Последняя война царской России

Вторая балканская война имела очень важные геополитические последствия. В регионе теперь сложилась новая политических расстановка сил, и вместо единого союза православных государств под эгидой России фактически образовались две группировки: Сербия, Греция и Румыния — с одной стороны, Болгария и Турция — с другой. Такая ситуация была крайне выгодна центральным державам.

После Второй балканской войны дипломатическая борьба двух главных противоборствующих в Европе группировок только обострилась: одни пытались примирить со своими христианскими соседями Болгарию и тем самым восстановить прежний блок Балканских государств, другие, наоборот, желали к болгаро-турецкой коалиции присоединить еще и Румынию. Если к этому прибавить проблему черноморских проливов, обладание которыми было исконной мечтой царского правительства, то неудивительно, что «пороховой погреб» Европы, каким считались Балканы, летом 1914 года все-таки взорвался и к ноябрю 1918 года под своими обломками похоронил четыре империи.

28 июня 1914 года в боснийском городе Сараево, столице Боснии и Герцеговины, сербским националистом Г. Принципом были убиты наследник австро-венгерского престола эрцгерцог Франц-Фердинанд и его жена герцогиня София Гутенберг. Визит этой высочайшей особы в Боснию, где все еще не угасало народное возмущение недавней аннексией этой провинции Австро-Венгрией, пришелся на Видов день, один из самых траурных в истории южных славян — именно 28 августа 1389 года в битве на Косовом поле турки нанесли поражение сербским войскам и страна на долгие века утратила свою независимость. Само сербское правительство, хотя и догадывалось о заговоре, но не одобряло его, ибо страна была истощена двумя Балканскими войнами.

После семи выстрелов, потрясших Балканы, мир замер в ожидании шагов, какие решится принять в ответ венский и берлинский двор — воспользуются ли там убийством наследника престола, чтобы развязать войну против Сербии, или в очередной раз пронесет? Все европейские династии, все правительства и президенты Европы выразили престарелому австро-венгерскому монарху Францу Иосифу искренние соболезнования, в храмах всех стран были отслужены панихиды за упокой душ невинно убиенных супругов.

Австро-венгерский император за свою долгую жизнь перенес немало жестоких ударов судьбы: его брата Максимилиана, мексиканского императора, расстреляли повстанцы, единственный сын Рудольф покончил жизнь самоубийством вместе со своей возлюбленной Марией Вечерой при до сих пор не выясненных обстоятельствах, любимую его жену Елизавету сразила пуля убийцы. Что же касается отношений Франца Иосифа с его племянником Францем-Фердинандом, то всем было хорошо известно, что они были неприязненными: наследник женился на славянке — чешке, при дворе София всячески третировалась, брак наследника был признан морганатическим, а потому все дети Франца-Фердинанда были лишены права на венский престол, что, конечно, его крайне уязвляло. Похороны наследника и его жены прошли почему-то ночью и весьма скромно, дипломатический корпус на похороны приглашен не был. Это дало британской авторитетной газете «Таймс» полное основание ехидно заметить, что эрцгерцога похоронили «как собаку» [21] . Все это, казалось, давало основание европейским политикам надеяться на то, что больших политических последствий после сараевского убийства не последует. Но они просчитались.

21

Мировые войны XX века. Кн. 1. Первая мировая война. Исторический очерк. М., 2002. С. 102.

После убийства Франца-Фердинанда в австрийской и германской прессе начала набирать обороты невиданная по своим масштабам антисербская и антирусская истерия. Обывателей убеждали в том, что нити заговора против Вены ведут в Белград, а оттуда в Санкт-Петербург. Все громче и громче раздавались голоса с требованием немедленно покончить с Сербией как «политическим фактором на Балканах».

Среди историков и политиков одно время шли многословные дискуссии о том, какая страна несет основную ответственность за развязывание невиданной доселе кровавой мировой бойни. Между тем достаточное количество документов на эту тему было опубликовано еще в 20-х годах, в том числе письмо министра иностранных дел Германии Г. фон Ягова немецкому послу в Лондоне князю К.М. Лихновскому. Подобно тому, как рассуждал глава германского внешнеполитического ведомства в июле 1914 года сразу же после убийства Франца-Фердинанда, в Берлине думали многие: «В основном Россия сейчас к войне не готова. Франция и Англия тоже не хотят сейчас войны. Через несколько лет, по всем компетентным предположениям, Россия уже будет боеспособна. Тогда она задавит нас своим количеством солдат; ее Балтийский флот и стратегические железные дороги уже будут построены. Наша же группа между тем все более слабеет. В России это хорошо знают и поэтому, безусловно, хотят еще на несколько лет покоя» [22] . Исходя из такой оценки геополитической ситуации, в Берлине решили, что настало время действовать.

22

История дипломатии. Т. 2. С. 776-777.

Агрессивные настроения получили широкое распространение и в Вене. Вот что писал, например, начальник генерального штаба австро-венгерской армии К. фон Гетцендорф: «Два принципа были в резком конфликте друг с другом: либо сохранение Австро-Венгрии как конгломерата национальностей, который должен выступать в виде единого целого перед внешним миром и видеть свое общее благо под властью одного государя, или же рост отдельных независимых национальных государств, притязающих на свои этнические территории Австро-Венгрии и таким путем вызывающих разрушение монархии. Конфликт между двумя этими принципами, нараставший давно, достиг высшей стадии вследствие поведения Сербии. Его разрешения нельзя было откладывать» [23] .

23

Цит. по: Полетика Н.Н. Возникновение мировой войны. М, 1935. С. 313.

Тем не менее необходимо отметить, что хотя существовавшая в Австро-Венгрии влиятельная группа политических и военных деятелей действительно стремилась к войне, но к войне локальной, региональной — против Сербии, в самом крайнем случае против России, но никак против Франции и Британии, с которыми австрийцам делить, собственно, было нечего. Да и Сербия, чье поведение определялось полной уверенностью в поддержке со стороны Российской империи, к мировой войне также не стремилась.

После событий в Сараево в Вене две недели колебались по поводу мер, которые следует предпринять в дальнейшем. Все прекрасно понимали, что война против Сербии может вылиться в войну против России. Наиболее последовательно против решительных действий выступал влиятельный венгерский премьер-министр граф И. Тисса. 1 июля 1914 года он докладывал Францу Иосифу: «…я имел возможность поговорить с графом Берхтольдом (министр иностранных дел Австро-Венгрии. — В.Ш.) и узнал о его намерении использовать сараевское преступление как предлог для того, чтобы рассчитаться с Сербией. Я не скрыл от графа Берхтольда, что это, по моему мнению, было бы роковой ошибкой. Во-первых, мы до сих пор не имеем никаких оснований, по которым мы могли бы считать Сербию ответственной, и вызвать войну с государством, несмотря на удовлетворительные заявления его правительства. Мы оказались бы в самом невыгодном положении, предстали бы перед всем миром в роли нарушителей мира и начали бы большую войну в самых невыгодных условиях» [24] .

24

Международные отношения 1870-1918 гг. Сборник документов. М., 1940. С. 258.

В обстановке сомнений и нерешительности в Вене было решено запросить мнение главного союзника.

5 июля Вильгельм в своем дворце в Потсдаме принял австрийского посла Л. Сегени и на встрече с ним без обиняков заявил: «С выступлением против Сербии не мешкать!» Тут же был одобрен конкретный план расправы с Белградом. Расчет немцев был все тот же: если Россия не вступится за сербов, то в войне один на один Австро-Венгрия их разгромит, что пойдет на пользу центральным державам, а если же Россия заступится за своего исторического союзника, то разразится большая война в выгодных для Берлина условиях. Вот что сообщал в Вену об этой встрече сам Сегени: «Сначала он (Вильгельм. — В.Ш.) меня заверил в том, что ожидает с нашей стороны серьезного выступления против Сербии. По мнению императора Вильгельма, нельзя мешкать с этим выступлением. Позиция России будет во всяком случае враждебной, но он к этому готовился в течение ряда лет, и если дело дойдет до войны между Австро-Венгрией и Россией, то можем не сомневаться в том, что Германия выполнит свой союзный долг и будет стоять на нашей стороне…» [25] .

25

Мировые войны XX века. Кн. 2. Первая мировая война. Документы и материалы. М, 2002. С. 33.

На этой же встрече было решено выставить сербской стороне заведомо неприемлемый для нее ультиматум, отказ от выполнения которого послужил бы причиной вторжения австрийских войск в Сербию. Через два дня после Потсдамской беседы, 7 июля, состоялось заседание австро-венгерского Совета министров. Принимая во внимание позицию Берлина, «все присутствующие, однако, за исключением королевского венгерского председателя совета министров, придерживаются мнения, что чисто дипломатический успех, даже в том случае, если бы он закончился блестящим унижением Сербии, не имел бы ценности и поэтому нужно предъявить к Сербии настолько далеко идущие требования, чтобы можно было предвидеть их отклонение и тем самым радикальное разрешение вопроса путем военного вмешательства» [26] .

26

Там же. С. 35

Все это неопровержимо свидетельствует о том, что именно немцы сделали первый и решающий шаг к мировой войне, бесцеремонно подталкивая своих младших партнеров по коалиции к крайним мерам.

В то же время у союзников России по Антанте поначалу убийство наследника австрийского престола особой тревоги не вызвало. В Россию 20 июля на броненосце «Франс» прибыли с государственным визитом президент Франции Р. Пуанкаре и председатель совета министров Р. Вивиани, которые подтвердили свои союзнические обязательства в случае войны России с Германией. Именно поэтому уже готовый австрийский ультиматум Сербии решено было не вручать правительству Н. Пашича до тех пор, пока французская делегация не отбудет на родину, — таким образом, союзники лишались возможности быстро проконсультироваться по этому вопросу.

Ультиматум Австрии был вручен сербскому правительству только после того, как Кронштадт покинул французский президент, — 23 июля. Для ответа Белграду был дан срок в 48 часов. Ультиматум начинался со слов о попустительстве сербского правительства антиавстрийскому движению в Боснии и Герцеговине и обвинений официального Белграда в организации террористических актов, а далее следовали 10 конкретных требований.

Они гласили: «Не допускать никаких публикаций, возбуждающих ненависть и презрение к монархии (австро-венгерской. — В.Ш.) и проникнутых общей тенденцией, направленной против ее территориальной неприкосновенности.

Немедленно закрыть общество, называемое «Народная Одбрана», конфисковать все средства пропаганды этого общества и принять те же меры против других обществ и учреждений в Сербии, занимавшихся пропагандой против австро-венгерской монархии. Королевское (сербское. — В.Ш.) правительство примет необходимые меры, чтобы воспрепятствовать образованию вновь таких обществ.

Незамедлительно исключить из действующих в Сербии программ учебных заведений, как в отношении личного состава учащихся, так и в отношении способов обучения, все то, что служит или могло бы служить распространению пропаганды против Австро-Венгрии.