Последний поединок

Всю его ярость, возмущение и боль выражают за него тысячи зрителей на трибунах. Кажется, трибуны содрогаются от гневного рева. Тем временем Кузенко посылает мяч продольным ударом в ноги Баланде. Обманным движением тот пробивается сквозь полузащиту и слегка отпасовывает подоспевшему Коржу. Если сейчас будет забит гол — ясно, что главная в этом заслуга Кузенко и Баланды. Каждый из них играет не за себя — за команду. Оставаясь как бы в тени, они обеспечивают победу. Пускай весь эффект достанется Коржу, это их меньше всего волнует. А Корж? Он будто невольно увлекся. Неужели он упустит такой замечательный момент? Это будет открытым предательством команды. Нет, Корж понимает положение. Со свойственным ему мастерством, пропустив мяч чуточку вперед, он точным ударом направляет его в угол ворот.

Стадион замирает. Русевич слышит стук своего сердца.

Вратарь «Люфтваффе» Краус падает и отбивает мяч, но… уже за линией ворот.

Кузенко, Баланда, Тюрин, Макаренко бросаются обнимать товарища, готовые простить ему все прошлые недоразумения. Даже полузащитник «Люфтваффе», сердито взмахнув рукой, отбивает мяч на среднюю линию поля: мол, начинайте игру снова.

Неожиданно для всех судья не признает гола. Он приказывает «летчикам» пробить свободный от своих ворот.

Стадион в неистовстве. Тысячи людей кричат и повторяют одно слово:

— Позор! Позор!

Свиридов пытается объясниться с судьей. Но Глоба предупреждает:

— За любое вмешательство в мои действия я буду удалять с поля.

И, угрожающе окинув капитана взглядом, добавляет с усмешкой:

— Не забывайтесь. Вы — команда какого-то жалкого хлебозавода. А «Люфтваффе» — победительница Восточного фронта!

Игра продолжается. Русевич ходит от штанги к штанге, настороженно наблюдая за полем. Он испытывает непонятное душевное облегчение — оно появилось сразу же, после красивого, мастерского удара Коржа. «Возможно, — думает он, — Корж что-то понял… Еще бы не понять, если ему свистели и кричали с трибун!»

Знакомый детский голос отрывает его от этих мыслей.

— Дядя Коля! Минуточку…

Обернувшись, Русевич видит: Васька поставил у самой сетки бутылку лимонада, положил какой-то пакет.

— Что это? — спросил Николай.

— Лимонад и апельсины…

— Где ты взял?

Он подмигнул в сторону противоположных ворот:

— Там ихнему Краусу нанесли шоколада и апельсинов — на целый полк хватит!.:

В душе Василий ждал благодарного слова за сообразительность и расторопность. Чего бы только он не сделал ради своего любимого вратаря! Но Русевич взглянул на него так грозно, что Васька тут же поспешил ретироваться. Не знал он, каким отечески нежным взглядом проводил его Русевич и что подумал он в ту минуту об этом замечательном мальчугане, которого в горькие месяцы неволи успел полюбить, словно родного сына.

Размышляя о судьбе мальчика, Николай, пожалуй, снова отвлекся. Линия нападения противника быстро приближалась к его воротам. Тот факт, что при очевидном преимуществе нападающим «Люфтваффе» не удалось открыть счет, приводил их в некоторое замешательство. Но снова техничный Кнопф, пользуясь тем, что Кузенко, опекавшему его, в это время за линией поля накладывали пластырь на кровоточащую бровь, прошел к штрафной площадке и с двадцати метров сильно пробил в левый верхний угол. Русевич успел выбить мяч кулаком на угловой.

Видя, что Кузенко — за линией поля, а Свиридов еле волочит правую ногу, Корж бегом пустился к своим воротам. В сутолоке схватки Русевич едва заметил его встревоженное лицо. Чуть изогнувшись, готовясь к прыжку Николай напряженно ждал… Мяч — в воздухе, вблизи ворот. Центральный нападающий подпрыгнул, пытаясь отбить его головой, и в эту секунду полузащитник «Люфтваффе» ударил Коржа по ногам. Тот рухнул на землю, корчась от боли.

Мячом овладел Климко; он вывел его за штрафную площадку, но, не имея возможности передать кому-нибудь из своих (Баланда, Тюрин и другие склонились над Коржем), сильной поперечной передачей послал его снова выходившему на поле Кузенко. Однако Иван не успел к мячу, перехваченному правым крайним «Люфтваффе».

Судья приказал резким взмахом руки вынести Коржа с поля. Но тот видел, что его товарищи, несмотря на травмы, продолжают игру. Он встал, пошатываясь, сделал несколько шагов и вдруг, прихрамывая, бросился навстречу Функе и Кнопфу. Пытаясь обыграть его, Функе пустил мяч сквозь ноги Коржа, а сам стал обходить справа. Корж, однако, был достаточно опытным игроком и разгадал маневр немца — он успел перехватить мяч и передать подоспевшему Тюрину.

— Молодец Корж! — подумал Русевич.

Но судья неожиданно назначил штрафной. За что — этого никто не мог понять.

Киевляне образовали у своих ворот «стенку». Русевич метался, как в клетке, пытаясь найти в этой живой стене просвет, чтобы по движениям игрока определить направление удара. Он махал рукой, прося дать ему мало-мальский обзор, но все стояли к нему спиной — и в ту секунду, когда раздался свисток, он увидел мяч уже в сетке ворот…

Стадион затаился. В ложе военного духового оркестра вдруг вскочил капельмейстер, юркий, лысый человечек, и вскинул палочку. Пять или шесть раз оркестр исполнил туш. Над офицерским сектором еще долго неслись восторженные крики. Губные гармоники невпопад трубили фашистский марш «Хорст Вессель». Пауль Радомский потирал от удовольствия ладони и радостно заглядывал в лицо Эрлингеру. Но оберфюррер СС был мрачен.

— Я приехал смотреть матч, — сказал он. — Однако я присутствую на советской демонстрации. Да, это откровенная и смелая демонстрация против нас! Кажется, господин Радомский, из вашей затеи ничего не выйдет…

Не пытаясь скрыть радость, судья властным жестом указал на центр поля. Русевич с озлоблением выбросил мяч, и до его слуха донесся дружный возглас:

— Снимите с киевлян кандалы!

Трижды над стадионом прогремела эта фраза, и Русевич подумал, что, в сущности, она целиком соответствовала действительности: в истории мирового спорта это был, очевидно, единственный матч, когда одна из команд, по сути дела, вела игру в кандалах.

По-видимому, смысл фразы немцы не сразу поняли, так как игра продолжалась. Но вот к левым секторам промаршировала цепь полицейских с собаками. Диктор приказал через репродуктор прекратить игру.

— Среди зрителей сегодняшнего матча, — объявил диктор, — появились красные агитаторы, сеющие смуту, попирающие священные законы Райха. Германское командование предупреждает, что всякая попытка нарушения порядка будет караться по законам военного времени.

Игра продолжалась.

Окрыленное успехом, нападение «Люфтваффе», совершенно не связанное в своих действиях контролем судьи, под торжественные звуки гармоник снова начало штурм ворот киевлян. Часто перемещаясь по краям, Функе то и дело уходил от опекающего и, обыгрывая полузащитников, прорывался к штрафной.

Каждый его рейд к воротам таил большую опасность, так как он владел точным и чрезвычайно сильным ударом. Искалеченный Свиридов уже не мог играть во всю силу. Климко и Макухе приходилось сдерживать всю пятерку нападающих. Вот и сейчас Макуха самоотверженно отобрал мяч у замешкавшегося центрального нападающего немцев и мгновенно отпасовал его Климко. Тот сильно пробил по краю, но мячом завладел полузащитник «Люфтваффе».