами.

— Я слышал об этом.

Он по-прежнему не отрывал взгляда от записки. Его слова подтвердили догадки Леонардо, что герцог кое-что ему рассказал. Вспомнив наш разговор на площади перед собором, я была не слишком удивлена тем, что, в отличие от расстроенной Катерины, Грегорио скорее обрадовала эта новость.

Он аккуратно сложил записку и платок и сунул их за пазуху, после чего переключил внимание на меня.

— Ты же не ожидала, что я начну обливаться слезами при этом известии, — сказал он с чуть ироничной улыбкой. — Ты знаешь, что я ждал этого дня. И теперь, когда он наступил, мы должны подумать о будущем, потому что время не ждет.

Он медленно обошел вокруг меня, словно гладкая черная пантера, готовящаяся к атаке.

— Прежде всего, возвращайся назад и скажи графине, что я согласен на ее просьбу и буду ждать ее в башне примерно за час до полуночи. По всей видимости, она желает, чтобы наше прощание было, скажем так, физического характера.

Я вспыхнула, но заставила себя кивнуть. Не уверена, заметил он это или нет, во всяком случае, он продолжил как ни в чем не бывало:

— С моей стороны было бы неучтиво отказать ей в последнем желании, разве не так? И поскольку, вероятно, Моро настоит на том, чтобы свадьба состоялась немедленно, вряд ли в дальнейшем нам представится возможность для подобной встречи.

Он остановился прямо за моей спиной, положил руки мне на плечи и прошептал на ухо:

— А сейчас, моя дорогая Дельфина, ты должна выбрать, с кем ты… с Катериной или со мной.

— Я… я не понимаю, — честно призналась я.

Я почувствовала, как он сдавил мне плечи.

— Это очень просто, — ответил он тоном змея-искусителя. — У меня есть план, который сделает меня богатым человеком, гораздо более богатым, чем я когда-либо мог стать, получая жалкие гроши от Моро и его подобных. Останься со мной, стань женщиной капитана стражи, и я разделю с тобой это богатство. У тебя будет жизнь, о которой ты не могла бы и мечтать. — Он замолчал на время, достаточное для того, чтобы я задумалась над этой возможностью, и затем продолжил скучным голосом: — Выбери Катерину, и ты останешься служанкой до конца своих дней.

Я вырвалась из его рук и повернулась.

— Предположим, я выберу тебя, — спросила я, вглядываясь в его лицо и пытаясь отыскать подвох, — что я должна буду сделать?

— Все очень просто. Все, что от тебя требуется — это сделать так, чтобы она пришла на эту встречу сегодня ночью… и ты тоже должна быть там и тайком наблюдать за всем, что будет происходить.

Должно быть, на моем лице были написаны удивление и ужас от подобного предложения, потому что он тихо засмеялся.

— Моя дорогая Дельфина, не стоит так пугаться, — ответил он, хотя по стальным ноткам, прозвучавшим в его голосе, я поняла, что он не шутит. — Поверь, я прошу тебя об этом не ради собственного извращенного удовольствия. Мне необходим свидетель, иначе во всем этом нет никакого смысла.

— Ты собираешься шантажировать графиню, — снизошло на меня внезапное озарение. Я встряхнула головой. — Но я по-прежнему не понимаю. Всем известно, что многие придворные дамы развлекаются с мужчинами и до, и после замужества. С какой стати ее должно это напугать? Как эта история может навредить ей?