Поверишь в любовь?

— Вы кто? — подозрительно смотрела Зинаида Мироновна на Влада Веселова, в костюме стоимостью больше, чем она зарабатывала за год.

— Родственник, — ответил уверенно Влад и попытался пройти в смотровую, где на краю куцей кушетки теснилась перепуганная Настя.

— Муж?

— Брат.

— Вот и выйди, брат, — монументальная фигура Зинаиды Мироновны двинулась к двери и вытеснила Влада вместе с итальянским костюмом и лоском.

— Я знаю свои права, — вмешался Влад Веселов, всё ещё надеясь на справедливость по его шкале ценностей, но Зинаида Мироновна была непреклонна. Она зычно велела ждать в коридоре, а сама вернулась к перепуганной до смерти Насте.

— Чего ревёшь? — после того, как закончила заполнять, казалось, нескончаемые бумажки и формуляры, спросила врач.

— У меня выкидыш? — трясущимися губами, с трудом выговорив, отозвалась Настя.

— Будешь так нервничать — будет, — сообщила Зинаида Мироновна и вышла за дверь, сказав идти за ней, озвучив номер отделения и этаж.

Оглушённая и несчастная Настя поплелась за широкой, не в обхват, фигурой в белом халате, сделав ещё одну безрезультатную попытку дозвониться Нику. Влада не было видно, Настя кинула сообщение, где она, и зашла в лифт.

— Не переживай, денёк полежишь, и домой отпущу, — успокоила Зинаида Мироновна.

Вот только спокойней Насте не становилось. Девушка изо всех сил пыталась не плакать, но, кажется, чем больше она стремилась сохранять спокойствие, тем больше волновалась. Сильнее всего пугало, что никто толком ничего не объяснял. Ни врач, ни медсестра, оставившая Настю в просторной палате, рассчитанной на одного пациента, явно платной — Влад постарался, ни пришедший второй врач, задававший те же самые вопросы, что и Зинаида Мироновна в приёмном покое. Настя словно угодила в кроличью нору и падала, падала, падала в узкое пространство без дна.

— Что со мной? — задавала Настя вопрос.

— Всё нормально, — получала единственный, словно записанный на повтор, ответ.

Если бы в палате были соседки, Настя смогла бы хотя бы примерно разобраться в ситуации. Всегда найдётся «опытная» болящая, разбирающаяся едва ли не лучше врачей, и разъяснит всё всем желающим. Настя же сидела одна на кровати, в большой палате, выкрашенной в холодный синий цвет, с высоким пронзительно-белым потолком, и смотрела на экран выключенной панели телевизора.

Отчаявшись, девушка набрала номер Вилены. Если кто и сможет ей помочь, то жена отца, в этом не было никаких сомнений, но и здесь Настю ждало разочарование — автоответчик. Видимо, Настя попала на время важного совещания или экстренной пятиминутки, когда Вилена не возьмёт трубку, даже если небо поменяется местами с земной корой.

— Надя, — проговорила Настя в трубку. Было неловко снова обращаться к Наденьке, только сидеть в полной тишине без возможности услышать хотя бы слова участия, не получалось.

— Что значит «не знаешь»? Почему «не говорят»?! — возмутилась Надя, выслушав сбивчивый, спешный рассказ Насти. — Иди к постовой сестре, возьми свою историю и продиктуй мне всё, что написано, — тут же дала указание Надежда.

После десятиминутного препирательства с медицинской сестрой и категоричного ответа врача: «По телефону консультации не даём», Надя решительно заявила, что приедет и сама «разберётся со всеми».

— Не надо, — возразила Настя. — Ник приедет, Вилена… — девушка не успела договорить про Влада, что он рядом, в больнице, Надя категорично перебила:

— У Ника дежурство, может, он сейчас перезвонит, а может, через пять часов. Вилене добираться дольше, чем мне — километров на семьдесят, не считая пробок.

— Неудобно… — Настя всё ещё пыталась возражать, чувствуя себя неловко из-за своего порыва позвонить Наденьке. Ведь она уже взрослая, а всё ещё не в состоянии самостоятельно решать свои проблемы.

— Неудобно знаешь что делать? — фыркнула Надя. — Настён, ты напугана и не можешь сориентироваться, это нормально, правда. Мне всё равно нечего делать. Мчу! — на этом Надя бросила трубку, а Насте стало спокойнее.

Она всё ещё безумно переживала, чувствовала дрожь в кончиках пальцев. В животе не пропадало ощущение тянущей боли, от страха немели губы, становилось душно. Мысль, что скоро приедет некто, понимающий, что происходит, распознаёт термины и слова, которыми перекидывались врачи, пока находились в Настиной палате, успокаивала. Больница, медицинская терминология, названия препаратов — другая вселенная для простого обывателя, которым и была Анастасия Веселова.

— Веселова?! — услышала Настя за своей спиной. Говорила медицинская сестра, женщина лет сорока, худая, удивительно высокая и нескладная, в розовом костюме, больше похожем на пижаму. — Не успела поступить, уже шляется где-то! Капаться я за тебя буду? — шумела на весь коридор сестра. — Курить ходила? — медсестра потянула носом, без стеснения обнюхивая Настю, когда та подошла.

— Нет, — растерянно ответила девушка. — Я не курю.

— Хорошо, — удовлетворённо кивнула медсестра. — На коечку и ручку готовим.

— Капельницу? — уточнила Настя. Она ненавидела уколы, капельницы, медицинские процедуры. Прошло совсем немного времени после ангины, а до этого после пневмонии. Несчастные ягодицы и вены на руках Насти, казалось, только стали забывать об иголках.

— Капельницу, если хочешь ребёнка сохранить, а нет — так и скажи, дежурная бригада ещё здесь, вычистят. И тебе быстро, и мне без хлопот, — безапелляционно заявила женщина, разбираясь с системой.

— Нет! — Настя не поняла, насколько громко вскрикнула, прикрыв руками живот.

Весь ужас, животный, первобытный, глубинный вернулся к ней. Она мотала головой из стороны в сторону и понимала одно: она сделает что угодно, лишь бы малыш выжил. Капельницы, уколы, госпитализация до самых родов — всё!

Глава 34

Позже Настя наблюдала за неспешными каплями в системе и слушала рассказы Влада о Мюнхене, такие же спокойные и неспешные. Всегда эмоциональный оратор, Влад Веселов на этот раз говорил размеренно и тягуче, будто боялся спугнуть громкими звуками Настино спокойствие. Слова звучали всё тише и тише, сквозь пелену дрёмы, а потом девушка и вовсе уснула, чувствуя сквозь сон, как её руку с иглой в вене придерживает рука брата.

Казалось, ей только приснилась рука Ника, ловко справившаяся с иглой, и тихий разговор Ника с той самой сестрой, которая журила Настю. Они даже посмеялись немного, тихо-тихо, так, что Настя сквозь сон решила — ей чудится. И голос Влада Насте тоже снился…

— Всё-таки я не понимаю тебя, Ник, — тяжело вздохнув, сказал Влад. — Я, конечно, благодарен, что ты её не бросил, и вообще… Но не понимаю, — Влад ещё раз выразительно вздохнул.

— Чего ты не понимаешь? — Ник говорил спокойно, немного тише Влада, словно боясь разбудить Настю.