Повелители лошадей

— Он слушает, — уверенно сказал Ямун, отпуская плечо Коджи. Внезапно лишившись поддержки, священник отшатнулся назад и упал, барахтаясь на неожиданно крутом участке. Не обращая ни на что внимания, Ямун шагал вперед до тех пор, пока Коджа едва мог разглядеть громоздкий силуэт пожилого мужчины. Шлепая по лужам грязной воды, Коджа делал все возможное, чтобы наверстать его.

Наконец, священник снова упал в грязь, измученный тем, что спотыкался и поскальзывался в погоне за каханом. Случайные вспышки молнии помогали Кодже ориентироваться, но теперь он потерял Ямуна из виду. Где-то поблизости ржали лошади, их пронзительные крики перекрывали шум дождя. Коджа оттолкнулся от грязи и зашлепал в направлении шума.

— Тейлас! Голос Ямуна донесся откуда-то слева от священника.

— Кахан! — крикнул Коджа, надеясь, что Ямун услышит его.

Вспышка молнии, почти над головой, залила небо светом и раскатами грома. Хотя его глаза заболели от света, Коджа смог увидеть Ямуна слева. Вокруг него виднелись неясные очертания лошадей, вставших на дыбы и гарцующих в панике.

— Кахан Ямун! — крикнул он. Ответа не последовало.

Молния снова осветила землю, словно в ответ на крики Коджи. В мгновение ока он увидел Ямуна, простирающего руки к небесам, в центре одного из загонов для лошадей. Дождь образовал вокруг него серебристые полосы.

Полный решимости, Коджа бросился вперед, в темноту. Его ноги вязли в грязи и грозили выскользнуть из-под него в любую секунду. Дождевая вода стекала по его бровям, затуманивая зрение. Его одежда, промокшая и грязная, обвисла и натянулась на его теле.

Голень Коджи ударилась обо что-то твердое — забор. Потрясенный болью, лама попытался устоять на одной ноге, но потерял равновесие. Обе ноги вылетели из-под него, взметнувшись в воздух. Он сидел в грязи у подножия изгороди загона, потирая стреляющие полосы боли, которые начинались в голени и поднимались вверх по ноге.

— Тейлас, послушай... могущественный... правь... Голос Ямуна урывками разносился над воем ветра. Коджа заглянул через забор. Теперь он был достаточно близко, чтобы заглянуть в загон, хотя все еще ничего не мог ясно разглядеть. Прикрывая глаза от дождя, Коджа вглядывался сквозь лошадиные ноги, пытаясь разглядеть Ямуна.

Смутная фигура человека, стоящего в полном одиночестве, была едва видна Кодже. Кобылы и жеребцы отодвинулись от него как можно дальше, прижимаясь телами к забору. Они топали и лягались, их глаза были дикими от страха.

— Прими мое приношение благодарности, Тейлас. Я объединил свой народ, но с тобой или без тебя, я должен победить, — кричал Ямун. Коджа отчетливо расслышал эти слова, когда ветер совсем стих. Дождь лил ровными потоками, густые капли были лишены своей движущей силы.

Теперь Коджа мог видеть Ямуна более отчетливо. Кахан стоял, широко расставив ноги, подбоченившись и запрокинув голову к небу. Он не обращал внимания на дождь, хлеставший его по лицу. Его одежда намокла и прилипла к телу, но кахану было все равно. Он стоял неподвижно, ожидая.

Последовала ослепительная вспышка света, когда шторм возобновил свою ярость. Прежде чем сияние угасло, сверкнула еще одна молния, ближе и ярче, чем первая. За ней последовала еще одна, затем еще и еще. Вспышки света стали непрерывными, сначала с востока, затем с запада, севера и юга. Раскаты грома становились все громче и сокрушительнее, пока не превратились в непрерывный шквал. Ржание лошадей превратилось в крики ужаса, пронзающие басовые раскаты грома.

Коджа, дрожа от страха, зажал уши руками и опустился так близко к земле, как только мог. Столбы загона глухо стучали и сотрясались, когда охваченные паникой лошади вставали на дыбы и били копытами. Несмотря на то, что небо было ярким, Коджа едва мог разглядеть кахана сквозь стук копыт, но его не тронуло окружающее столпотворение.

Как раз в тот момент, когда Коджа почувствовал, что буря достигла своего апогея, светящийся шар сверкающего синего цвета закружился вокруг Ямуна, отчетливо освещая его. Он потрескивал и шипел, словно прыгающий электрический огонь. Миниатюрные стрелы образовали дуги из центра, обжигая и щелкая, когда они ударялись о землю. И в самом центре стоял Ямун, нетронутый заряженным пламенем.

Коджа сидел, ошеломленный. Затем его осенило, что кахан, возможно, в опасности. — Великий Повелитель! — прокричал он, пытаясь перекричать ревущий шторм.

— Кахан Ямун! — снова крикнул священник, сложив ладони рупором, чтобы придать больше громкости своему голосу.

В ответ из кахана вылетела искра и полетела в сторону Коджи. Вздрогнув, Коджа отскочил в сторону, когда заряд лениво пролетел мимо. Он ударился о землю позади него и взорвался, подняв фонтан грязи. Сила взрыва отбросила священника вперед, к забору, выбив воздух из его легких. Ошеломленный, Коджа прислонился к стене загона.

Из Ямуна полетело еще больше искр, разлетевшихся по загону. По мере того, как каждый шар отделялся от молнии, сияние, окружавшее кахана, немного уменьшалось. Лошади пришли в неистовство, скакали галопом и крутились, чтобы избежать летящих искр. Забор, слишком высокий, чтобы можно было его перепрыгнуть, загнал их в угол.

Раздался шипящий хлопок и лошадиный визг боли. Скакуны удвоили свои усилия. Забор раскачивался и гремел. Коджа соскользнул в грязь, когда копыта пронеслись прямо перед его лицом, но забор держался крепко. Раздалось еще одно неистовое ржание и хлопок, за которым последовал третий. С каждым разом крики лошадей становились немного тише.

Ужас овладел Коджей, наполняя его неконтролируемой энергией. Он должен был уйти, добраться до безопасного места. Тяжело дыша, лама пополз прочь от загона, волочась по залитой дождем земле. Позади него яркое свечение распространилось из загона, затем начало угасать. Ветер и дождь заглушали звуки позади него. Окончательно обессилев, он рухнул, как тряпичная кукла, не в силах двигаться дальше.

Пока Коджа так лежал, ветер начал стихать, и яростный вой утих. Дождь сменился со шквала, подобного ударам молота на более медленный ливень. Вода все еще была ледяной, и реки грязи втекали в складки его одежды. Тело Коджи промерзло до мозга костей. Он прижался к земле, дрожа, когда молнии и гром стихли.

— Писец? Куда ты ушел? Голос Ямуна легко донесся до Коджи.

— Здесь, — слабо отозвался Коджа, поднимая голову из грязи. Тяжело дыша, он поднялся на ноги. — Я здесь, Великий Хан. Где бы это ни было, — тихо добавил он. Когда буря утихла, стало слишком темно, чтобы видеть далеко.

— Тогда иди сюда, — приказал кахан. Казалось, шторм не причинил ему вреда.

Коджа направился в направлении голоса Ямуна. Он мог только надеяться, что движется правильным путем. — Великий Вождь, где ты?

— Сюда, — последовал ответ. Коджа, спотыкаясь, брел вперед, пока не нашел загон. Забор все еще стоял, но в загоне царила тишина. Обойдя вокруг ограды, священник подошел к воротам. На другой стороне ждал Кахан Ямун, невредимый, хотя и пошатывающийся. Заметив Коджу, он сказал: — Пошли, — не предлагая никаких объяснений.