Последняя буква Севера. Книга вторая

– С того, что твоя песня – полное дерьмо, – спокойным тоном говорит Джейк, присев на край стола. Открыв конверт, он достает купюры и делит их, раскладывая в четыре ряда. – Как и многие твои песни. Ты талантливый парень, Олли, отлично играешь и поешь, но ты исполнитель, а не творец. Реакция девочек в зале была ожидаема. Даже если ты споешь им рекламный джингл памперсов, они будут пищать от восторга, потому что влюблены в твою смазливую мордашку и голос. В первую очередь ты должен слышать нас, заметь, я говорю слышать, а не слушать. Ты не идешь на диалог и бесишься, как только мы говорим свое мнение и пытаемся помочь улучшить текст и музыку.

– Но вы тоже не слышите меня, Джейки, – устало выдыхает Олли, приземляясь на диван.

– Как услышать, если ты все время говоришь о себе и не хочешь ничего слышать о правках? Мы всегда правим музыку друг друга, так что изменилось сейчас? Хочешь в соло? Это действительно так?

Оливер молчит. Напряжение в гримерке вырастает, словно кто-то выкрутил его на максимум. Парни впиваются тяжелыми взглядами в Оливера, пока тот раздумывает над ответом.

Напрягая скулы, Олли сцепляет пальцы в замок и стучит пяткой по полу, а затем качает головой.

– Нет, не хочу, больше не хочу. Но не буду врать, я не раз задумывался об этом.

– Брось, уйти из группы из-за этой похоронной песни о бывшей? – Ник смеется, но встретив обиженный взгляд Оливера, подносит пальцы ко рту и делает вид, что закрывает рот на замок.

– Похоронной? – переспрашивает Олли.

– Прости, парень, но прощальная служба на похоронах моей мамы и то была веселее.

Ник умудряется шутить о самых болезненных вещах с таким беззаботным выражением на лице, что невозможно сказать, насколько сложно ему это делать. Но каждый раз его черный юмор срабатывает, и парни тихо усмехаются.

– Олли, у нас с тобой много претензий друг к другу, и это личное. – Взяв деньги, Джейк поднимается и пересекает гримерку, чтобы протянуть Оливеру несколько двадцаток. – Я хочу, чтобы мы с тобой могли разграничивать личное и отношения в группе.

Мельком глянув на деньги в руке Джейка, Олли коротко качает головой – считает, что не заслужил.

– Но с разграничением есть проблема. Как друг, я хочу дать тебе по морде. Как член группы, я тоже хочу дать тебе по морде. Но я знаю, что если мы вчетвером продолжим работать вместе, то сможем добиться чего-то большего, чем это, – Джейк обводит взглядом крошечную гримерку, а затем опускает деньги на подлокотник дивана рядом с Оливером. – И я уверен, что гонорары у нас тоже будут больше. Просто надо делать то, что мы умеем и любим, как в самом начале. Если хочешь уйти, мы с парнями не станем держать тебя. Если хочешь остаться, то предстоит тяжелый разговор, где мы все вместе решим, хотим ли видеть тебя в группе. Я бы обсудил все сейчас, но у меня заканчивается терпение, и я могу сорваться. Так что в другой раз.

Джейк отдает Рэму и Нику деньги, а затем берет чехол от и гитары.

– Пойдемте за инструментами.

Пересчитывая деньги, Ник, проходя мимо меня, замедляется, а затем коротко качает головой.

– Я думал, ты командный игрок, чикита.

Что ж, он мягко назвал меня предателем, но я его понимаю.

Следом за ним идет Оливер, он останавливается напротив и, протягивает руку, чтобы коснуться моего плеча, но в последний момент отводит ладонь и бегло проводит пальцами по волосам.

– Прости, Мик, – тихо бросает он прежде, чем выйти за дверь.

Рэм подталкивает Эрин и, выходя, не говорит мне ни слова, даже не смотрит, и это очень непохоже на Рэма – на деле оказалось, что его гнев переносить даже легче, чем тяжелое молчание.

– Пойдем, Микаэла, – зовет Джейк.

Больше всего я боюсь, когда Элфорд так спокоен. В его злости есть что-то холодное, почти ледяное. Механическое. Перед глазами всплывает момент в ванной, когда Джейк затолкнул туда Оливера и со спокойствием хирурга обливал друга холодной водой, а затем разбил нос.

За все время разговора парней в гримерке Джейк ни разу не взглянул на меня. Он не сказал ни слова, когда закинул на плечо ремень гитары, взял меня за руку и вывел из клуба. Он не сказал ни слова, когда мы сели в машину, и он завел двигатель.

Я только сейчас замечаю, что до сих пор крепко сжимаю в ладони его телефон, поэтому осторожно кладу его на приборную панель. Красный свет фар впереди стоящих машин отбрасывает блики на лицо Джейка, он барабанит большим пальцем по рулю в ожидании зеленого сигнала светофора.

– Ты знала? – спрашивает он, когда машина трогается с места.

Прикрыв веки, я потираю лоб.

– Я не знала, что он действительно сделает это. Об этом были только разговоры, и я отговаривала Олли, просила, чтобы он посоветовался с вами.

– Но нарисовала обложку к его песне.

– Я отдала ему ее в день вечеринки у Рэма.

Кивнув, Джейк потирает щеку.

– Почему не рассказала?

– Я не… Я не знаю, Джейк.

– У тебя была сотня возможностей. – Он поворачивает голову и заглядывает в мои глаза впервые с момента происшествия на сцене. – Ты хотя бы пыталась?

Элфорд снова возвращает внимание на дорогу, а я раздумываю: соврать или сказать правду? Если совру, то знаю, что Джейк быстро отойдет, но проблема в том, что я не хочу лгать ему.

– Нет.

– Черт, Микаэла. – Невесело усмехнувшись, он качает головой.

– Как я могла рассказать такое? А если бы Олли не сделал этого, то я окончательно рассорила бы вас.

– Если бы ты рассказала, то диалог, который был сегодня, прошел намного раньше, Оливер сделал бы выводы, и видео с дракой, которое теперь попадет в сеть, тоже не существовало бы. Да черт с ним, с этим концертом, я не могу понять, почему ты не поговорила со мной об этом?

Раскрыв пересохшие губы, я никак не могу вымолвить из себя и слова. Мы подъезжаем к трейлер-парку, и я чувствую панику, потому что не хочу, чтобы мы расходились по домам будучи в ссоре.

Джейк тормозит неподалеку от трейлера и откидывается на спинку сиденья. Он поворачивает голову и что-то неуловимое в его взгляде заставляет мое сердце больно сжаться.

Неужели хочет расстаться?

– Можно вопрос? – устало спрашивает он, и я медленно киваю. – У тебя все еще сильные чувства к Оливеру?

Как удар под дых.

– Нет, – уверенно отвечаю я. – Нет, я бы не была с тобой, если бы это было так.

Кивнув, он проводит пальцами по волосам, роняя на лоб несколько прядей.

– Спокойной ночи, Микки.

Я вздрагиваю.

– Ты никогда не называешь меня так.

Джейк вскидывает брови.

– Это твое имя, разве нет?

Я начинаю злиться. Ногти впиваются в ладони, лицо горит от обиды, и я хватаюсь за дверную ручку, а затем оборачиваюсь.

– Знаю, что не права и точно могу сказать, что будь я на твоем месте, то была бы в ярости. Но не надо списывать мое чувство вины из-за ссоры в группе на мои чувства к Оливеру, это несправедливо. Поговорим, когда мы оба остынем, потому что все, что мне сейчас хочется сделать, так это разбить тебе нос!