Посох старой ведьмы

– Э, ерунда, – небрежно махнул рукой Ворча, – бывало и повыше летали. А вот страха у меня действительно нет. Видно, помер мой страх высоты, от ужаса и помер. Когда мы с тобой чуть в воронку не упали. – Карлик подмигнул Тимке, лег на живот и уставился на далекую землю.

Город закончился. Птица заложила посадочный вираж и плавно приземлилась возле мертвого леса, как раз у знакомой тропинки.

– Хорошая посадка, – похвалил Тимка птицу, соскальзывая по заботливо наклоненному крылу на тропинку, – твое мастерство, Боня, растет с каждым полетом! Скоро тебе можно будет вручить значок «Заслуженный оборотень-летун» и почетную грамоту от бабки Эйи.

Птица насмешливо покосилась на мальчика черным глазом и небольно ущипнула его клювом за ногу. Чтобы ерунды не болтал.

…Хозяйственный оделся, придирчиво оглядел себя:

– Не парадная форма, конечно. Вон и карман оторвался… А, сойдет! – Боня взял в руку посох, стукнул им в тропинку. – Вперед, удальцы-храбрецы! Нас ждет Олаф, а Ворчу – вкуснейшая колбаса. Горы колбасы и море сосисок!

– Ура! – крикнул Ворча и бодро ступил на тропинку. Но не успел он пройти и двух шагов, как из-за соседнего дерева ему на голову со свистом опустилась увесистая дубинка. Карлик непонимающе оглянулся на друзей, пошатнулся и упал под дерево.

– Что… – Хозяйственный схватился было за рукоять меча, но метко пущенный из-за того же дерева камень с треском ударил его в лоб. Боня осел на землю, тупо мотая головой: Хозяйственного сильно оглушило.

– А вот и я, – Средний неспешно выплыл на тропинку, помахивая зажатой в рукаве сучковатой дубиной, – небось не ждали, а? Думали – сгинул Средний в лабиринте? Ха-ха! Выбрался, смог… Ох и долго мне вас ждать пришлось! Одно меня успокаивало: коли вы посох все-таки найдете, то другой дороги у вас не будет. Все равно сюда придете! Извиняюсь за негостеприимное обхождение, но что поделать, – «палец» лицемерно вздохнул, – ведь по доброте душевной вы мне сами посох не отдадите, верно? А так – отдадите. – Средний подплыл к Хозяйственному и занес над ним дубинку. – Отдавай посох, королишко пришибленный!

Боня, еле двигаясь, отрицательно помотал головой, из последних сил прижал посох к груди.

– Так получай! – Дубинка резко опустилась на голову Хозяйственного, но Боня в последний момент успел закрыться от палки левой рукой – во все стороны брызнули осколки волшебного браслета. По запястью Хозяйственного потекла кровь.

– Еще? – наклонясь над Боней, участливо спросил Средний и коротко хохотнул. – Гони посох, ничтожество!

Тим словно очнулся от столбняка.

– Стой! – Тимка выхватил из нарукавного кармана кинжал, прозрачное лезвие сверкнуло опасными бликами. – Отойди от Бони, негодяй! Фиг тебе, а не посох. – Тим решительно встал между Хозяйственным и черной фигурой, направил ей в грудь волнистый кинжал.

– Ты? – удивился Средний. – Ты смеешь угрожать… мне?! Какой-то стеклянной игрушкой? Глупый мальчишка. Дурак. Пошел вон! – «Палец» лениво толкнул Тимку дубиной в плечо. – Убирайся, пока я и тебя не убил, как этого гнусного карлу.

– Мразь! – крикнул Тим и с силой воткнул кинжал «пальцу» в грудь.

Лезвие зашипело, из черных складок плаща Среднего в месте удара вырвался сноп черных искр. Средний отшатнулся, соскользнул с клинка, попятился и уперся спиной в дерево.

– Ты что, убил меня? – недоверчивым шелестом пронеслось в воздухе. – Уби-и-ил… – и черная фигура рассыпалась пеплом; дубинка сухо брякнула об утоптанную землю тропинки.

Но Тим не видел этого. Все его внимание было сосредоточено на змеином кинжале, на его прозрачном волнистом клинке – клинок таял… Он утончался, превращаясь из волшебного оружия в странную плоскую сосульку: по сосульке стекали фиолетовые капли, падали на тропинку и прожигали в земле глубокие дымящиеся дырочки. Как от едкой кислоты.

Тимка отбросил остатки кинжала в сторону – серебряная рукоять нагрелась до невозможности, металл обжег Тимке пальцы. Рукоять упала на траву… зеленую траву! И растеклась по ней блестящей кляксой.

Тим глубоко вздохнул, его била нервная дрожь. Вздохнул и от неожиданности закашлялся. Потому что воздух пах! Пах зеленью, сыростью, цветами и медом, пах летом и июльской жарой. Тимка оторопело поглядел по сторонам: живые деревья вокруг него шелестели зелеными листьями, яркое полуденное солнце припекало макушку. Какой-то жучок на лету стукнулся о тимкину щеку, упал на тропинку и уполз в густую сочную траву. В цветы.

Развалины города подернулись дымкой, заколебались, как вспугнутый ветром мираж: мусорный вал вокруг города, угрюмые остовы зданий, ржавые крыши башен – все текло и менялось, исчезало и вновь появлялось; грозовой гром без туч и дождя прокатился по небу. Тимка стоял и смотрел на это дивное диво, позабыв на время и про Ворчу, и про Боню. И про себя. Потому что такое зрелище дано было увидеть только раз в жизни! Да и то не каждому.

Пелена, накрывшая развалины города, растаяла как ночное наваждение и город вернулся в реальность. Но вернулся не обломками и развалинами, не мусорными кучами и грязью, нет! Он стал таким, каким был когда-то, очень и очень давно. До Проклятья. Высокие нарядные замки с развевающимися на ветру длинными разноцветными флагами на острых шпилях, стройные башенки с посеребренными островерхими крышами выглядывали из-за городской стены с тяжелыми дубовыми воротами. Но их наверняка скоро отопрут – люди, а не костоходы!

– Это… где это мы? – слабо донеслось из густых кустов. – Елы-палы, колючки какие-то, муравьи… Тим, да что здесь творится? – Из зарослей, хромая и бережно держа ушибленную руку на отлете, вылез Хозяйственный. Другой рукой он держал посох, на который время от времени тяжело опирался.

– Боня, нету Проклятья! – Тим подбежал к Хозяйственному, крепко обнял его. – Я Среднего убил, а кинжал взял и расплавился. Тут и город сразу стал как новый, и жуки летать стали! Листья и те распустились.

– Молодец! – Боня потрепал Тимку по голове больной рукой, охнул и спрятал руку за спину. – Значит, снял Проклятье с целого мира? Умница, поздравляю. Они теперь тебе памятник поставить должны! Тридцать три памятника! А то и все сто.

– Да ну их, памятники эти, – Тим равнодушно махнул рукой, – пошли Ворчу искать. Средний хвалился, что убил его! Вот ужас, если это так.

– Кого убил? – из кустов напротив высунулась маленькая рука, раздвинула ветки. – Что, неужели на самом деле смертоубийство произошло? – Из зарослей выбрался Ворча. Целый и невредимый. Если и была у него на голове шишка от удара дубинкой, то косматые седые патлы надежно прятали ее под собой.

– Тебя, Ворча, тебя. – Тим подбежал к карлику, обнял и его. – Как хорошо, что ты живой!

– Ворча? – недоуменно сказал карлик, вежливо, но твердо отстраняя мальчика от себя. – Ворча? Какое смешное имя… Ах да! Действительно… Забавно, право, забавно. – Карлик захохотал. Звонко, весело, от души. Глядя на него, рассмеялся и Тимка. Боня как-то странно глянул на Ворчу, пожевал губами и легонько постучал по тимкиной спине посохом:

– Пойдем, время не ждет. Надо возвращаться к Олафу.

– К Олафу? – переспросил Ворча и зашелся от смеха, точно Хозяйственный отпустил замечательную шутку. – Надо же, к Олафу! – Карлик смахнул ладошкой выступившие от смеха слезинки и вытер руку о бороду. – Ух ты, какая длинная! – Ворча помял в руках свою седую бородищу, словно в первый раз ее увидел. – Зарос я, однако. – Карлик небрежно перебросил бороду через плечо и развинченной походкой направился по тропинке в глубь леса.