Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Лесли покосился на одеяния Сивого.

– Нет, по цвету не надо, - решительно уперся лесоруб.

– А как тогда быть?.. – задумалась даже Грета.

– А давай мы тебе, Лес, фамилию придумаем? – посетила магическую голову идея другая. – Думаешь, король всех своих рыцарей наперечет знает?

– Думаю, знает… - не вызвала оптимизма идея.

– Это важных! А всякую мелочь, у кого одна деревня и две собаки? – не отступал студиозус.

– А за неважного не отдаст…

– Но ты же турнир выиграешь!

Лесли задумался.

– Нет, всё равно опасно так врать… У них список есть, говорят… где вся знать записана…

большая и маленькая… Посмотрят – нет такого… И поди, докажи, что я есть!..

– Если тебя нет, - язвительно добавила Грета.

– Докажи, раздокажи… - раздраженно фыркнул чародей, заложил руки за спину, прошелся по полянке, маневрируя подобно слаломисту вокруг людей и коня…

И вдруг остановился.

– Всё! Знаю, что делать, - с заговорщицким видом выдохнул он и самодовольно прищурился в ожидании града вопросов.

– Что делать? – не заставил себя ждать лесоруб.

– Что?.. – заинтригованно вытянула шею даже Грета.

Поняв, что град кончился, а на мерина рассчитывать не приходится, чародей философски пожал плечами, решив довольствоваться малым, обвел победным взором девушку, лесоруба и даже коня, приосанился и важно проговорил:

– Будешь ты у нас, дитя моё, царевичем. Принцем, на ваш манер.

– Он-то?! Принцем?! – едва не подскочила от возмущения Грета. – Да из него принц, как…

– Цыц! – гаркнул маг и поспешно напомнил: – В лягуши захотела?

– Так бы сразу и сказал… - нахмурилась и обиженно замолчала дочка бондаря. – А то «цыц, цыц»…

– Да если у них рыцари наперечет, то принцы-то… - засомневался Лес.

– А ты будешь принцем иностранным! – торжествующе ухмыльнулся маг.

– Каки-им?..

– Про царство Костей когда-нибудь слышал?

– Н-нет… Смешное название такое… А оно на самом деле существует?

Его премудрие оскорбленно хмыкнул.

– Извините, не знал… - гулко смутился Лес. – Наверное, это очень хорошее царство?}

– Не суть важно, - отмахнулся волшебник, чуть поморщившись, как от зубной боли, и деловито продолжил: – Так вот. Слушай меня внимательно, то бишь, внимай, крестник. С сегодняшнего дня будешь внуком царя Костея. Агафоном… Непобедимым, к примеру.

А кто это?

– Кто-кто… Ты!

– А если раскроется?..

– Не раскроется – это я тебе как крестный фей говорю!

– Тогда… - дровосек помялся с ноги на ногу, почесал железной пятерней в стальном затылке, и решительно кивнул. – Тогда я согласен. Наверное, это очень здорово – быть настоящим принцем… Принц Агафон… Почти твой тезка получаюсь!

Волшебник закашлялся.

– Почти. Тезка.

– А что… - по голосу было слышно, как Лесли под шлемом улыбнулся. – Моё высочество Агафон Непобедимый из царства Костей… просит руки и сердца дочери вашего величества… Хорошо звучит! Мне нравится.

Грета скривилась, надула щеки и издала губами неприличный звук, но, памятуя предостережение волшебника, язык за зубами удержала.

– Вот и молодца… - косовато усмехнулся студиозус[24] и продолжил: - Так что, заварганим тебе сейчас оружие – и вперед, к славе и счастью на веки веков. Время идет, принцесса заждалась!

– Меня?

– Тебя, кого же еще! А теперь стой смирно и по порядку диктуй, чего тебе и сколько надо.

– Меч полуторный… одна штука… - принялся дотошно загибать железные пальцы новоиспеченный внук царя Костея.

На регистрацию желающих породниться с королем новоявленный принц Костейский и его крестный фей – он же по совместительству оруженосец – успели за три минуты до окончания.

Поразительно

промолчавшая всю оставшуюся дорогу Грета покинула маленький отряд почти сразу после въезда в Монплезир: Горшечная улица, где располагалась лавка заказчика ее отца, начиналась метрах в ста от городских ворот. Едва завидев указатель Посудной слободы – покрытую патиной, пылью и следами пребывания вездесущих голубей[25] медную крынку размером с бочонок, девушка угрюмо бросила через плечо нечто нечленораздельное, хлестнула кобылу так, что та припустила вскачь не хуже любого рыцарского коня, и скрылась за поворотом.

Агафон проводил ее долгим сочувственным и даже чуть грустным взглядом – но без тени раскаяния.

Если вопрос стоял, выйти замуж незнакомой дочке бондаря за его подопечного, или вылететь из ВыШиМыШи одному очень хорошо известному студенту, его премудрие однозначно выбирал второй вариант.

В конце концов, разных лесорубов, гончаров и прочих землепашцев у Греты была еще полная деревня, даже если не считать соседние.

Других крестников – и другого шанса остаться в Школе[26] – у него не было.

Лесли ее отбытия не заметил.

Завороженный суетой, толчеей и слегка хмельным шармом самого главного города страны, который уже сегодня вечером может стать его собственностью, вчерашний дровосек взирал на окружающие его улицы, памятники, дома и людей с новым, удивительным для него самого чувством, описания которому он подобрать смог бы едва ли. Самое близкое, что могло прийти ему на ум – это сравнение Монплезира с породистой коровой-рекордсменкой, на которую денег не хватало и у всей деревни вместе взятой, и которую однажды утром он обнаружил бы у себя во дворе с дарственной запиской на рогах.

Иными словами, из деревенского ротозея – молчаливого обожателя чудесного в своей недосягаемости города – он медленно, но верно, с каждым шагом одетого в голубую броню мерина, превращался в хозяина.

Главную площадь столицы – перед королевским дворцом, естественно – они нашли без труда.

Хоть Лес за свои немногочисленные прошлые визиты на ярмарки и праздники ни разу на ней не побывал – но однажды спросив дорогу, заблудиться было невозможно: лавочники, крестьяне, ремесленники, уличные торговцы, дворяне, военные, матросы, нищие, бродячие артисты, целители, мастеровые, купцы, кабатчики и прочие сословия славного города Монплезира с семьями и без влеклись, вышагивали, бежали, фланировали и тащились лишь в этом направлении. Тот, кто захотел бы продвигаться в противоположную сторону, немедленно почувствовал бы себя лососем на нересте, неожиданно встретившем на своем пути вверх по реке водопад.

Человеческий поток, закованный в голубоватые каменные стены домов, тек в направлении площади Пиона плавно, но непрерывно. Казалось, перестань Сивый перебрать копытами – толпа вынесла бы его ко дворцу сама. Рыцарские турниры такого масштаба каждый день – и даже каждый год – в стране не случаются. Рассказы и воспоминания о нем, были уверены добрые[27] жители Монплезира, можно будет еще долгие годы передавать детям и внукам вместо наследства.

Лесли восседал в золоченом седле подобно памятнику самому себе – могучий, блестящий, гордый, упиваясь восхищенными, оценивающими и даже завистливыми взглядами. Такого в его жизни не случалось еще никогда: как бы ловко и быстро не свалил он даже самое толстое дерево, максимум, на что мог рассчитывать молодой дровосек – скупое отцовское «молодца». Рыцарю же, для того, чтобы стать центром всеобщего внимания, обожания и поклонения, не приходилось делать вообще ничего – лишь сидеть в седле не падая и сверкать доспехами[28].

Поделиться с друзьями: