Последний хит сезона
Шрифт:
– Рассказывайте, – еле заметно разомкнул губы шеф. – С самого начала.
– Да-да, конечно, – обрадовался Панов и даже в кресле слегка подпрыгнул от усердия. Сделал короткую нервную затяжку и смял сигарету в пепельнице. – Да, с самого начала! Понимаете, я, хотя конкретно предпринимательской деятельностью никогда не занимался, но образование у меня профильное, экономическое, я даже в аспирантуре был. Диссертацию, правда, бросил на середине, такие времена были… вы помните.
Он прервался, чтобы достать и прикурить следующую сигарету, потом продолжил: – Так вот, академическая карьера тогда потеряла всякий смысл, и я занялся аналитикой. Писал статьи, делал обзоры для разных изданий, потом меня во «Время перемен» пригласили, в экономический отдел. И Альбина у нас внештатным сотрудником.
Он помахал рукой, разгоняя сигаретный дым, и постепенно успокаиваясь, продолжил:
– Когда Альбина это придумала, то естественно, посоветовалась со мной. Я согласился, что тема весьма перспективная. Но при этом, надо учитывать… я ничего такого не хочу сказать, никого не обвиняю, и у меня нет никаких оснований считать, что руководство фирмы как-то связано с криминалом. Но если – я подчеркиваю – если! Если там, действительно, можно говорить о левых тиражах, то это такие деньги... это настоящие, серьезные деньги. И лезть в такие дела опасно, это не игрушки. Альбина все понимала, она обещала быть очень осторожной, внимания к себе не привлекать и немедленно прекратить свое расследование, если почувствует, что ее действиями заинтересовалась служба безопасности.
– Служба безопасности?
– Да, там служба безопасности имеется и очень серьезная, не просто охрана – мордовороты на входе. Там настоящие специалисты собрались. Их начальник раньше в КГБ работал, так что у него и подготовка соответствующая, и связи имеются. И людей он к себе набирал не с бору по сосенке, уж будьте уверены! Поэтому мне и не нравится, что Альбина пропала. Это может означать... в общем, это все, что угодно может означать. Вы понимаете?
– Я понимаю, – чувствовалось, что Александру Сергеевичу трудно сохранять маску ледяной невозмутимости. – Но я не понимаю другого. Как вы, зная все это, как вы могли позволить женщине заняться таким расследованием?
– Позвольте! – Панов глотнул дыма и закашлялся. – Позвольте, вы меня неправильно поняли! Я ничего, совершенно ничего такого не знаю и даже не подозреваю! Это так, мысли… всего лишь мысли на тему: «если бы они нарушали закон, то у них были бы основания охранять свои секреты самым жестким образом». У нас ведь никаких фактов против них нет, и не может быть – «Хит сезона» серьезная фирма, уважаемая. Я, честно говоря… – он снова кашлянул, с отвращением взглянул на сигарету и смял ее в пепельнице. – Я был уверен, что Альбина ничего такого, компрометирующего, найти не сможет. Но она считала по-другому. Она была уверена, что люди, которые имеют возможность печатать левые тиражи, обязательно будут этим заниматься. У воды быть, и не напиться – понимаете?
– Понимаю. А вот зачем вы врали, это мне непонятно.
– Наверное, это было глупо, – смутился Панов. – Но Альбина очень просила меня не вмешиваться. Она сказала, что это ее шанс, и она не простит мне, если я ей эту возможность испорчу.
– Шанс?
– Ну да. А в четверг, когда мы с ней разговаривали, она была так довольна собой… похвасталась, что у нее будет абсолютно убойный материал и она сможет получить все, что захочет. Что скоро не только «Время перемен», а все губернские газеты будут валяться у нее в ногах и предлагать ей работу. А она еще очень-очень подумает. Может, вообще, пошлет всех к черту, и уедет в Москву, дескать, ее теперь там с руками оторвут. Ей очень понравилась эта идея – уехать в Москву, и она уже начала планировать: какое издание выбрать, где квартиру снять и все такое… сказала, что отдыхать в этом году поедет на Мальту.
– Почему на Мальту? – влез Гошка. – Как-то это не характерно. Обычно,
на Канары, куда-нибудь, собираются или на Таити.– Может, она Таити и имела в виду. У Альбины с географией не очень. Да и не важно это сейчас. Я пытался выяснить, что она имеет в виду, но Альбина только засмеялась и велела ждать. А потом отключила телефон. Представляете, как я нервничал? Вот и решил обратиться к вам. Но на всякий случай, не стал говорить все. Понимаете, если Альбина узнает, она очень рассердится.
– Вас что волнует, ее настроение или ее жизнь? – жестко спросил шеф. – Сами же сказали, за такие деньги и убить могут.
– Но могут быть и другие причины, – слабо возразил клиент.
– Да. Есть множество причин, по которым женщина, получив сенсационный разоблачительный материал, отключает телефон, покидает квартиру и исчезает неизвестно куда. Но я не могу придумать ни одной, которая исключает опасность для жизни. Может, вы мне подскажете?
– Я же обратился к вам, – снова обиделся Панов, но взглянув на Баринова, тут же сменил тон: – Да, конечно, я был не до конца откровенен с вами, это моя ошибка… но я клянусь, что теперь рассказал все, это чистая правда! Вы только найдите Альбину, в конце концов, это и ваш человеческий долг! Если она в опасности, если ей нужна помощь… мне не на кого больше рассчитывать!
Казалось бы, лестные слова, но мне они не понравились. И сам Панов мне совсем не нравился. Выгнать бы его сейчас и пусть сам разбирается со своими проблемами!
Но кто тогда будет искать Альбину? В свете того, что рассказал сейчас Панов, вполне вероятно, что барышня исчезла не по своей воле. Я сомневаюсь, что существует реальная опасность для ее жизни – в конце концов, сейчас не «лихие девяностые на дворе, а вполне цивилизованный второй десяток двадцать первого века: солидные бизнесмены просто так, за какие-то там секреты, журналистов не убивают. Хотя… я припомнила криминальную сводку, которую ежедневно готовит нам Ниночка и непроизвольно поморщилась. Если речь идет о действительно серьезных деньгах, то всякое может случиться. А «Хит сезона», похоже, – предприятие не простое, и делишки там крутятся мутные.
Я задумалась и очнулась, когда клиент уже собрался уходить: кланяясь, прижимая ладони к сердцу и бормоча невнятные заверения. Ниночка дождалась, пока закроется входная дверь, потом встала из-за стола и, с рабочим блокнотом в руках заняла привычное место на пороге кабинета, привалившись плечом к косяку.
Александр Сергеевич обвел нас усталым взглядом.
– Ну, что скажете, молодежь?
В этот раз я не успела открыть рот первой.
– Журналист! – рявкнул Гошка и это слово прозвучало у него, как непристойное ругательство. – Интеллигент! Совесть нации! Позволить девчонке лезть в осиное гнездо!
– Так Альбина сама… – неубедительно попыталась заступиться за Панова я.
– А если сама, то выпороть дуру и посадить в чулан, – вызверился напарник, не дав мне договорить. – На хлеб и воду, пока не поумнеет! А когда поумнеет, то выпустить и снова выпороть, чтобы крепче запомнила!
– Согласен, – мрачно подтвердил шеф. – Но сути дела это не меняет. Предложения есть?
– Какие предложения? Искать надо идиотку!
– А конкретнее? Где именно искать?
– Все концы в этой фирме, – ни на секунду не задумываясь, убежденно ответил Гошка. – Хоть у них репутация приличного заведения, но мухлюют там по-черному, это и к гадалке не ходи!
– Одно то, что ты через проходную там просочиться не смог, уже наводит на размышления, – поддержала его Ниночка. – С чего вдруг такие строгости? Это же не военное производство, не боеголовки ядерные они там клепают, так зачем такая секретность?
– А может, тебе просто не повезло? – предположила я. – Нарвался на неудачную смену. Бывают же в охране такие дуболомы исполнительные, что и родную мать не пропустят. Надо завтра еще раз попробовать, может там народ посговорчивее будет.
– Завтра, завтра... – Баринов задумчиво побарабанил пальцами по столу. – Гоша прав, вряд ли Сторожева уехала погостить к тетке, ее исчезновение, скорее всего, связано именно с работой. То есть, с этим «Хитом», будь он неладен. И это значит, что Гошу и завтра туда не пустят. И послезавтра тоже. Что тогда?