Повелительница леса

— Флориан, не оставляй меня, — настойчиво повторяла я, пытаясь остановить кровь.

К нам подошли двое стражников с чем-то вроде носилок.

— Милорд Ингвар приказал проводить вас.

— Я никуда не пойду, пока ему, — я указала на лежавшего Морнэмира, — не окажут помощь! Вы же не собираетесь оставить его здесь умирать!

— Милорд Ингвар приказал проводить вас, — тупо повторили стражники.

Я перестала обращать на них внимание. Эх, мне бы сейчас травы тысячелистника, хоть самый маленький пучок!

Но стражники, не слушая моих возражений, молча погрузили эльфа на носилки и направились к замку. Мне не оставалось ничего другого, как пойти следом, изводя стражников вопросами, на которые они все равно не отвечали. Носилки с Морнэмиром внесли в какую-то деревянную пристройку к замку. Там эльфа переложили на грубо сколоченную кровать, после чего стражники ушли, оставив нас вдвоем. Я осмотрелась. В комнате не было ничего, кроме кровати, небольшого стола и погасшего очага. Меня била нервная дрожь.

— Вивиан, прекрати трястись и возьми себя в руки, — сказала я самой себе, чтобы успокоиться. Но Морнэмир такой бледный. И эта кровь. Она никак не хочет останавливаться. Так-так-так, что там сначала делают при ранениях? Я попыталась собрать разбегающиеся мысли. Вода! Нужно промыть рану горячей водой! Но ведь очаг не горит. Я заметалась по комнате, пытаясь найти растопку.

— Так и знала, что ты бегаешь, как бестолковая курица, — услышала я знакомый голос. Обернулась и увидела Иду. В руках старуха держала объемную корзину, из которой торчали прутья для растопки, небольшой тазик, чистая ткань, кувшин с водой и трава тысячелистника.

Я со слезами на глазах бросилась к старухе.

— Ида! Как ты нашла нас?

— Капитан послал. Приказал помочь, — коротко бросила она, ставя корзину на пол. — Говорит, ты вылечила наследника вот этой травой.

Я вытерла слезы и кивнула.

— Так лечи давай. Ты тут травница, или я? — проворчала служанка. Бросив взгляд на Морнэмира, добавила: — Какой красавец. Это ведь тот самый, из таверны?

Я кивнула.

— Жалко будет, если помрет.

— Ему не с чего помирать, — отрезала я. Вообще об этом я думала и сама, но когда мои мысли озвучил кто-то другой, прозвучало жутко. — Это всего лишь небольшое ранение.

— Ну и зачем тогда себя так изводить? — фыркнула Ида, ловко разводя огонь.

Пока кипятилась вода, я сделала из травы кашицу и наложила на рану. Через какое-то время кровотечение прекратилось. От сердца у меня отлегло. Чуть позже мы с Идой аккуратно промыли края раны, а когда я начала ее зашивать, Морнэмир пришел в себя.

— Хвала лесным богам, — прошептала я и добавила громче: — Лежи тихо, я уже заканчиваю.

— Принесу суп, — спохватилась Ида.

Мы остались вдвоем.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила я, напряженно следя за Морнэмиром. Что-то он очень уж бледный. Или он всегда такой?

— Как будто меня проткнули мечом, — хрипло ответил Морнэмир. — Волновалась за меня?

— Угу.

Я сделала последний стежок и, не найдя чем бы обрезать нитку, наклонилась и перекусила ее, коснувшись губами плеча эльфа.

— Ради этого стоило получить рану, — хмыкнул эльф, а увидев выражение моего лица, развеселился еще больше: — А ты шустрая девчонка. Спасибо за то, что подлатала.

— Если бы ты не был сейчас ранен, я бы тебя придушила. За каким лесным дьяволом было соглашаться на поединок и позорно его проигрывать? Я думала, у тебя есть план!

— У меня и был план, Ви. Замечательный и продуманный, как и все мои планы. Благодаря ему мы получили союзника.

— А ты не мог бы выражаться яснее? Я знаю, что эльфы прямо-таки мастера загадок, но сейчас у меня нет настроения их отгадывать.

Я добавила в ступку еще порцию травы тысячелистника и несколькими быстрыми движениями перетерла ее в густую массу. Очень помогало то, что я была на взводе.

— Я раскрыл капитану наш маленький секрет. Он знает том, что ты королева Лоссэ Таурэ, а я всего лишь твой скромный подданный.

— Зачем? — потрясенно выдохнула я. — Разве эльфы затем скрывали свой мир от людей, чтобы в один прекрасный день к ним заявились смертные?

— Но ведь даже это не остановило одну очень шуструю смертную, — хмыкнул Морнэмир.

— Я же полукровка, — напомнила я, накладывая на длинный порез на груди эльфа кашицу из тысячелистника.

— Ингвар тоже.

Я нахмурилась и покачала головой.

— Сомневаюсь, что Элрик скажет тебе за это спасибо.

— Мне плевать, что скажет Элрик, — отрезал Морнэмир, сверкнув глазами. Он упрямо сжал губы, отчего скулы обозначились еще резче. — Из-за него мы попали в эту передрягу.

— Теоретически мы попали в нее потому, что один очень заботливый единорог хотел уберечь одну полукровку от объятий нелюбимого, — со смехом ответила я.

— Так все-таки нелюбимого? — с интересом переспросил Морнэмир.

— Что там по поводу Ингвара? — вопросом на вопрос ответила я, аккуратно перебинтовывая грудь и плечо Морнэмира.

— Мы же слышали, как он говорил с Лиатрис об эльфах. Я решил, что ему будет интересно узнать, что родственники его матушки, вместе с ее эльфийским супругом, до сих пор живут в Лоссэ Таурэ. Поэтому я и закинул пробный камешек про Элрика, когда нас поймали.

— А если бы Ингвара не заинтересовала эта информация? Об этом ты подумал?

— Я бы в любом случае настоял, чтобы тебя отпустили.

— С мечом в груди тебе было бы довольно сложно это сделать, — проворчала я. — И вообще — зачем Ингвар тебя ранил, раз уж вы теперь друзья не разлей вода?

— Мне пришлось рассказать ему обо всем: об эльфах, о венце, том, что ты королева под прикрытием, — хохотнул Морнэмир, но тут же поморщился от боли. — Но капитан просто зациклен на своей чести и прочей рыцарской чепухе, поэтому сказал, что поединок все равно состоится, потому что обижать его матушку не позволено никому.

— Ты специально дал ему проткнуть себя? — недоверчиво спросила я.

— Я же говорил, что с трудом держу меч, — слишком уж невинно хлопая ресницами, ответил Морнэмир.

Зная его, я была склонна верить, что передо мной мастер меча, но предпочла не расспрашивать.

— Значит ли это, что Ингвар нас отпустит и отдаст венец? — спросила я.

— На все воля лесных богов. Теперь многое зависит от капитана и его желания посетить Лоссэ Таурэ. Я склонен думать, что он готов обокрасть родную матушку, настолько ему любопытно побывать у эльфов.