Последний, кого ты любила

Я покосился на бокалы с маргаритой.

— Не сегодня, Мила. У бабули другие планы.

— Пф-ф-ф. Милый мой, — Мама махнула рукой, — вечер с внучкой всегда лучше любых планов, какие бы я ни строила. Да и ты всё равно собирался привезти её утром помогать с пирогами к Дню Благодарения.

— Где папа? — спросил я.

— Поехал с Райдером в Нэшвилл на собрание Ассоциации владельцев гостевых ранчо Теннесси. Вернутся завтра.

Мила притопывала на месте, сжимая в объятиях своих единорогов.

— Пожалуйста, папа?

Она слишком часто получала, что хотела, но видеть её счастливой стоило каждого раза, когда я сдавался.

— Похоже, мне придётся смотреть Скуби в одиночестве, — вздохнул я, изображая всю возможную драму.

Мила захихикала.

— Ты смешной, папа. Ты же знаешь, что не будешь смотреть его без меня.

— Давай обнимашки, — сказал я.

Она обхватила меня так крепко, как могли её маленькие руки, и чмокнула в щёку.

— Я люблю тебя, Букашка, — сказал я, голос вдруг стал хриплым, слишком полным эмоций.

— Люблю тебя тоже, папа!

И тут же снова бросилась к маме.

— Можно нам устроить танцевальную вечеринку?!

— Всё, что захочешь!

— Она завтра будет капризной, так что удачи вам с пирогами, — ухмыльнулся я.

— Она капризничает только с тобой, — вставила Джемма.

Моя улыбка стала шире. Это меня совершенно не беспокоило. Значит, она чувствовала себя рядом со мной в безопасности.

Я обнял маму и Джемму, попрощался, схватил шляпу и направился к двери.

Музыка уже сменилась на очередную диснеевскую поп-песню, пока я ещё даже не успел её закрыть. Это странным образом успокоило.

Когда я дошёл до Бронко, то поднял взгляд на квартиру над сараем. Окна были тёмными.

На мгновение мне показалось, что, может, это всё был сон. Что МакКенна не вернулась в Уиллоу-Крик. Но её арендованная машина, припаркованная рядом, напомнила мне, что это реальность.

Грудь сжалась от беспокойства. Не только за Милу. За женщину, которую я когда-то считал второй половиной своей души, пока она не ушла. За женщину, которая сейчас выглядела так, будто загнала себя до предела.

Я завёл машину, развернулся и поехал вниз по подъездной дороге. Но на развилке, где дорога уходила в сторону озера, руки сами свернули руль.

На стоянке у воды стояло несколько машин. На берегу горел костёр, и шум голосов подростков и музыка смешивались с трелью сверчков. Вполне мог бы разогнать их всех, но сегодня не собирался — особенно когда был не при исполнении.

Вместо этого я направился по тропе, ведущей на вершину утёса, откуда открывался вид на озеро.

Изношенная временем тропа была крутой, но я едва ли запыхался, когда достиг вершины. Вода внизу сверкала в темноте, маня к себе, как всегда.

Здесь мы с МакКенной находили тишину.

Для неё это было спасением от её матери. Для меня — от тяжести, которую я нес на плечах, наблюдая за тем, как разваливается наше ранчо.

Телефон завибрировал в кармане.

Райдер. Не в общем чате с сёстрами, а личное сообщение. Мы почти всегда писали в группу — личные переписки оставались для важных разговоров.

Придурок: Просто проверяю, не слетел ли ты со скалы на своём Бронко.

Я закатил глаза.

Я: Не верится, что Сокровище уже успела тебе нажаловаться.

Придурок: Вообще-то, это мама написала папе.

Я вздохнул.

Придурок: Серьёзно, ты в порядке?

Холодное ощущение тревоги внутри немного потеплело от заботы брата.

Я: Завтра её уже не будет.

Придурок: Да, но если бы мне пришлось увидеть Рэйвен хотя бы на десять минут, ты бы уже упаковывал меня в камеру за убийство.

Я: Совсем другая ситуация. Хотя если бы появилась Рэйвен, я бы сам себя закрыл.

Придурок: Пьём завтра вечером.

Я: Может быть.

Придурок: Я не спрашивал, Мэдс.

На губах мелькнула кривая усмешка.

МакКенна могла снова разодрать шрамы, которые я пытался залечить годами, но моя семья всегда была рядом, чтобы помочь мне залатать их заново.

Я погружусь в работу. В свою дочь. И забуду, что МакКенна вообще приезжала в этот город.

По крайней мере, на это я надеялся.

Глава 11

Маккенна

Что-то тыкалось в мою щёку — слишком похоже на палец, — и это вырвало меня из тревожного сна. Сна, полного воспоминаний о наказаниях от мамы, которые перетекали в кулаки доктора Грегори, пока, наконец, не появлялся Мэддокс, чтобы спасти меня.

Раньше ему никогда не приходилось спасать меня физически. Я всегда умела убежать сама. Но он спас меня эмоционально. Он не дал мне утонуть в бездне.

— Мисс МакКенна?

Тихий детский шёпот смешался с давлением на щеке, и мои глаза распахнулись.

Передо мной стояла дочь Мэддокса. Она прижимала под одной рукой уже двух единорогов, но улыбалась так же заразительно, как и вчера вечером. Эта улыбка одновременно грела и колола. Она напоминала, что эта девочка — его. Что он стал отцом кому-то.

— Привет, — наконец прохрипела я.

— Нана сказала, что ты должна прийти в дом на ягодные быны.

Я поперхнулась смехом.

— Быны?

Её тёмные брови нахмурились, и у меня что-то кольнуло в груди. Они были такими же, как мои — густыми и тёмными, резко контрастирующими с её светлыми волосами.

В животе закрутилось странное чувство, какое-то щемящее беспокойство, но оно ускользнуло, прежде чем я успела ухватиться за него.

— Тебе не нравятся быны?

Я всё ещё улыбалась, когда ответила:

— Думаю, я никогда их не пробовала.

— Ооооо! Они такие вкусные! — завопила она. — Нана делает лучшие! Они как панкейки, но тоньше, и она набивает их клубникой и покрывает взбитыми сливками. Папа говорит, что они делают меня гиперактивной, но Нана всегда разрешает мне их, если я попрошу.

— Ааа, ты имеешь в виду блины.

— Это я и сказала, быны.

Мои губы дрогнули от подавленного смешка. Я села, а малышка плюхнулась на кровать у моих ног.

— Тётя Джемма сказала, что вы с папой были лучшими друзьями.