Последний долг

Склеп, где бездушные тела застыли на льду, ожидая, когда их близкие определят их судьбу. Ужасное, ужасное место.

Я не хочу прощаться.

Нила сжала мою руку, когда я проглотил рычание, проклятие... рыдание. Я не знал, как реагировать. Я не мог отделить свои мысли от мыслей Жасмин или Нилы.

В машине мне пришлось с визгом остановиться, выскочить и ударить кулаком по невинному дереву на обочине дороги.

Жасмин.

Она мне не сказала.

После того, как Флоу залатал меня, я отправился на поиски Нилы. Я справился со своим голодом и болезнью, и все, чего я хотел, это вернуться в постель и провести дни, прячась от других, погруженный в любовь, которую Нила питала ко мне.

Но это было до того, как зазвонил телефон.

Это было до того, как позвонила Жасмин и сказала мне присоединиться к ней в больнице.

Гребаная больница.

То же самое место, где я чуть не умер, и мой брат…

Моя голова склонилась, когда я выдернул руку из руки Жасмин, сжимая переносицу.

Жасмин позвонила первой. Разговор, которого никто не хотел. Она заручилась помощью Вона, чтобы он отвез ее в больницу.

Она ушла без меня.

Она намеренно оставила меня в неведении, что мой чертов брат, бл*дь, умер.

Рука Жасмин легла мне на локоть, она так тихо плакала.

– Мне жаль, Джет. Так жаль. Я приходила за тобой. Действительно. Я вошла в покои Нилы и наблюдала, как ты спал у нее на руках.

Ее глаза были устремлены на Кеса, ее слова были обращены наполовину к нему, наполовину ко мне.

– Ты выглядел таким счастливым, таким умиротворенным. После всего, через что ты прошел, я не могла. Я не могла тебя разбудить.

Нила отпустила меня, подойдя к Жасмин и втиснувшись туда, где Вон слегка касался плеча моей сестры. Нила улыбнулась своему близнецу, обнимая Жасмин.

– Мы понимаем. Джетро нездоров. Ему нужно было отдохнуть. Ты поступила правильно...

Я повернулся к ним обоим.

– Правильно? Как ты смеешь решать, что правильно, когда мой гребаный брат мертв! Я должен был быть здесь ради него. Я должен был взять его за руку и попрощаться. У меня должна была быть возможность сказать ему, как сильно я его люблю. Как сильно он мне помог. Как сильно я ценил его дружбу, даже когда отталкивал его.

Боль от его кончины скомкала мое сердце, как грязный лист бумаги.

– Я должен был быть там.

Кожа Жасмин побелела от горя.

– Он был уже мертв, Кайт. Он скончался, когда ты был с Катом.
– Ее глаза широко распахнулись.
– Забудь об этом. Я не собиралась тебе говорить. Забудь...

– Что?

Мой позвоночник сжался. Я ударил себя кулаком в грудь, ища облегчения от медленно нарастающей агонии.

– Ты говоришь мне, что пока я причинял боль нашему отцу — пока я делал то, что считал правильным, — мой брат умер! Неужели это жестокая шутка жизни? Я украл жизнь. Следовательно, они украли его взамен!?

Я повернулся лицом к брату, схватив его ледяную руку своей.

– Это моя вина…

Колеса Жасмин заскрипели, когда она подъехала ближе. Нила последовала за ней, придвинувшись ко мне, окутывая меня своей печалью и отчаянием.

– Он тоже был моим братом, Джет. Ты не думаешь, что я хотела попрощаться? Я бы все отдала, чтобы быть там.
– Ее голос стал яростным.
– И это не твоя вина.

Вон не сказал ни слова, немного отступив назад, не сводя глаз с Кестрела.

– Кес знал, как мы к нему относимся. Он знал, что его любят. Он умер, зная, как сильно мы будем скучать по нему.

Жасмин не могла продолжать; ее слезы превратились в рыдания, и мое сердце разорвалось от ее боли.

Я сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони, желая пустить кровь. Мне нужно было причинить себе боль, чтобы я мог сосредоточиться на чем-то другом, а не на комнате, полной трагедии. Мне нужен был мой клинок, чтобы я мог пройти через это.

Но у меня ничего не было с собой.

И я не мог оставить Кестрела.

Нила прижалась ко мне, обхватив меня здоровой рукой за талию и прижав голову к моему плечу. Она не сказала ни слова, но в этом и не было необходимости.

Каким-то образом она отбросила свое горе из-за смерти Кеса и сосредоточилась на своей любви ко мне. Стоя в комнате, полной несчастья, она дала мне силы.

Неосознанно мое тело немного расслабилось. Я наклонился к ней, целуя в макушку.

– Спасибо.

Она не подняла глаз, но кивнула.

Успокоившись, я тяжело вздохнул и повернулся, чтобы обнять свою сестру. Я поднял ее плачущую фигуру с инвалидного кресла, бормоча ей на ухо.

– Прости, Джаз. Я не имел права кричать на тебя.

Она прижалась ко мне, плача все сильнее.

– Я не должна была принимать решение позволить тебе поспать. Я должна была разбудить тебя. Я никогда себе этого не прощу. Но я не отходила от него, Кайт. Я оставалась с ним, пока вы не приехали. Я составила компанию нашему брату.

Отстранившись, я смахнул ее слезы.

– Спасибо.

В тот момент, когда я отпустил Джаз, чтобы прикоснуться к Ниле, Вон снова положил ладонь на плечо моей сестры.

Я прищурился.

Он сверкнул глазами.

Я не хотел чувствовать то, что он делал, но он не оставил мне выбора.

Она ему нравилась.

Он хотел ее.

Он ненавидел, когда ей было больно, и будет рядом с ней, нравилось мне это или нет.

То, что у Вона появились чувства к моей сестре, разозлило меня, но было слишком много вещей, на которых нужно было сосредоточиться. Был другой человек, о котором нужно было побеспокоиться.

Игнорируя его, я снова повернулся к Кестрелу.

Он неподвижно лежал на металлическом столе. Его кожа выглядела ненастоящей, волосы тусклыми. Его руки были выпрямлены, нарисованная чернилами пустельга на его теле болезненно светилась под светом ламп, в то время как белая простыня прикрывала его наготу.

Он все еще был похож на моего брата, но в то же время совершенно другой. Его кожа больше не была теплой и розовой, а была безжизненной и холодной. Чистое сердце внутри него и огромная способность прощать, исцелять и защищать перешли в другую форму, оставив нас, но не забыв нас.

Он был таким сильным. Таким храбрым. Я принимал его как должное, ожидая, что он будет рядом со мной, когда мы состаримся и поседеем.

И все же теперь он навсегда останется молодым. Застывший во времени, бессмертный до конца.