Последняя надежда

Глубоко вздохнув, я ухитряюсь улыбнуться им обоим.

– Я думаю, мы могли бы также сделать это.

Хотела бы я, чтобы мой голос звучал более уверенно. Черт, я бы хотела быть более уверенной. Перчатки свободно сидят, слава богу, и совсем не больно.

– Я буду снаружи, Ава, – говорит Раф низким настойчивым голосом, когда я направляюсь к двери. – Если попадешь в беду, просто выкрикни мое имя.

Я киваю, выскальзывая через заднюю дверь бунгало, и беру длинный маршрут вокруг, обратно в главный домик, а оттуда иду в комнату для уборки, в которой мы подкупили кого-то, чтобы нас пустили. У меня есть ключ (еще один подкуп). Взяв одну из тележек, я толкаю ее вниз по дорожке к бунгало. Мое дыхание становится коротким и хриплым, и я нахожусь примерно в десяти секундах от приступа паники. Я должна думать о том, что сказать, когда они откроют дверь, но все, о чем могу думать – это рот Рафа. Поцелуи Рафа.

Раф сказал: «Давай просто закончим сегодня».

Потому что я знаю, это абсолютно дерьмовый ответ. Это «не проси у меня обязательств прямо сейчас, детка». И это выводит меня из себя. Чувствую себя, как вчера, ответ был бы другим, и это больно. Знаю, он переживает из-за смерти Гарсии, но как он может отшить меня прямо сейчас? Было ли то, о чем я просила – надежда на будущее между нами – такой уж плохой вещью?

Неужели я такой плохой человек, что меня можно трахнуть, и больше ничего?

Несмотря на то, что я волнуюсь, прокручивая в голове слова Рафа, в тот момент, когда подъезжаю к маленькому бунгало Дюваля, я вижу Розу в окне, одетую в бикини. И напоминаю себе, почему я здесь. Почему пробиралась через Амазонку и боролась так чертовски трудно, чтобы выжить, несмотря на все против меня.

Я собираюсь спасти свою лучшую подругу.

Поэтому надеваю свои старушечьи очки для чтения, качу тележку вперед и стучу в дверь.

– Qui'en est'a ah'i?¹⁷– кто-то зовет через дверь. – Qui'en est'a ah'i?

О, черт. Мои мысли путаются, и я пробираюсь через кучу испанского языка средней школы, выискивая правильное слово для «домашнего хозяйства». В конце концов, я останавливаюсь на слове «уборка», хотя понятия не имею, правильно это или нет.

Мой дрожащий вопрос, должно быть, кажется достаточно невинным, потому что дверь открывается, и появляется Дюваль с телефоном у уха. Он кивает мне, приглашая войти, и уходит. Через плечо он что-то кричит мне по-испански, и я улавливаю слово «cocina». Кухня. Правильно. Я киваю и веду свою тележку к маленькой кухне в задней части бунгало. У меня колотится сердце со скоростью мили в минуту, но я достаю губки и полотенца, будто это не имеет большого значения.

Когда я захожу на кухню, Фуке неторопливо уходит с бутербродом, роняя крошки на пол. Он даже не смотрит в мою сторону. Я действительно невидимка, что почти смешно. Жаль, что мое сердце бьется слишком быстро, чтобы я могла это оценить.

Кухня – это абсолютная гребаная катастрофа. Я должна была догадаться, так как Роза – моя соседка по дому, и она большая неряха. На стойке стоит блендер, и он покрыт остатками смешанных напитков. В раковине громоздятся тарелки, а на прилавках валяется разлитое барахло вместе с пустыми стаканами, салфетками, бутылками и бутылками из-под ликера. Как будто они были на вечеринке.

Вид этого наполняет меня беспомощной яростью. Пока мы с Рафом пытались выжить, они сидели в этом уютном бунгало, ели тонны еды и напитков, и строили планы, как нас вывезти? Хрен.

Я беспокоюсь о Розе. Может быть, она соглашается на все, потому что это не позволит им причинить ей боль? Это возможно, но я смотрю на блендер, дюйм того, что выглядит, как клубничный дайкири на дне. Это ее любимый коктейль.

Конечно же, она не развлекается с этими придурками. Не тогда, когда меня заставляют мулить, чтобы спасти ее жизнь? Не тогда, когда в меня стреляли, не вывихнули ли мне запястье, не сбили ли меня в самолете, не преследовали ли, не били ли по рукам и ногам, и не похитили ли меня другие члены команды?

Нет, она должна была вести себя спокойно. Мой друг никогда бы так со мной не поступил. Она бы не стала.

Поэтому я принимаюсь за уборку кухни. Я пробуду здесь дольше, чем предполагала, и знаю, Раф и Беннито ждут снаружи, но что я могу сделать? Дюваль и Фуке попросили меня прибраться на кухне, и они заподозрят неладное, если я этого не сделаю. Я вытираю столы, выбрасываю мусор, очищаю блендер и наполняю посудомоечную машину. На полу беспорядок, но я бегло провожу по нему губкой, надеясь, они не заметят, что я делаю дерьмовую работу. На самом деле, меня вообще никто не замечает. Роза сидит на крыльце, Фуке в другой комнате, и слышу, как Дюваль в передней разговаривает по телефону. Я медленно достаю нож из ящика со столовым серебром и засовываю его под несколько полотенец. Чувствую себя лучше, даже если знаю, что если дело дойдет до драки на ножах, мне крышка.

Закончив с кухней, я направляюсь в одну из ванных комнат. Здесь так же мерзко, но я быстро убираю ее и иду дальше по коридору. Это спальня. Мое сердце снова учащается. Фуке там. Глубоко вздохнув, я стучу в дверь и повторяю:

– Уборка!

Через мгновение дверь открывается, и Фуке выходит с журналом.

– Спасибо, – бормочет он, направляясь на солнечный берег с Розой.

Я вкатываю свою тележку в комнату и начинаю «убирать». Сначала я хочу пойти к лампе, но мне кажется, это будет слишком очевидно, поэтому поднимаю с пола грязную одежду, складываю полотенца и стараюсь вести себя непринужденно. Когда направляюсь к кровати, я поджимаю углы, продвигаясь очень медленно к лампе.

Оглядываюсь вокруг. Никто не смотрит в мою сторону. В этом конце дома вообще никого нет. Я осторожно отсоединяю лампу и беру ее в руки. Основание легко отвинчивается, и что-то тяжелое падает мне в руку. Снова прикрепив основание, я подхожу к окну с жестким диском, осторожно опускаю его в траву и продолжаю стелить постель.

Я уже почти заканчиваю, когда входит Роза с саронгом на бедрах.

– Эй, нам нужно больше полотенец, – говорит она, и замолкает, когда я вздрагиваю. У нее глаза расширяются, а голос понижается. – Ава?

Дерьмо. Она узнала меня, несмотря на мою маскировку. Я прикладываю палец к губам, указывая на дверь.

Захлопнув ее, она бросается ко мне и крепко обнимает меня.

– О, Боже, Ава, я думала, ты умерла. Ты жива!

Слезы, которые промокают плечо моей униформы, искренние, и я обнимаю ее в ответ, с таким облегчением увидев ее. Роза выглядит красивой, как всегда, стройной, золотистой и такой красивой, что мне больно смотреть на нее.

– Тс-с-с, – тихо говорю я ей. – Мы должны держать это в секрете. Они не должны знать, что я здесь.

Она отстраняется, ее глаза потрясающе синие и влажные.

– Что? Почему?

– Долгая история, – говорю я. – Самолет упал, но мы каким-то образом выжили. Кажется, мы приземлились на дерево, – я поднимаю руку в перчатке. – Мне больно.

Она задыхается, будто наступает конец света.

– Твоя работа моделью. О, нет!

Как будто моделирование даже было у меня на уме в последнее время. Я качаю головой и крепко сжимаю ее руку.

– Хватит обо мне, Роза. Что происходит? Ты в порядке? Они причиняют тебе боль?