Последний, кого ты любила

Вернуться в дом, который я сначала приняла за дом Трэпа? Это означало не только быть с Милой, но и с Мэддоксом. И я была чертовски уверена, что для нас обоих это не лучшая идея. Между нами лежало слишком много боли. Моя. Его. Ошибки, которые мы оба совершили.

Что бы я сделала, если бы он продолжал приезжать в Калифорнию до того, как я встретила Керри? Если бы он появился у меня в общежитии или у двери в квартиру? Смогла бы я захлопнуть перед ним дверь? Вряд ли. Но он не пришёл. Он выбрал свою жизнь здесь так же, как я выбрала свою там. Он был так же ответственен за то, что нас разнесло в разные стороны, как и я.

К тому моменту, как в моей жизни появился Керри, наши сообщения и звонки уже стали неловкими и натянутыми из-за всех слов, которые мы больше не могли сказать друг другу.

Я всегда думала, что это полностью моя вина — всё, что произошло между нами. Но он никогда по-настоящему за меня не боролся. Один единственный звонок, за которым ничего не последовало. И теперь выясняется, что он скрыл от меня Милу. Это было нечто большее, чем раненая девчонка, отталкивающая парня. Он лишил меня единственного, чего у меня никогда не было — семьи.

— Думаю, это не сработает, Ева, — тихо сказала я.

Она протянула руку и легонько похлопала меня по щеке влажными от дождя пальцами.

— Поверь мне. Я знаю своих детей. Я знаю, что для них лучше.

Она развернулась к двери, разбрасывая капли воды, а потом снова обернулась.

— Ты хоть ела сегодня? Выглядишь так, будто вообще никогда не ешь.

— Да, — солгала я, встречая её взгляд с уверенностью, которой не чувствовала.

Если бы я призналась, что с утра не съела ничего, кроме блинов, она настояла бы на том, чтобы накормить меня снова. А мне нужно было побыть одной. Осмыслить всё, что произошло с тех пор, как я вернулась в Уиллоу Крик.

Её глаза сузились — не была уверена, верит ли мне.

— Правда, я в порядке. Спасибо.

Она кивнула.

— Завтрак в девять. Но предупреждаю сразу — вся наша компания будет помогать с выпечкой пирогов. День второй.

Она ушла, а я прислонилась к двери, оглядывая тихую комнату, сердце бешено колотилось.

Телефон зазвонил. На экране высветилось улыбающееся лицо Салли. Боже, я уже скучала по ней.

— Привет, — сказала я, отвечая на звонок.

— Ну, как там Теннесси? — спросила она.

Я легла на диван и провела следующие полчаса, рассказывая ей обо всём, что произошло, за исключением угроз доктора Грегори.

— Ого, — сказала Салли. — Когда у тебя в жизни все взрывается, так прямо ядерным ударом.

Я вздохнула, сжимая в руках подушку.

— Ага.

Она ненадолго замолчала, а потом сказала:

— Но, знаешь, это всё же потрясающе.

— Что именно? — усмехнулась я.

— Он забрал твою сестру… сделал её своей. Ему было что, двадцать три, двадцать четыре? Это не мелочь, МакКенна. Это много. Он стал отцом-одиночкой ради неё. Я не знаю многих людей, которые взяли бы на себя такую ответственность в любом возрасте, не говоря уже о таком молодом.

Эти слова скрутили мне сердце, заставляя злость уменьшиться до размеров крошечной монеты.

Почему он это сделал?

Мэддоксу было всего пару лет после колледжа, когда он взял Милу к себе. Я бы в то время училась в медицинской школе, мои часы занятий, работы и учёбы зашкаливали бы. Я даже представить себе не могла, каково это — вдруг оказаться с годовалым ребёнком на руках.

Он был прав. Мне бы пришлось отказаться от своей мечты.

Но я всё равно её теряла. Моя медицинская карьера была закончена. Доктор Грегори этого добьётся.

— Я должна была хотя бы иметь право выбора, — тихо сказала я.

— Ты права, — согласилась Салли.

— Но не полностью, да? — спросила я.

— Я не знаю. Думаю, ты тоже не узнаешь, пока не поговоришь с ним.

Я не была уверена, что смогу снова поговорить с ним. Каждый раз, когда я его видела, меня накрывало волной воспоминаний. Красивых… и болезненных. Внутри всё болело, как будто меня избили сотней дубинок по самым уязвимым местам, о которых никто не знал.

— Как твой отец? — спросила я, сменив тему.

Салли не стала возвращать разговор на Мэддокса, понимая, что я не приму решение без долгих часов тишины и размышлений.

Мы говорили о её отце, их семье в Эвалин Бич, о потрясающих стеклянных скульптурах, которые он создавал.

— Ты всегда можешь приехать сюда, — мягко сказала она. — Если станет совсем тяжело, просто садись на самолёт и приезжай к нам.

— Удивлена, что больница отпустила тебя на неделю перед праздником. У нас же всегда не хватает персонала.

Она замолчала, и что-то в этой тишине неприятно скрутило мне желудок.

— Сал?

— Ну… тут такое дело… Я уволилась.

— Что?! — Я резко села.

— Прежде чем ты начнёшь паниковать, знай, что это не только из-за тебя. То есть, из-за этого я взяла отпуск, потому что люди вели себя как полные уроды, и возвращаться туда было бы сущим адом. Потому что, что бы ни случилось с расследованием, всегда будут те, кто встанет на его сторону, и я просто не могла бы слушать их дерьмо день за днём. Но это не то, что окончательно подтолкнуло меня к увольнению. Когда я приехала сюда, папа даже не вспомнил, что я говорила ему, что приеду, хотя прошло всего несколько часов. А его счета остались неоплаченными, хотя он уверял, что всё сделал. Я должна быть рядом с ним. Он всегда был рядом со мной.

Первой мыслью у меня было не то, как тяжело ей сейчас, а то, что это значит для меня.

Ещё одна потеря. Ещё один человек, которого не будет рядом.

Я не была уверена, сколько ещё таких ударов смогу выдержать, прежде чем рухну окончательно. Но я знала, что для Салли это правильное решение. Они с отцом всегда были командой. И если он нуждался в ней, она не захотела бы быть где-то ещё.

И я поняла, что она права насчёт больницы.

Даже если каким-то чудом всё решится в мою пользу, мой отчёт в опеку окажется правдивым, и меня возьмут обратно, там всегда будут люди, которые не поверят мне. Которые будут просто злы на меня за то, что я «разрушила» чью-то семью и карьеру.

— Мне так жаль, Сал. Из-за всего. Больницы. Твоего отца. Всего.

— Я уже отправила заявку в больницу неподалёку. Медсёстры по-прежнему в большом спросе, так что, думаю, у меня хорошие шансы. Конечно, снова начинать с нуля — отстой, но оно того стоит, чтобы быть рядом с папой. У меня только одно сожаление.

— Какое?

— Ты. Я не хочу, чтобы ты думала, что я тебя бросаю.

Я сглотнула, чувствуя, как скручивает живот.

— Я бы никогда так не подумала, — сказала я, хотя на самом деле подумала.