Последний долг

Господи, как же мне хотелось все это прекратить! Разве он не сделал достаточно?

Мой язык упирался в кляп, я изо всех сил старался избавиться от этой помехи и выругаться или закричать.

Ее спина была напряжена, щеки побелели, руки то сжимались, то разжимались. Когда Кат закончил шептать, она прикусила губу и покачала головой.

Он снова что-то пробормотал, ее короткие волосы колыхались от его дыхания.

Она снова покачала головой, стиснув зубы от внезапно нахлынувшей тошноты. Не тошноты от болезни, а тошноты от ненависти и отвращения.

Что он ей сказал?

Что случилось в Хоуксридже с кубиками?

Кат прошептал громче, его голос был будто шипение змея. Я снова не услышал слов, но тон его был настойчив. Он ткнул в меня пальцем, и его губы быстро начали угрожать.

Не слушай его.

Что бы он со мной ни сделал, я это приму.

Если это означает, что ты в безопасности, я сделаю все, что угодно.

Нила подняла голову, ее смуглая кожа была такой же белой, как облака далеко-далеко над нами. Она внимательно посмотрела на меня.

Я чувствовал ее борьбу, но хотел завыть, когда она наконец кивнула.

Не надо...не надо…

Что бы это ни было...не надо.

– Прекрасно.

Кат улыбнулся.

– Хорошая девочка.

Мои глаза вылезли из орбит, когда Нила охотно развернулась в объятиях Ката, лицом к нему в клетке его объятий. Ее спина скрывала то, что делали ее руки, но мышцы ее позвоночника дрожали под одеждой.

Мой желудок скрутило узлом, когда она втянула воздух. Её руки потянулись к поясу Ката.

Нет. Бл*ть, нет.

Я утроил свои усилия, моя голова ревела, мои ребра стонали.

Я рычал, кряхтел и стонал. Я походил на дикого зверя, борющегося за свою жизнь.

Нет!

Ее локти двигались, когда ее пальцы летали над его поясом и ширинкой, легко расстегивая их. Я ненавидел ее умение обращаться с молниями и пуговицами. Я ненавидел ее великолепные руки и сильные пальцы и то, как они исчезали в брюках Ката.

Мой голос исказился из-за кляпа, ругаясь на всех диалектах, когда Нила проглотила стон и коснулась моего отца там, где ей никогда не следовало касаться.

Глаза Ката потемнели, когда ее рука обвилась вокруг него.

У меня внутри все сжалось, я был потрясен и возмущен тем, что он заставил ее сделать что-то настолько неправильное.

– Хорошая девочка, - пробормотал он, пока ее рука двигалась вверх и вниз. Мне не нужно было видеть, что произошло, чтобы грязные образы всплыли в моей голове. Она прикоснулась к нему. Она, бл*дь, гладила член моего отца.

Стул заскрипел, когда я задрожал, борясь с веревками.

Нила напряглась, когда Кат прошептал достаточно громко, чтобы я услышал.

– Вот так. Сделай меня твердым. Наркотики прошлой ночи, возможно, и покинули твой организм, но я заставлю тебя кричать, пока ты будешь платить мою часть Третьего Долга.

Бл*ть, он собрался изнасиловать ее у меня на глазах?

Он собрался кастрировать меня и убить снова, лишив Нилу ее прав как женщины.

Этому не бывать.

Она не может.

Откинувшись в сторону, ножки стула подогнулись. Гравитация взяла своё, швырнув меня боком на пол. Плечо пронзила боль, но мне было все равно. Мои ноги брыкались, пытаясь распутать веревку вокруг лодыжек. Я потянулся, медленно стягивая бечевку с ножек стула.

Я отдал все, что у меня было.

Я проигнорировал раскалывающуюся головную боль. Я заставил ушибленные мышцы набраться сил сверх нормальных пределов, в то время как Нила продолжала гладить Ката.

Стой!

Не трогай его.

Кат улыбнулся, обнимая Нилу одной рукой, когда она сделала то, что он приказал. Но его глаза не отрывались от моих. Они сияли триумфом. Зная, что это сломает меня хуже любой пули, лучше любой гильотины.

Земля размазалась по моей щеке, когда я катался по полу, изо всех сил стараясь освободиться.

Тебе это не сойдет с рук, ублюдок!

Воспоминания об Эмме, матери Нилы, оказавшейся в объятиях Ката, слились с настоящим. Она терпела моего отца. Она играла с ним лучше, чем он думал. Но я всегда знал ее истинные мысли. Я чувствовал ее отталкивающую неприязнь к нему, даже когда она ласково улыбалась и позволяла Кату думать, что любит его.

Она сделала то, что пыталась сделать Нила: только Нила влюбилась в меня. Эмма никогда не влюблялась в Ката. И это только усугубило его фундаментальную проблему.

Никто его не любил. Никто не заботился.

Люди уважали и боялись его, но это было не то же самое, что быть полностью преданным через привязанность. И он знал это.

Нила беззвучно плакала, а ее рука работала все сильнее. Чем он угрожал? Почему она согласилась прикоснуться к нему?

Я знал Нилу. К ней это не имело никакого отношения. С собственной болью она столкнулась слишком легко. Нет, он стал бы угрожать мне, хотя и сказал, что я не буду влезать в этот долг. Ублюдок. Абсолютный ублюдок.

Нила!

Крик, приглушённый кляпом, вырвался из моего горла, когда Кат уткнулся лицом в изгиб ее шеи и вдохнул.

Ее плечи дрожали. Слезы заставляли ее тело трястись.

Я бы убил бесчисленное множество невинных людей, если бы только у меня была сила встать и вонзить кинжал в сердце Ката.

Слезы жгли мне глаза от того, что я был так чертовски беспомощен.

Кат откинул волосы Нилы, целуя бриллиантовый ошейник.

– Боже, это так хорошо. Надеюсь, ты уже вся мокрая для меня, Уивер. Потому что я не могу больше терпеть твои поддразнивания.

Все изменилось.

Рука Нилы перестала гладить. Ее плечи перестали дрожать. Время в комнате будто остановилось.

– Я ... я не могу ...
– Вырвар руку от его брюк, она сильно толкнула его. – Я не буду!

Кат пошатнулся от ее толчка, его ноги были раздвинуты, а джинсы расстегнуты. Тень его эрекции натянула ткань. Его голос был олицетворением черноты.

– Хорошо подумай, моя дорогая. Уверена ли ты?

Нила кивнула, лихорадочно вытирая правую руку о штаны.

– Не буду. Я не доставлю тебе удовольствие. Что бы ты ни говорил. Я не буду!