Последний, кого ты любила

— Это точно будет интереснее, чем перечитывать мой сценарий в пятидесятый раз.

Она шутливо ткнула меня в плечо, а в её карих глазах сверкали озорные искорки. Единственная из нас, кто не унаследовал голубые глаза. Иногда её взгляд напоминал мне глаза МакКенны — смешение золотых и зелёных оттенков.

— Кто это, Мэддокс? — спросила Мама, сдвинув брови.

Я открыл рот, чтобы ответить, но Мила опередила меня.

— Её зовут МакКенна, и папа сказал, что они давно были друзьями.

Сердце сжалось, услышав имя МакКенны из уст моей дочери. Новая волна тревоги накрыла меня с головой. Никто не должен был знать, что она в городе. И она должна была уехать так же быстро, как появилась. Мой взгляд упал на блендер и два бокала с маргаритой, стоявшие рядом.

— Думаю, мне срочно нужна одна из них, — сказал я.

Джемма прыснула, и даже губы мамы дёрнулись в сдержанной улыбке.

— Почему бы тебе не заглянуть в свою игровую комнату и не посмотреть, что там новенького? — предложила мама, целуя Милу в щёку.

— Это, наверное, лучший день в моей жизни! — воскликнула Мила. — Мы с Рианной пекли печенье, папа позволил мне съесть три печеньки после пиццы, я смотрела Скуби-Ду, познакомилась с новой подругой, а теперь получу подарок!

Она закружилась на месте и выбежала из кухни, направляясь в бывшую мою комнату, которая теперь превратилась в её игровую. Там стояла кровать с розовым балдахином, а саму комнату можно было принять за игрушечный магазин, взорвавшийся в ограниченном пространстве.

— Это должно занять её хотя бы на пятнадцать минут, — заметила мама, вытаскивая третий бокал. — Так… вот это действительно сюрприз.

Я провёл рукой по щетине, которая уже грозила превратиться в полноценную бороду, и выложил всё, как есть — как МакКенна вошла в дом с ключом в руке.

— Она не может здесь оставаться, — закончил я. — Сибил вернулась. Судья отправил её в женскую реабилитационную клинику после того, как Брюс её арестовал.

— Чёрт, — выдохнула мама.

— Сибил ничего не сможет сделать, Мэдс, — тихо сказала Джемма, обняв меня и прижавшись лбом к моему плечу. — Как бы она ни бушевала, она не сможет забрать Милу у тебя.

Я с трудом сглотнул.

— Я не могу рисковать, что она вдруг «вспомнит», кто отец, и мне снова придётся за неё бороться.

Челюсть сжалась, когда я попытался подавить жжение в глазах.

— Ты ей сказал? — тихо спросила Джемма.

Глаза мои распахнулись.

— О Миле? Чёрта с два.

— Она сама догадается, — вставила мама. — Достаточно просто посмотреть на них вместе.

— У неё только цвет волос и глаз от МакКенны, больше ничего, — возразил я, но даже самому это прозвучало неубедительно. — И ты забываешь, я пытался сказать МакКенне. Пытался, и мне за это раздавили сердце и душу.

Мама молча подвинула ко мне бокал с маргаритой. Я сделал большой глоток. В ней явно было недостаточно алкоголя.

— Ты не знаешь, что тогда творилось в её жизни, — мягко сказала мама.

— Она была помолвлена, мама. Это не самое ужасное положение.

— Когда ты пытался с ней связаться, прошёл уже год с тех пор, как она сказала тебе не звонить. Ты уверен, что она тогда ещё была помолвлена? Она вообще замужем? Она здесь одна, верно? Что это вообще значит? — мама продолжала давить.

Я вспомнил её руки в машине, тёмные круги под глазами, усталость, буквально кричащую в каждом её движении.

Какой бы ни была её жизнь четыре года назад, когда я впервые нашёл Милу, плачущую в грязи, пока Сибил валялась в собственной блевотине, сейчас у МакКенны явно не было никакого «долго и счастливо».

Она бежала.

Бежала настолько, что решила использовать дом своего отца как убежище. Отец, который практически не участвовал в её жизни, которому она никогда не доверяла.

Я сделал ещё один глоток и бросил на маму с Джеммой твёрдый взгляд.

— Никто ей ничего не говорит. Она сказала, что уезжает завтра, так что неважно, но рассылайте свои сигналы летучей мыши всем нашим друзьям и знакомым, чтобы они знали.

— А что ты ей скажешь? — спросила Джемма.

— Ничего. Скорее всего, я её больше и не увижу. Сказал ей бросить ключ в ящик для гостей по пути, — ответил я, но внутри что-то скрутило от собственных слов.

Мне хотелось знать, что её тревожит. Хотелось понять, почему она так устала и от чего бежит. Но я не мог себе этого позволить.

Не ради Милы.

И не ради себя — потому что моё сердце уже раз за разом разбивалось о неё.

— Ну, чёрт, — нахмурилась мама. — Если бы Райдер не раскурочил все домики, у нас было бы полно места, но с Сэди и с её подругами, которые приезжают в понедельник, у нас всё занято, даже квартира над сараем.

— МакКенна здесь не остаётся, — твёрдо повторил я.

Она не могла. И она сама с этим согласилась. Но потом я нахмурился, пытаясь вспомнить её точные слова.

Конечно, теперь, когда дом Трэпа — мой дом, был для неё закрыт, она не станет задерживаться… или?

Пронзительный крик восторга прорезал воздух, и я нахмурился, глядя на Маму.

— Что ты опять устроила?

Маленькие ножки загрохотали по лестнице, и Мила влетела в комнату, держа в руках не одного, а двух единорогов.

Честер был редкостью — когда мы с Милой оставляли Сэди в колледже в Ноксвилле два года назад, нам едва удалось найти его в магазине. Линию этих игрушек уже сняли с производства, но с тех пор, как Мила увидела бирку, на которой перечислялись друзья Честера из её любимой книги, она буквально мечтала собрать всё стадо. И именно это моя мама сделала. Она нашла подругу Честера — Шарлотту.

— Нана!!! — взвизгнула Мила. — Ты лучшая бабушка на всей планете. Честер такой счастливый!

Она обняла Маму, а потом подбежала ко мне, буквально впихивая мне в лицо двух единорогов.

— Смотри, папа, Шарлотта вернулась к Честеру, точно так же, как МакКенна вернулась к тебе.

У меня внутри всё рухнуло. Мама и Джемма разразились смехом.

— Ладно, Букашка, говори «спасибо» и «спокойной ночи», и поехали домой, пора спать.

— Можно я останусь на ночь? Пожалуйста, пожалуйста?