Последний рассвет Трои

— Угарит! — заорал дядька Гелон, который шел на своем корабле меньше, чем в стадии от него. Тимофей скорее догадался, что он сказал, чем услышал. Плеск волн и ветер заглушали звуки и относили их в сторону.

— Парус спускай! — скомандовал Тимофей, когда город раскинулся перед ними во всей своей красе. — На веслах идем! Город наш! Делим всё по обычаю! Кто хоть один дом подожжет до того, как мы оттуда все добро вытащим, я тому сам башку проломлю!

— Корабли в порту забираем! — заорал Гелон, и все согласно замотали головами. По семь десятков человек на каждом корабле плывет, едва бортами воду не черпают.

— А с теми что делать будем? — заорал воин на весле, который ткнул вперед рукой. Там три корабля сорвались от пристани и уходили на юг, набирая скорость.

— Догоним их! — азартно крикнул Тимофей и кормчий заложил крутой вираж. Совсем скоро они, помогая ветру движением весел, встали на параллельный курс и начали сближаться. Осталось шагов пятьдесят, не больше.

— Эй ты! — заорал с последнего корабля Рапану, старый знакомец. — Тимофей! Чтоб тебя боги покарали, сволочь! Подходи ближе, у меня тут десять стражников с луками! И горшок с углями припасен! Ну, иди сюда, разбойник проклятый! Я тебя сначала поджарю, как барашка, а потом к богу Йамму отправлю.

— Чего в Дардан не уплыл? — захохотал Тимофей, а затем приставил ладони ко рту, чтобы лучше слышно было. Он заорал, что было мочи. — Мы из Трои плывем! Тебя дарданец Эней в гости звал! Кланяться велел, когда увижу!

— Да пошел ты, урод! — заорал Рапану и пустил стрелу в сторону корабля данайцев.

— Каково тебе, богатенький мальчик, бродягой стать? — продолжил орать Тимофей, сердце которого пело от счастья. — Нравится из родного дома бежать? Ты как, в городе красивую сестру оставил для меня? Я ее приласкаю как следует!

Рапану не соврал, рядом с ним встал десяток слуг с луками. Еще один моряк раздувал угли в горшке, а другой приготовил длинный шест с веревкой на конце. Они забросят уголь на палубу, и корабль вспыхнет, как свеча. Так издавна корабли топили, и еще пару тысяч лет топить будут, пока не придумают «греческий огонь» и пушки.

— Назад идем! — крикнул Тимофей кормчему. — И правда, сожжет еще. Зубастый купец попался. К пристани правь!

Кормчий отвернул вовремя, потому что в борт совсем рядом с Тимофеем воткнулась стрела, а еще две ранили моряков на веслах. Их тут же сменили, и корабль помчал в порт Угарита, где уже вовсю разгорался бой. Царская стража выстроилась, ощетинившись копьями из-за щитов, а в проломе стены стояли горожане с дубинами, ножами и луками, возглавлял которых закованный в панцирь бородач с длинным мечом и сверкающим на солнце бронзовым щитом. Он орал что-то и пытался построить свое неумелое воинство.

— Какой хороший доспех! — сказал Тимофей, пожиравший глазами немыслимое богатство, которое ждало его на берегу. — Я его хочу!

1 Согласно Илиаде, Менелай был блондином, да и Елена названа златокудрой. Можно предположить, что их братья, сестры и племянники имели тот же цвет волос.

2 Иегошуа бин Нун — библейский Иисус Навин, преемник Моисея на посту вождя евреев после Исхода. Жил примерно в описываемое время. Согласно Ветхому завету, он завоевал ханаанский Иерихон, ревом труб и криком народа обрушив его стены. Жители города были истреблены, кроме блудницы Раав, которая укрыла разведчиков-евреев. Иерихон контролировал месторождения природного битума, который широко использовался как гидроизоляция при строительстве кораблей, как кладочный раствор и даже как один из компонентов при мумификации. Военные действия в Иерихоне того времени подтверждены археологически, а события в целом описаны в Ветхом Завете, в Книге Иисуса Навина.

Глава 16

— Лучники! — орал Гелон. — Бей!

Туча стрел взвилась в небо, а потом острые жала с дробным стуком забарабанили по щитам царской стражи, вставшей у них на пути. Их меньше двух сотен, и среди них только командиры носят доспех. Нет нужды в защите тем, кто охраняет покой в торговом городе. И мечей у них почти нет, лишь копья и легкие щиты. Стража стоит плечом к плечу, перекрывая путь в город, ведущий из порта. Здесь полное раздолье для нападающих. Место, где рухнула башня, уже расчистили от кирпича, чтобы когда-нибудь сложить ее снова, а потому проход широк до того, что несколько телег, стоящих рядом, даже не заденут колес друг друга. Вот сюда-то и ударил Гелон основной силой, пока его люди резали моряков на кораблях, что не успели сбежать из города.

Царская стража биться умела. Три шеренги пехоты ударили в налетчиков, едва не опрокинув их строй, и только чудо удержало тонкую человеческую нить, которая почти что лопнула под их напором. Этим чудом стал Гелон, непроницаемый для ударов в своем доспехе. Громоздкий колокол, собранный из широких бронзовых колец, шлем и поножи копейным жалом не пробить. На его левой руке щит, которым он отбивает удары в лицо, а в правой — меч, что разит без промаха тела, прикрытые лишь тонким полотном.

— Ко мне все! — заорал Гелон, и вокруг него сгрудились воины, выставившие во все стороны острия.

Нет красоты в копейном бое, когда одна толпа накатывает на другую. Люди стоят так тесно, что даже убитые не могут упасть, сдавленные боками друзей. Те, кому не посчастливилось оказаться внизу, стонали и выли от боли. Ноги товарищей задевали их, топтали нещадно, но деться отсюда некуда, потому что в пролом стены шириной в сорок локтей лезут сотни озверевших от крови бойцов. С хрустом ломаются копья, и вместо оружия в руках воинов остаются бесполезные палки, и тогда в ход идут кинжалы и дубинки, вырезанные из твердого дерева.

Вокруг Гелона падали товарищи, пронзенные копьями амореев, но огромная масса людей, что давила сзади, толкала строй вперед, прямо по телам павших. Впереди узкие улочки, биться в которых можно бесконечно, и это станет плохим исходом. Гелон заревел и врубился в строй царских воинов, рассыпая удары направо и налево. Острия копий бессильно скользили по его блестящим на солнце бокам, а он рубил древки и держащие их руки. Он разил острием меча одного за другим, оставаясь неуязвимым, и вот ему удалось прорвать шеренгу прямо посередине. В эту прореху с ревом потекли его бойцы, расплескав в стороны стражу Угарита. Теперь, когда их строй сокрушен, бой рассыпался на множество мелких схваток, в которых пришельцы побеждали. Их было куда больше.

Проломов в стене два. Второй держат горожане во главе с почтенным купцом Уртену, закованным в бронзу с головы до ног. Тут еще несколько богатых торговцев, одетых так же, как он, но в основном здесь собрались простые горожане. Они остались, чтобы прикрыть свои семьи, которые бежали из города прочь через восточные ворота.

Данайцы с ревом налетели на них и вмиг разметали строй людей, которых никогда не учили биться. Закипели жаркие схватки один на один. Копья разили и нападающих, и горожан, но в этой безумной тесноте в дело пошли ножи и булавы. Не поднять копья, когда вокруг тебя бессмысленно снуют, толкаются и умирают люди.

— Эй, хозяин! — издевательски заорал Тимофей, который повел сюда своих людей. — Ты! Уртену! Помнишь меня?

— Порази тебя молния! — выругался купец, который посмотрел на него изумленно. — Проклятый разбойник! Не хочешь честным трудом зарабатывать на жизнь? Я тебя в подземный мир отправлю! Там бог Мот до скончания веков будет мучить твою черную душу.

— Ну так иди сюда и отправь! — пробивался к нему Тимофей. — Не болтай языком понапрасну! Я сейчас твое жирное брюхо копьем пощекочу!