Портрет кавалера в голубом камзоле

– Через полтора часа, не раньше, – оптимистично заверил ее «детектив».

– Вы по поводу смерти Лиды?

– И поэтому тоже. Скажите, Лихвицкая обращалась к гинекологу?

– Понятия не имею… – опешила Катенька. – А что? Вы полагаете…

– Она не называла фамилию своего врача?

– Нет. Я вообще не слышала, чтобы она болела по-женски.

– А вы?

На том конце связи воцарилось недоуменное молчание.

– В чем, собственно, дело? – после паузы отозвалась Бузеева. – При чем здесь гинекология? Всем известно, что Лида напилась водки и приняла большую дозу успокоительного. Наверное, ей было совсем худо, раз она в таком состоянии полезла в ванну…

Лавров хотел предупредить Катеньку, чтобы та никому не открывала, кроме него. Но сдержался. Зачем пугать больную женщину?

– Через полтора часа я буду, – повторил он.

Длинная вереница автомобилей застыла в ожидании возобновления движения. Над городом плыли низкие рыхлые тучи. В воздухе кружились редкие снежинки. Лавров наблюдал, как они падают на лобовое стекло, и думал о Зубове.

То немногое, что ему удалось узнать о главе инвестиционной компании «Крез», не давало ответа на главный вопрос: согласится ли Зубов на разговор и с какой стороны к нему подступиться. Такие люди предпочитают не выносить сор из избы.

О Зубове отзывались по-разному. Одни называли его сумасшедшим меценатом, другие – прожженным дельцом, которому палец в рот не клади. Его капитал, по столичным меркам, считался средненьким. Убежденный холостяк, Зубов не торопился обзаводиться семьей, но и не гнушался женского общества. Он менял любовниц, и только в последние годы остепенился: сошелся с актрисой, которой покровительствовал. Трагическая кончина ее повергла Зубова в безутешную скорбь. Он уединился в загородном доме, где оплакивал свою потерю. В Москву наезжал по необходимости, когда бизнес требовал его личного присутствия. Он и раньше пренебрегал мерами предосторожности и зачастую обходился без охраны. А теперь вовсе как будто перестал дорожить жизнью.

Кое-кто осторожно намекнул, что Валерий Яковлевич отличается некоторой странностью характера и привычек. Он не является завзятым коллекционером, однако устроил у себя в доме маленькую картинную галерею, куда не допускает посторонних. И якобы среди принадлежащих ему картин есть одно загадочное полотно, всегда скрытое от чужих глаз. Зубову приписывали также склонность к безрассудным порывам, особенно в связи с его увлечением театром и актрисами. Поговаривали, что он ударился в мистику…

Словом – загадочный и противоречивый персонаж. Неожиданным для Лаврова оказался факт близкого знакомства Зубова с владельцем банка «Альфус», – мужчиной, запечатленным на фотографии вместе с покойной Жемчужной. Более того, Зубов и Сатин – не просто знакомые, но еще и партнеры. Инвестиционная компания «Крез» уже несколько лет является постоянным клиентом «Альфуса» и его заемщиком. Кредиты выплачиваются исправно, так что конфликтов по сему поводу между Зубовым и Сатиным не возникало.

Часть сведений Лавров почерпнул из прессы и компьютерной базы данных, часть – от осведомителей из охранных структур, где у него были налажены связи. В службе безопасности банка «Альфус» работал бывший сослуживец Лаврова. Он-то и поведал о взаимоотношениях банкира и коммерсанта.

Лавров тщетно пытался сопоставить полученную информацию со смертью молодых актрис. Одно с другим не складывалось, не лепилось.

Глория внимательно изучала его отчеты, но выводы оставляла при себе. Он подозревал, что никаких выводов она не делает. Прелестная вдовушка развлекается, а он исполняет роль пажа при скучающей повелительнице. Нелицеприятная оценка собственного амплуа заставила Лаврова сердито хмыкнуть.

Он приоткрыл дверцу и высунулся в сумерки и снег, расцвеченные бледными фонарями по обеим сторонам шоссе. Лента застрявшего транспорта тянулась далеко вперед, теряясь в сизой мгле. Крыши машин припорошило, и они сливались в одну сплошную массу, похожую на тело громадного удава. Этот удав разлегся посреди города, заглотив сотни водителей и пассажиров, и медленно переваривал свою живую пищу. Лавров почти физически ощущал, как его разъедает бессильное бешенство. Время, намерения и планы летят коту под хвост…

Он несколько раз глубоко вздохнул и медленно выдохнул, успокаиваясь. Откинулся на подголовник кресла и переключал радиоканалы в поисках приятной мелодии, благотворной для издерганных нервов. Выговор Колбина задел его сильнее, чем хотелось бы. Сегодня вечером у того появится еще один повод попенять начальнику охраны на нерадивость.

– О, черт! – процедил он.

Наконец «удав» вздрогнул, зашевелился, тронулся и с черепашьей скоростью пополз вперед. Лавров взглянул на часы. Пожалуй, он успевает в Бибирево. Если не попадет в новую пробку.

К счастью, поток машин набирал скорость, и Роман свернул с запруженного шоссе, как только появилась возможность объезда.

В половине пятого он припарковался у кирпичной высотки на улице Пришвина, где проживала Бузеева. Неопрятный лифт доставил его на восьмой этаж. Дверь нужной ему квартиры была железная, китайского производства. Прежде чем позвонить, он интуитивно дернул за ручку. Не заперто?

Громко спрашивать «Есть кто-нибудь дома?», как в американских фильмах, Лавров не стал. Вместо этого он осторожно потянул дверь на себя и скользнул в темное тепло прихожей. Пахло старыми коврами, кремом для обуви и сладкими духами. В квартире стояла тишина.

Подавив желание позвать хозяйку, Лавров бесшумно двинулся по коридору. Коридор заканчивался кухней. Справа располагалась открытая дверь в комнату, слева находились ванная и туалет.

В кухне тускло горела подсветка, в комнате было темно. Лавров не рискнул включать электричество. Вдруг больная уснула, а он врывается, устраивает переполох…

Он постоял, прислушиваясь. Казалось, совсем рядом кто-то дышит. Решившись, Лавров шагнул в комнату. Последнее, что он смутно увидел, был чуть более светлый, чем стены, четырехугольник окна…

Мгновение – и обрушившийся ему на голову удар затмил и это окно, и все остальное…

* * *

Поселок Летники.

– Поздно уже, – ворчал Санта, сбавляя скорость. – Здесь такая же темень по вечерам, как у нас в Черном Логе. Фонарей нет. И улицы не указаны. Нельзя было завтра приехать? Белым днем?

– Нельзя.

Великан насупился и замолчал. Его дело – крутить баранку, а не давать советы.

Глория не сомневалась, что узнает нужный ей дом по особым признакам, присущим его хозяину. Жилье, как любая вещь и предмет обихода, несет на себе отпечаток личности владельца. Ее представления о Зубове сформировались со слов актрисы Жемчужной и по отчетам Лаврова. Этой информации достаточно, чтобы не ошибиться. И она не ошиблась.

Вопреки скепсису Санты, улица, где выкупили участки богатые люди, была хоть скудно, да освещена. За заборами кое-где возвышались столбы с прожекторами, прорезающими морозную тьму.

Дом Зубова отличался от прочих строений на Тихой улице большими размерами и претенциозными колоннами в виде античного портика на фасаде. Здание напоминало уменьшенный вариант помещичьей усадьбы, – несколько комичный. Для тех, кто понимает, какую цель преследовал архитектор, пытаясь соединить черты классицизма и современного загородного дома. Хотя здесь, скорее всего, проектировщик пошел на поводу у заказчика.