Последний танец за мной

– Ну-у! – разочарованно протянула я, откидываясь на спинку кресла. – Кого сейчас этим удивишь!

– Не забывай, Шлыкова не на хлебозаводе трудилась! – строго произнесла Галя. – Она в школе работала. Если бы про ее пристрастия стало известно, ей грозили бы очень серьезные неприятности. Вплоть до статьи, стоило бы какой-нибудь старшекласснице заикнуться, что учительница на нее нехорошо посмотрела…

– Ладно, Галь, спасибо тебе. – Я поднялась.

– Да не за что. Ничего такого секретного я тебе не сообщила, и не надейся. Думаешь, три пирожных развяжут мне язык?

– Четыре, Галочка, четыре! – язвительно протянула я, попрощалась и поехала по своим делам.

Путь мой лежал к школе номер двести двадцать семь. Старинное здание, окруженное клумбами, вызвало у меня припадок стойкого отвращения к школе. Никогда не любила подобных мест. «Когда уйдем со школьного двора под звуки нестареющего вальса…» Считается, что главное назначение учебных заведений – давать знания. На мой взгляд, то, чем занимаются среднестатистические школы, называется «приведение к общему знаменателю». Сделать неудобных – удобными. Бунтарей вернуть в рамки социума. Непохожих причесать под одну гребенку. В общем, не люблю, и все тут. Нет, есть, конечно, исключения, но их так мало…

Директриса этого учебного заведения принадлежала к распространенной породе «селедка сушеная». Ее серое платье с металлической брошью на плоской груди могло быть с равной долей вероятности пошито как в 1975-м, так и в 1905 году. Типичная «классная дама»!

Директор смерила меня недовольным взглядом, но слово «расследование» оказало нужное действие. Директриса жестом пригласила меня занять неудобное креслице для посетителей, а сама взобралась на вполне современное кресло модели «мечта руководителя». Аккуратно сложила на полированном столе костлявые руки и приготовилась к допросу.

– Меня интересует ваша бывшая сотрудница, Шлыкова Маргарита Ивановна, тысяча девятьсот семьдесят второго года рождения, – специфическим «милицейским» голосом проговорила я.

Реакция «классной дамы» меня поразила. Бедняжка побледнела, как стена за ее спиной. Потом покраснела, точно спелый помидор. В заключение дама покрылась красно-белыми пятнами, и я не на шутку испугалась, не нанесла ли я непоправимого вреда ее здоровью своими бестактными расспросами.

Наконец директриса выговорила едва слышным голосом, дрожащим от переполнявших даму эмоций:

– Это ложь и гнусная клевета!

– Простите?! – переспросила я. – Что именно является клеветой? То, что Маргарита Ивановна работала в вашей школе?

«Классная дама» налила себе воды в стакан и выхлестала половину, стуча зубами о край. Я смотрела на нее во все глаза.

– Нет, Маргарита Шлыкова действительно работала у нас, – наконец взяла себя в руки директриса. – Мало того, она проработала в нашей школе пятнадцать лет. Пришла к нам сразу после педагогического института. Она характеризовалась самым положительным образом. Мы и подумать не могли, что там такое…

– Какое?

– Ну, вы же из органов, вы должны знать! – проявила запоздалую бдительность директриса.

– Вы намекаете на нетрадиционную сексуальную ориентацию гражданки Шлыковой? – Я бросила «классной даме» спасательный круг в виде удобного и приличного термина, а то бедняга снова начала краснеть.

– Вот-вот! – обрадовалась директриса. – Именно это. Ну, и кошмарное убийство тоже. Подумать только! В нашей школе такого не случалось с тысяча девятьсот семьдесят седьмого года!

Я с трудом подавила жгучее желание узнать, что именно приключилось в этой школе в далеком семьдесят седьмом, и вернула разговор в нужное русло:

– Скажите, а как вы узнали о том, что Маргарита Шлыкова… скажем так, не такая, как все?

– Ну как же! – блеснула стальными коронками директриса. – Мы получили письмо, в котором в подробностях излагалось, как именно Шлыкова проводит свой досуг. И с кем…

– А с кем? – Я тут же сделала стойку.

– Этот человек больше не работает в нашей школе! – отчеканила «классная дама».

– Адрес, телефон можете дать?

– Она… она съехала с квартиры. А где она работает, не имею понятия! – с мстительным удовольствием проговорила директриса. Я подумала, что она, очевидно, из породы старых дев – тех, что не выносят даже мысли о том, что кто-то может заниматься сексом, из тех, что в советские времена макали девочек, осмелившихся накрасить ресницы, в раковину, с криком «Проститутка!»

– Кстати, мы успели уволить Шлыкову до того, как она совершила это кошмарное злодеяние! – с торжеством сказала дама. – Так что я ничем не могу вам помочь…

Зато я знала, кто может мне помочь. Еще на входе, прорываясь через бдительную вахтершу – куда более активную, чем сонный охранник, – я поняла, что эта тетка – очень ценный кадр. Так что я спустилась на первый этаж и присела на скамеечке возле раздевалки. Вахтерша стреляла в мою сторону любопытными глазами.

По случаю начавшихся вчера летних каникул детишек в школе не было, зато наверху вовсю шел ремонт и пахло свежей краской.

Я принялась обмахиваться газеткой.

– Жарко-то как! – немедленно приняла мою подачу тетка.

– И не говорите! – подхватила я. Разговор пошел по отработанной схеме: погода – прогнозы синоптиков – посадки – дача – отмена электричек – дороговизна – и плавно вернулся в школе. Вообще-то я могу стать своей в компании бомжей, в стойбище эскимосов, в бригаде гастарбайтеров, в кружке жен олигархов. Но мой конек – тетки от пятидесяти пяти до семидесяти. Всякий раз, вытягивая необходимую информацию из такой вот вахтерши, я чувствую себя Джеймсом Бондом, который только что обыграл Ле Шифра в казино «Рояль»…

– Так кого, говорите, искали-то? – невзначай поинтересовалась вахтерша, хотя я ничего такого пока не говорила.

– Ой, да вашу бывшую работницу, Шлыкову Маргариту, – отмахнулась я.

Глаза вахтерши вспыхнули, как две ксеноновые фары:

– Так она сидит!

– Я знаю, – вздохнула я. – Мне бы повидаться с ее подругой… ну, знаете…

Я потупила взор.

Вахтерша наслаждалась разговором. Она стрельнула глазами в сторону охранника и добрым голосом сказала:

– Слышь, Петрович, иди подыми. Я тут посмотрю пока.

Охранник с готовностью потрусил к двери. Дождавшись, когда стеклянная створка закроется за его спиной, тетка повернулась ко мне:

– Так тебе Геля нужна? Геля Золотавина?

Я кивнула, хотя понятия не имела, нужна мне эта Геля или нет.

– Да, вот оно как бывает! – с удовольствием проговорила вахтерша. – Сейчас ты на коне, так сказать, на вершине, а потом глядь – и вниз летишь!

Я с умным видом покивала. Кто знает, что означает эта сентенция… Это работа школьной учительницей – вершина?! Хотя с точки зрения вахтерши дело, возможно, обстоит именно так.