Портрет кавалера в голубом камзоле

– Что-то здесь не чисто! – пискнула гримерша, взглядом ища поддержки у Митина. – Где это видано, чтобы трое… одна за другой…

– Вирус суицида подхватить не трудно, особенно в нашей среде, – возразил тот. – Раньше подобное тоже случалось.

– Имеешь в виду шереметевских актрис? – повернулась к нему Наримова.

История про утопленниц в бывших усадебных прудах распространилась в театре с быстротою молнии. Пожилые билетерши шепотком пересказывали ее тем, кто еще не успел проникнуться зловещей романтикой прошлого.

– То было давно, – качнул головой Митин. – Я о Клеопатре и ее служанках, Ираде и Хармиане. Лично я усматриваю в этом влияние шекспировского магнетизма. Дамы могли настолько вжиться в роли… что подсознательно исполнили в жизни то, что должны были сделать на сцене.

Мнение новичков никого не интересовало. Но когда один из них выпалил: «Тогда на очереди Антоний!» – все, как по команде, на него зашикали. Зато Митину стало не до шуток.

– Приехали, – нахмурилась Наримова. – Что скажешь, герой-любовник?

Тот не успел ничего ответить, как из комнаты вышла заплаканная костюмерша и взахлеб принялась жаловаться на оскорбительные намеки следователя.

– Я к Зубову пойду, – всхлипывала она. – Напишу заявление об уходе… Мне на старости лет такая нервотрепка ни к чему…

– О чем он вас спрашивал? – заинтересовались новички.

– О… наркотиках! Не видела ли я в гримерных или в туалете… шприцов… Будто бы у нас тут… притон наркоманов!

Пожилая дама кипела от возмущения. Митин и Наримова отвели глаза. Для них не являлось секретом, что младший сын костюмерши баловался наркотой, – кололся, лечился, потом снова возвращался к пагубной привычке. Иногда парень врывался к матери в костюмерную, клянчил деньги и закатывал истерики. Все жалели несчастную женщину и скрывали этот факт от Зубова. Полгода назад Канавкин помог ей определить сына в наркологический диспансер, и тот пролежал на больничной койке три месяца. С тех пор его в театре не видели. Вряд ли он мог иметь отношение к смерти Бузеевой.

Один из молодых актеров вошел в кабинет следователя, и все оставшиеся наперебой кинулась успокаивать костюмершу.

– Не обращайте внимания…

– Им лишь бы найти козла отпущения!..

– Довели человека до сердечного приступа…

Молодую актрису из новеньких послали в аптеку за корвалолом. Митин сбегал в подсобку и принес воды из холодильника. Обиженная костюмерша держалась за могучую грудь и судорожно вздыхала…

Зубов согласился побеседовать со следователем, когда всех опрошенных отпустили восвояси.

– Ну-с, порадовать мне вас нечем, уважаемый Валерий Яковлевич, – сходу заявил тот. – Картина вырисовывается неутешительная. Эпидемия самоубийств, как я и предупреждал. Вы не изволили прислушаться, вовремя не приняли мер, и вот-с… мы с вами пожинаем плоды… преступной беспечности.

– Вы меня в чем-то обвиняете? – поморщился Зубов. – Тогда я позвоню своему адвокату.

Следователь пошел на попятную. Он был уже немолод, утомлен стрессами на работе и житейскими неурядицами. Связываться с адвокатом богатого дельца ему не хотелось. Тот настрочит жалоб в разные инстанции, отмывайся потом. Тем более что серьезных претензий к сему господину он предъявить не мог.

– Боже упаси! У меня нет повода для подозрений. Но… разве вам не жаль этих молодых красивых женщин, которые сводят счеты с жизнью?

– Жаль… Только как же я могу им помешать?

Зубову уже было известно, что Бузееву нашли мертвой в съемной квартире, что о трупе сообщил в милицию аноним, – вероятно, кто-то из соседей. Дверь в квартиру покойной была не заперта, нашелся любознательный человек, заглянул… Актриса лежала на кровати бездыханная. Смерть наступила от передозировки наркотика. По предварительному заключению, погибшая сама сделала себе укол в плечо. Никаких признаков насилия на теле не обнаружено.

– Бузеева употребляла наркотики?

– Полагаю, нет… Во всяком случае я не замечал, чтобы кто-нибудь из моих артистов приходил в театр под кайфом.

– Ваших артистов, – с подчеркнутым сарказмом повторил следователь. – Будто бы вы их купили! Это живые люди, господин Зубов! Правда, не все…

У следователя было скверно на душе. Голова раскалывалась после вчерашнего празднования годовщины семейной жизни, будь она неладна. Дочка замуж собралась, а ей всего-то восемнадцать! Денег едва хватает дотянуть от зарплаты до зарплаты. На службе завал. Куча нераскрытых дел, оперативники с ног сбились. Здесь, в этом чертовом театре, – полный отстой. Третья смерть в одном коллективе, и никаких зацепок. Чего доброго, начальство заартачится и заставит искать черную кошку в темной комнате…

– Странно, что Бузеева сделала себе укол в плечо, – с досадой произнес он.

– Почему странно?

– Обычно наркоманы колют в вену…

– Она не была наркоманкой, – угрюмо сказал Зубов. – Неужели нельзя провести экспертизу?

– Проведем, – кивнул следователь. – Хотя вы правы. Похоже, раньше погибшая не принимала наркотических средств…

– Что же вы мне голову морочите?

– Я пытаюсь установить истину.

Зубов горько рассмеялся. Этот человек, до мозга костей пропитанный формализмом, говорит об истине! Существует ли вообще универсальная, единая для всех истина? Или ее поиски – очередная погоня за тенью?

– Чем я вас так развеселил? – прищурился следователь.

– Это нервное… не придавайте значения…

– Вы нервничаете?

– А вы бы радовались на моем месте? Дело, которому я собирался посвятить жизнь, рассыпалось в прах… Женщина, которую я любил, мертва…

Он спохватился и замолчал, сжав губы и глядя в окно на покрытое инеем дерево. Ветви старой липы сплетались в причудливом узоре. Столь же причудливо порой сплетаются судьбы людей…

– У вас есть серьезный доходный бизнес. Зачем вам понадобился театр? – с любопытством спросил следователь.

– Для души… Не все же деньгами мерить. Деньги что? Бумага…

– Без этой, как вы изволили выразиться, бумаги, нынче шагу не ступишь.

– Я зарабатываю достаточно, чтобы часть прибыли тратить на любимое занятие. Я мечтал создать театр, где…

«…блистала бы одна звезда!» – чуть не проговорился Зубов. И на ходу изменил окончание фразы:

– …иногда нашлась бы и для меня маленькая роль. Мне надоело быть Зубовым. Какое наслаждение выйти на сцену в совершенно иной ипостаси! Гамлетом, например… или королем Лиром…

– В вас пропадает талант артиста? – скептически усмехнулся следователь.

– В каждом из нас пропадает нереализованный гений.

– Ну, это все философия… Скажите лучше, зачем Бузеева положила себе на грудь бутафорскую змею?

– Разве вам не ответили на этот вопрос? Вы ведь не мне первому его задаете?

– Меня интересует ваше мнение.

– Думаю, это остаточное явление…

– Не понял?

– Синдром Шекспира, – неохотно объяснил Зубов. – Бузеева репетировала Хармиану, – служанку Клеопатры. А та, если помните, умерла от укуса змеи. По ходу пьесы верные прислужницы последовали за своей госпожой. Вероятно, актриса прихватила змею из театра.