После долго и счастливо

— Я уверена, будет смотреться отлично! — неловко говорит женщина, безуспешно пытаясь прикрыть тылы.

Мама закатывает глаза и резко суёт купальник обратно на вешалку.

— Пошли, — говорит она мне на шведском. — Она вызывает у меня отвращение. Сходим в другое место.

Взгляд продавщицы мечется между нами. Моя мать как всегда спокойная и невозмутимая, но она умеет деликатно подначивать тех, кто её сердит. Американцы терпеть не могут, когда люди вокруг них говорят на других языках. Это выдаёт наш неотъемлемый эгоизм — мы всегда убеждены, что это про нас. Иронично, конечно, поскольку мама играет на этом.

— Мам, у меня нет времени…

— Нет, на это у тебя время есть, — говорит она. — Кроме того, это по дороге к твоему офису.

Я оборачиваюсь через плечо, когда дверь за нами захлопывается. Это любимый бутик моей мамы. Не слишком вычурный или дорогой, просто принадлежащий местному владельцу и стильный. Когда мы оказываемся вне пределов слышимости, я переключаюсь на английский.

— Но ты же любишь это место.

Мама переплетает наши руки.

— Любила. До этого момента. Никто не имеет права принижать мою прекрасную Фрейю, — она подмигивает мне и крепко сжимает мою ладонь. — Кроме того, я знаю отлично подходящее местечко.

Глава 6. Эйден

Плейлист: Harry Styles — From the Dining Table

Фрейя почти не разговаривает со мной с тех пор, как вернулась оттуда, куда она ушла три вечера назад. С другой стороны, я и сам был тихим, хоть я и знаю — она всё ещё злится, что я не откровенен с ней. Да, я всё ещё не рассказал ей, что обосрался, а потом её братья похитили меня. Уж извините меня за желание сохранить крупицу собственного достоинства.

— Как ты сумел так быстро получить запись? — спрашивает Фрейя, и её взгляд мечется по сторонам.

Здание, где расположен офис психолога, весьма пафосное. Целая стена стеклянных окон даёт вид на воду, колышущиеся на летнем ветерке деревья и вечернее солнце, купающее всё в лютиковом свете. Тут пахнет эвкалиптом, зелёным чаем и миром во всём мире. Я так отчаянно хочу, чтобы это стало решением нашей проблемы, чёрт возьми.

«Открыть рот — тоже хорошее решение проблемы».

Проще сказать, чем сделать. Я надеюсь, что эксперт поможет мне разобраться, как это сделать. Потому что я не знаю, как признаться во всём этом Фрейе, как рассказать ей все свои страхи и недостатки и верить, что от этого она не сбежит и не сдастся, даже не начав.

Я знаю, что веду себя не как тот, кем я был в момент свадьбы с Фрейей. Для неё я всегда был Эйденом: упорядоченным, прилежным, внимательным. Теперь я хаотичный и разрывающийся, помешанный на работе и отвратительно отвлечённый. Я чувствую себя таким сломанным, бл*дь. И я ужасно боюсь сломаться перед своей женой.

— Эйден? — настаивает она.

Я сбрасываю с себя ступор.

— Прости. Доктор Дитрих дружит с моей коллегой, которая замолвила за нас словечко. Вот почему она сделала исключение и примет нас позднее обычных рабочих часов.

— Что за коллега? — спрашивает Фрейя.

— Она — друг в департаменте.

— Она? — Фрейя останавливается как вкопанная. — Кто она?

Я останавливаюсь вместе с ней, мягко беру за локоть и отвожу в сторону, чтобы мы не загораживали дверь.

— Она в смысле психолог? Или она в смысле…

— Твоя коллега, Эйден.

— О. Луз Эррера.

Фрейя прищуривается.

— И ты достаточно близок с Луз, чтобы обмениваться контактами?

Я открываю рот и делаю паузу. Всматриваясь в лицо Фрейи, я наклоняюсь поближе.

— Почему ты задаешь такие вопросы?

Нет ответа.

— Ты что-то подозреваешь? — робко спрашиваю я. — Я же сказал, что верен тебе, Фрейя.

Фрейя стискивает челюсти.

— Ясно.

— Ладно, — непонимающе моргнув, я показываю в сторону офиса Делайлы Дитрих. Фрейя идёт вперёд.

— Ты мне не отвечаешь, — говорит она.

Я всё ещё перевариваю её упорство. Даже если она не подозревает ничего, ей любопытно. Ей не всё равно, и это ведь хорошо, так? Если бы она была готова окончательно вышвырнуть мою задницу, ей было бы плевать, с кем я «обмениваюсь контактами».

— Мы были совместными наставниками для нескольких студентов, — говорю я ей. — У одного из них возникли проблемы с психическим здоровьем, и когда мы с Луз старались поддержать его, Луз быстро нашла рекомендацию специалиста. Она объяснила, что это исходило от доктора Дитрих, её подруги, и поэтому она так быстро нашла помощь для студента. В какой-то момент разговора Луз упомянула, что Делайла занимается только семейной психотерапией для пар. Вот и всё.

— Хм, — отвечает Фрейя, отведя взгляд.

Мы не успеваем сесть в кресла в комнате ожидания у кабинета доктора Дитрих, как наш психолог влетает в комнату — нимб пушистых серебристых кудрей и очки в проволочной оправе, значительно увеличивающие её глаза.

— Добрый вечер, дорогие, — говорит доктор Дитрих, переплетая пальцы. На ней шалфейно-зелёное платье в пол, шерстяные носки и сандалии-биркенштоки. Кутаясь в вязаный свитер песочного цвета, она машет рукой. — Заходите. Сюда.

Доктор Дитрих проходит в свой кабинет и хлопочет за столом, на котором царит бардак — поднимает кружку чая от листка бумаги, который прилипает и рвётся от её попыток разъединить их. Бардак заставляет меня вздрогнуть. Однако Фрейя будет чувствовать себя как дома в этом бодром хаосе.

— Комфортно? — спрашивает доктор Дитрих, когда мы усаживаемся, и по-совиному моргает через очки.

Фрейя кивает. Я снимаю свитер и стараюсь игнорировать кучу всякого дерьма на столе доктора Дитрих. Она, похоже, замечает моё внимание, ибо откидывается назад и улыбается.

— Это вызывает дискомфорт? — спрашивает она. — Мой организованный хаос?

Я ёрзаю на диване, желая сделать то, что всегда делал с Фрейей — а именно обвить её рукой и притянуть к себе. Уткнуться носом в её волосы и вдохнуть знакомый лимонный и летний запах. Но я не могу. Каждый атом её тела кричит «не трогай меня».

Так что я переплетаю пальцы и зажимаю ладони между коленями.

— Немного, — признаюсь я.

Фрейя закатывает глаза.

— Он такой аккуратист.

— Если под аккуратистом ты имеешь в виду, что я поддерживаю наш дом организованным, чтобы ты реально могла находить нужные вещи.

— Я нахожу вещи, — обороняется Фрейя.

Я выгибаю бровь.

— Большую часть времени, — поправляется она, отводя взгляд и приподнимая подбородок в слегка бунтарской манере. Когда она в прошлом делала так, я хватал её за подбородок и целовал. Сначала крепко прижаться к губам. Потом языком уговорить её приоткрыть рот. Её руки комкали мою рубашку, и она льнула пахом ко мне. А потом я прижимал её к стене в коридоре, и мы целовались до самой спальни.