Последний, кого ты любила

Я взлетел по ступенькам и ворвался в дом, словно преследовал сбежавшего преступника. Да так оно и ощущалось. Как будто я мог потерять всё. Как будто всё вот-вот рухнет.

Рианна и Мила резко обернулись на хлопок двери. Они стояли у кухонного стола, раскладывая на противне ровные шарики теста. Мила стояла на табуретке, почти поравнявшись ростом с Рианной. Боже… как же она выросла.

Меня снова накрыло осознание того, насколько она похожа на свою мать и сестру. Но её улыбка в этот момент была из-за меня. Потому что я пришёл. Потому что меня не должно было быть здесь ещё несколько часов.

В два шага я оказался на кухне, подхватил Милу и сжал её в объятиях так сильно, что она сначала рассмеялась, а потом захныкала:

— Пап, ты меня раздавишь!

Я встретился взглядом с Рианной поверх головы Милы. На лице моей бывшей учительницы застыло выражение шока и тревоги.

Мила извивалась в моих руках, но я не был уверен, что смогу её отпустить.

— Папа! Я испачкала твою форму тестом для печенья!

Я наконец ослабил хватку и посмотрел вниз на её лицо, потом на её маленькие руки, сжимающие размятый шарик теста. Половина уже прилипла к моей рубашке и значку, но мне было плевать. Держа её в своих руках, я знал, что она реальна. Что она моя. И чёрта с два я позволю кому-то её забрать.

— Отстирается, — пробормотал я, голос хрипел от эмоций, которые я никак не мог бы объяснить пятилетнему ребёнку.

Я осторожно опустил её обратно на табурет, и она похлопала меня по руке.

— Ты останешься делать с нами сникадудли?

— Сникердудлы, — поправила Рианна.

Мила пожала плечами.

— Так я и сказала. Сникадудли.

Я не смог сдержать смех, который, казалось, вырвался прямо из глубины скрученной тревогой груди. Только Мила могла так уверенно стоять на своём. Нахальная, с искрами задора, она была той самой девочкой, какой могла бы быть МакКенна, если бы выросла в любящей семье. Глаза защипало.

Рианна подняла противень и поставила его в духовку, затем обернулась к нам.

— Это последняя партия, цыплёнок. Иди-ка мой руки.

Мила слезла с табуретки и попыталась сделать неуклюжий вприпрыжку шаг к ванной. Обернулась, улыбнулась мне.

— Я уже лучше прыгаю, да, пап?

— Конечно, Жучка, — я улыбнулся в ответ, но улыбка дрогнула, и даже она, кажется, это почувствовала, потому что замерла на секунду, а потом снова подбежала ко мне. Я присел, чтобы оказаться с ней на одном уровне, и она чмокнула меня в щёку.

— Я рада, что ты пришёл пораньше! Значит, сегодня пицца и попкорн, да?

Я снова рассмеялся, и что-то в груди стало легче.

— Может быть.

Она похлопала меня по плечу.

— А это значит «да».

А потом развернулась и убежала в ванную.

Мне понадобилась минута, чтобы прийти в себя, а когда я снова поднял голову, Рианна смотрела на меня с тревогой, залегшей в морщинах на лбу.

— Хочешь поговорить?

— Всё можно уместить в одно слово — Сибил.

Рианна покачала головой.

— Эта женщина — дьявол.

Я бы не стал с этим спорить.

— Пойду позвоню Стефани, — сказал я.

— Она скажет тебе то же самое, что и каждый раз, когда эта ведьма снова появляется в Уиллоу Крик. Тебе не о чем беспокоиться. Мила — твоя, — ответила Рианна, но я уже направился к кабинету.

Она была права. Мой адвокат не раз уверял меня, что ни один судья не лишит меня Милы полностью, даже если её биологический отец объявится. Но сама мысль о том, что мне, возможно, придётся ею делиться, заставляла моё сердце замирать.

Мне нужны были все заверения, какие только возможно получить.

А потом я проведу вечер за пиццей, попкорном и сникердудлами, глядя «Скуби-Ду» со своей маленькой королевой-авантюристкой. И ничто на этой земле не могло бы лучше помочь мне забыть всё дерьмо, что случилось сегодня.

Глава 7

Маккенна

Между перелётом, арендой машины и оплатой своих обычных счетов я практически опустошила сбережения. У меня осталось ровно столько денег, чтобы как-то продержаться до следующей зарплаты — если я вообще её получу. Доктор Гомес уверяла, что мне продолжают платить, пока идёт расследование, но что, если его закончат раньше срока? Что, если меня уволят?

Волны тревоги захлестнули меня, заставляя съеденный бургер грозить вернуться обратно.

Это было глупо. Мне не стоило тратить деньги, чтобы вернуться.

Мне следовало просто продолжать отсиживаться в квартире, как я делала всё это время.

Знак городка появился впереди, светясь в лучах заката, и моё сердце громко застучало.

Уиллоу-Крик — родина футбольных героев, рок-звёзд и фермеров.

Я невольно усмехнулась. Наш городок так же гордился своими знаменитостями, как Белл-Бакл — своей Колой и Лунными пирожными. Футбольный стадион в моей школе носил имя почившего звёздного игрока, а район за озером был известен как «Холм водного отражения» благодаря тому, что знаменитая группа построила там несколько особняков. В Уиллоу Крик слава была чем-то обыденным. Я почти забыла об этом за годы, что меня здесь не было.

Воспоминания нахлынули, когда я въехала в город — как мы с Мэддоксом бегали по этим улицам, таящее мороженое липло к пальцам, которыми мы дразнили друг друга; как мы ловили рыбу на нитку и червяков в ручье. Хорошие моменты смешивались с криками, сломанными костями и синяками, которые в итоге вытолкнули меня из дома и в его объятия.

Я отмахнулась от образов прошлого, пытаясь увидеть Уиллоу Крик глазами взрослого человека. Забыла ли я, как много здесь церквей, высовывающих свои шпили из-за крыш? Может быть. Но уют главной улицы был всё тот же. Будто время здесь застыло. Всё ещё похоже на рождественскую открытку Холлмарк — старомодные фонари, мощёные улочки, усаженные магнолиями и ивами, древние кирпичные здания с колоннами и витринами, обрамлёнными деревянными рамами. Закатное солнце отражалось от припаркованных вдоль тротуара велосипедов, которые никто не боялся украсть, и преломлялось в витражных окнах маленьких магазинчиков, заливая улицу золотым светом и кристаллизованными радугами.

Я не знала, радоваться мне или грустить из-за того, что ничего не изменилось. Будто какой-то перевёрнутый вариант истории Рипа Ван Винкля — весь город проспал десять лет, а я одна повзрослела, изменилась, стала другой версией той девчонки, что когда-то унеслась отсюда прочь так быстро, как только могла.

Навигатор подсказал повернуть налево сразу после ювелирного магазина. Я почти не помнила названий улиц. Когда я здесь жила, мне это не требовалось, так что адрес пришлось искать заранее. Этот поворот означал, что мне не придётся проезжать мимо бара и дуплекса напротив него в свой первый же день в городе. Возможно, я найду в себе силы сделать это позже. А может, и нет. Может, я просто последую примеру Рипа и всего города, провалившись в сон ещё на десятилетие, не выходя из своей комнаты.

Я припарковала крошечную арендованную машину у тротуара и уставилась на дом, к которому привёл меня навигатор. Он выглядел куда лучше, чем я ожидала. Я думала, что краска будет облуплена, ковры — изношены, а полы — завалены пылью, но, похоже, Трэп нашёл кого-то, кто следил за ним, потому что он казался… почти очаровательным.

Перед домом стоял полицейский пикап, припаркованный у аккуратного почтового ящика в форме амбара с номером, выведенным сбоку. Это подтвердило, что адрес правильный. Я нахмурилась, когда в душе зашевелилось беспокойство. В этом доме не было ничего от моего отца. Трэп не был тем, кто ставит почтовые ящики в виде амбара. Двор не зарастал сорняками, а был аккуратно подстрижен, с огромной плакучей ивой сбоку и ухоженными кустами вдоль штакетного забора, который весной, вероятно, расцветал всеми цветами радуги.