Поверишь в любовь?

Глава 14

Летели, как показалось Насте, не так и долго. Больница, вопреки ожиданиям, не была ужасной. Во всяком случае, штукатурка с потолка не падала, краска со стен не отлуплялась, палата оказалась просторной и, судя по одной-единственной кровати, новой, с постельным бельём в меленький цветочек — платной. Поначалу Настя только и делала, что спала. Просыпалась только по нужде, да на процедуры, которые проводили прямо здесь, в палате с большим окном и видом на парк.

Утром на третьи сутки ей стало лучше, она уже не только лежала и спала, но и бродила по палате, а иногда зависала в телефоне. Хватало её ненадолго, но всё-таки самочувствие не шло ни в какое сравнение с тем, что было прежде.

Настя поворочалась на кровати, укрылась с головой и подумала, что неплохо было бы заснуть. Утренний обход задерживался, время перевалило за десять утра, а врач ещё не заходил. И Ника не было — сказал, что отлучится по делам, и утром не пришёл.

Первую ночь он ночевал с ней в палате, притащив несколько стульев. Не отходил ни на шаг, раздавал указания медсёстрам таким тоном, что те их безропотно выполняли. Вторую же ночевал где-то в глубинах терапевтического отделения. Позже Ник сказал, что с ним щедро поделились диваном в ординаторской. А накануне и вовсе уехал.

Всё происходящее бесконечно смущало Настю, не так она себе представляла роман с Ником, если и представляла. Она не хотела валяться на больничных простынях в ужасном самочувствии, потная, с грязной головой, красными глазами, отёкшим лицом. И это не считая того, что в первый день Ник принёс в обычном пакете-майке две миленькие хлопковые ночные сорочки с рюшами на груди и по подолу у коленок, две пижамы — в голубенькую клетку и с медведями, подозрительно похожими на Кузьму, — носки самых нелепых, ярких расцветок, комплект трусов. И, к окончательному ужасу Стаси, прокладки для критических дней и интимный гель, причём, марки, которой она пользовалась.

— Стася, — спокойно спросил Ник, когда выложил все эти сомнительные «сокровища» на тумбочку. — У тебя должна начаться менструация, или?..

Настя прикинула, что не должны, до начала следующего цикла выходило недели полторы, а то и две. Регулярностью и стабильностью Настя похвастаться не могла, но и таких больших сдвигов не случалось.

— Да, где-то сейчас, — она прикусила губу и отвернулась, покраснев.

— Не надо смущаться.

— Я помню, что ты врач, — фыркнула Настя. — Про биологические жидкости, с которыми ты имеешь дело, тоже помню.

— Нет, Стася, в первую очередь я мужчина и беспокоюсь о тебе. После того, что случилось, лучше показаться врачу. Пойми, пожалуйста, маловероятно, что это патология, каждый организм индивидуален, и всё происходящее входит в понятие «норма», но если есть малейшие сомнения — лучше сходить к врачу, гинекология рядом.

— Это просто месячные, — отрезала Настя, хотя и сомневалась, даже поискала ответ в гугле, как долго может кровить после дефлорации, но конкретного ответа так и не нашла. — Ты карточку Влада брал? На одежду и всё остальное? — перевела тему Настя.

Может быть, Ник — врач, может, мужчина, может, даже её мужчина, но обсуждать подобное она с ним не готова! Почему, почему она не переспала с Вадимом, теперь бы ей не было настолько мучительно неловко перед Ником.

— Карточку? А, да, Влада, конечно, Влада, — кивнул Ник.

Через пару дней всё закончилось, и Настя решила, что это действительно были критические дни. Во всяком случае, никаких ужасных последствий она не заметила, а потом и вовсе обрадовалась, значит, пронесло — не беременна.

К обеду, наконец-то, появился врач. Молодой, недавно после института, общительный и симпатичный Глеб Сергеевич — явно с предками из коренного населения Алтая, — понравился Насте. Было бы хуже, если бы её лечащим врачом стала заведующая отделением — женщина лет тридцати пяти, с цепким взглядом светлых небольших глаз, сухой, бледной кожей и бесцветными волосами, собранными в пучок на затылке. Она прятала руки в карманах белого халата, а из-под подола выглядывала клетчатая юбка.

— Когда меня выпишут? — спросила Настя Глеба Сергеевича.

— Рано, милая моя, рано, — заявила Нина Петровна — та самая заведующая. — Но вы всегда можете выписаться под расписку, — она ухмыльнулась и показала жестом, что хочет её осмотреть. — Всё чисто, это хорошо, но радоваться рано, — резюмировала осматривающая, накидывая стетоскоп обратно на шею. — Полежите ещё недельку, если всё хорошо, отправитесь домой.

— Недельку? — Настя вздрогнула.

— Не меньше, — кивнула Нина Петровна, покрутила Настину историю болезни, полистала, шелестя сероватыми листами, и встала.

Глеб Сергеевич вышел из палаты первым, ободряюще улыбнувшись Насте, мол, ничего страшного, неделя быстро пролетит, на тебя лета хватит, даже нашего, Алтайского. Нина Петровна замешкалась, столкнувшись в дверях с Ником. Он сделал шаг назад и вышел обратно за дверь, следом за заведующей. Формально, дверь была внутрипалатная, за ней располагался небольшой пятачок с тремя дверями: в длинный коридор терапевтического отделения, в уборную, с неудобным, но всё-таки душем, и во встроенный шкаф.

Ник говорил не слишком громко, но слышно было отлично, даже не прислушиваясь, и, как и в первый день на Аккеме — непонятно. Обсуждали показания Настиной крови, это она поняла, а вот насколько всё плохо, было неясно. Глеб Сергеевич, при всей доброжелательности, не спешил отвечать на вопросы Насти, а Нину Петровну девушка не спрашивала, она бы с радостью вообще её не встречала и с ней не разговаривала.

— Никодим Игнатьевич, вы, не иначе, чудес ждёте от медицины и человеческого организма, — в реплике заведующей Настя услышала смех и даже кокетство… Флирт от Нины Петровны… Настя помимо воли напряглась. В её глазах Нина эта, Петровна — бесцветная, сухая и не слишком молодая, а какая она в глазах Ника? Почти ровесница, худая, блондинка, а если нанести макияж и сделать причёску, и вовсе станет симпатичной особой, к тому же, не краснеющей от простого вопроса о критических днях.

— В каком состоянии была девочка, как с поля боя, честное слово, — продолжила заведующая. — Гематомы, царапины, ссадины, ею в футбол играли? Это помимо основного заболевания. У молодых, понятно, ума нет, они бессмертные. Тело им напрокат выдали, в тридцать новое подвезут. Но ты-то, Никодим Игнатьевич, взрослый человек, должен был понимать, что походные условия после перенесённой пневмонии — не лучшая идея.

— Всё я понимаю, — хмуро ответил Ник. — Ты мне, Нина Петровна, лучше вот, что скажи, — на этих словах дверь между коридором отделения и палатой закрылась, разговор продолжился без Настиных ушей. Девушка отвернулась к стенке, сосредоточенно разглядывая потёки салатовой краски.

О чём Ник разговаривает с Ниной Петровной, да ещё таким дружеским тоном, флиртующим? Уже на «ты» перешли. Не она ли «одолжила диван в ординаторской» Нику, с собой под боком, в качестве платы? Одна мысль была глупее другой, но не думать и не ревновать у Насти не получалось.