Портрет кавалера в голубом камзоле

Незадачливый гость, кашляя, не мог ответить и замахал рукой. Лавров подмигнул Глории. Она сделала строгое лицо:

– Санта!

– Я все понял…

Великан сгреб Колбина в охапку и потащил в ванную.

– Ты его сглазила, – прыснул Лавров, как только они удалились.

– Не говори чепуху! Привез новости?

– Неутешительные…

– Лихвицкая? Или Бузеева?

– Первая…

Ванная находилась в глубине коридора, оттуда был слышен кашель гостя, плеск воды и рокочущий басок Санты.

– Ты поэтому приехал? – спросила Глория.

– И поэтому тоже, – кивнул начальник охраны.

– Жизнь похожа на кинофильм… Знаешь, что герой погибнет, но ничего изменить нельзя. Остается просто смотреть.

Лавров отправил в рот полную ложку варенья и покачал головой:

– Зачем же я бегаю, пристаю к людям с дурацкими вопросами, нервничаю?

– Для самоуспокоения.

– Я и так был спокоен!

– Хорошо. Для моего успокоения, – улыбнулась Глория. – Ты доволен?

– Чему радоваться? Погибла молодая женщина… при странных обстоятельствах. Я бы на месте Зубова закрыл этот театр к чертовой матери.

– Лихвицкая умерла в театре?

– Нет… у себя дома. В съемной квартире. Утонула в ванной, как ты и предполагала. Роковое совпадение.

– Я не имею к этому отношения.

– Да знаю я, знаю! Вот скажи, если бы Жемчужная отказалась от роли Клеопатры, она бы осталась жива?

Глория развела руками. У нее не было ответа.

– Их кто-то убивает, или они…

Лавров запнулся, прислушиваясь к звукам в ванной. Петр Ильич перестал кашлять. Скоро он вернется за стол, а при нем поговорить не удастся.

– Что ты узнал про Лихвицкую?

– В общем, картина та же, что и в первом случае, – торопливо заговорил начальник охраны. – Подозреваемых нет, улик тоже. Вернее, подозревать можно кого угодно, а толку-то? Официальная версия – несчастный случай. Лихвицкая впала в депрессию после смерти Полины, принимала снотворное, злоупотребляла спиртным. Вообще-то она не пьющая, а тут… перебрала, видимо, полезла купаться, уснула и…

– Ты сам что думаешь? – перебила Глория.

– Эксперт поделился со мной результатами вскрытия. За деньги, разумеется. Лихвицкая захлебнулась в собственной ванне, – в ее легких была вода. То, что перед смертью она много выпила, подтвердилось. В ее крови обнаружился сильный транквилизатор. Из тех, что дают буйным сумасшедшим. В смеси с водкой это вызвало потерю сознания, а затем смерть. Опять лекарство! – подчеркнул Лавров.

Тень докторши Шанкиной появилась в столовой и темным облаком промелькнула перед глазами.

– Предположительно, погибшая сначала улеглась в теплую воду, потом приняла таблетку. На полочке у раковины стоял пустой стакан со следами ее губной помады. На полу валялся халат, который она сняла. Тело пролежало в воде несколько дней, пока соседский пес не почуял запах тления.

– И никаких намеков на убийство? – спросила Глория.

– В принципе никаких… У Лихвицкой наверняка был бойфренд. Стоило бы его допросить.

– Его нашли?

– Бойфренда? Быстрая ты очень! Во-первых, никому не интересно вешать на себя «глухарь». Во-вторых, Лихвицкая вела замкнутый образ жизни. Если с кем и делилась сердечными тайнами, то с Полиной. А та уже ничего не расскажет. Все концы оборваны. Пойми ты, следственный отдел завален куда более серьезными делами. В основном смерть Лихвицкой вписывается в несчастный случай.

– Откуда у нее взялся сильнодействующий препарат для буйных?

– Я сам над этим думал. Эксперт считает, что она могла попросить у кого-нибудь одну таблетку. Лихвицкая пила снотворное на ночь – обычное средство от бессонницы. Этого ей могло показаться мало, и она раздобыла препарат покруче. Чтоб уж наверняка успокоиться. Не будь она пьяна, с ней ничего страшного не случилось бы.

Глорию его доводы не убедили.

– Соседи не видели, приходил кто-нибудь к актрисе?

– Я забрасывал удочку… но ничего путного не поймал. Соседи никого не видели, ничего не слышали. В театре считали, что Лихвицкая уехала отдыхать. Ее недолюбливали за преданность Жемчужной, но явных врагов у нее не было.

Глория молчала, обдумывая сказанное. Тем временем в столовую вернулся Колбин, сел на свое место и взялся за блинчики. Он помешал голубкам ворковать и был счастлив. Ему не хотелось есть, но он запихивал в рот кусок за куском.

Начальник охраны со скрытой неприязнью наблюдал за ним. Глория решила проверить свои магические способности и мысленно приказала Петру Ильичу уезжать в Москву. Тот и бровью не повел. Желание досадить Лаврову оказалось сильнее внушения, сделанного начинающим магом. Вернее, магессой.

Карлик, прячась в углу за торшером, корчился от смеха. Никто, кроме Глории, его не видел.

«Смотри и учись», – беззвучно вымолвил он и направил на Колбина сосредоточенный взгляд.

Тот заерзал, отложил вилку и оттянул ворот джемпера.

– Фу-у-у-х… душно…

Колбиным вдруг овладело необъяснимое беспокойство. Он поглядывал на часы, потирал лоб, вздыхал… и в конце концов решил покинуть честную компанию.

– Прошу прощения… у меня дела. Да! Я и так… засиделся. Нельзя злоупотреблять гостеприимством. Благодарю за угощение…

Он встал, подошел к хозяйке, суетливо поклонился и, пробормотав «до свидания», почти бегом выкатился за порог. Будто у него пол горел под ногами.

– Что с ним? – фыркнул начальник охраны.

– Санта! Проводи гостя! – крикнула Глория.

Она тряхнула головой и потерла виски. Ей стало нехорошо.

«Видела, как он пулей вылетел из столовой? – ликовал карлик, потирая руки. – Это легко! Я тебя научу…»

– Нет уж… я сама…

Лавров нахмурился, не понимая, о чем она говорит. Карлик исчез, рассыпавшись на тысячи пылинок, которые закружились в луче закатного солнца.

– Я сама, – повторила Глория.

– Что «сама»?

– Провожу человека…

Сопровождаемая изумленным взглядом начальника охраны, она поднялась и поспешила вслед за Колбиным. Сердце неистово колотилось, в ушах стоял звон. Она выскочила на крыльцо в домашних тапочках, забыв накинуть теплую куртку. Морозный воздух привел ее в чувство. Она судорожно вздохнула, унимая сердцебиение, прижала ладонь к груди.

«Не шути больше так! – мысленно обратилась она к Агафону. – Ты меня пугаешь!»

Неужели она сумела воздействовать на Колбина? Или это сделал карлик? Но ведь он…

Слово «мертв» застыло у нее на губах. Она вся дрожала от холода.

Сад и лес вдали были розовыми от заката. На снегу лежали четкие тени. Красный шар солнца, казалось, вмерз в сумеречное небо.

Колбин сидел в своей машине и прогревал мотор. Санта уже открывал ворота. Снег скрипел под его валенками.

Лавров вышел из дому с пуховиком в руках.