Повесть будущих дней

Не все понял Юзик, также, как и Максимка. Слово «пролетарии» немного было знакомо, а с «паразитами» «эксплуататорами» и «экономическим давлением» было уже хуже. Но само содержание, тон бумажки сильно впечатлил Юзика. Так смело, открыто пишут! Совсем не боятся панов.

Снова взял Юзик в руки бумажку и увидел дату, которая была два года назад. Видимо эта старая листовка ходила по рукам и сохранялась, как ценность.

О коммунистах Юзик слышал. Отец говорил, что это те люди, которые там в России отобрали у помещиков землю, но вместе с тем установили какой-то непонятный порядок, или лучше или хуже — отец и сам не знал.

От ксёндза и учителя Юзик также слышал о коммунистах, но с их слов они казались ворами, безбожниками бандитами. Они еще называются большевиками.

Юзик не верил словам ксендза и учителя; он больше верил отцу, который сам видел коммунистов. Но и отец ничего точного и положительного не мог сказать.

Каждый раз у Юзика создавалось впечатление, что эти коммунисты живут только в Советском Союзе. И вот теперь он видит, что они есть и в Западной Белоруссии и, по-видимому, в Польше.

Где ж они? Какие они?

— А ты видел хоть одного коммуниста? — спросил Юзик у Максимки.

— Нет, — ответил тот. — Но можно было бы послушать их.

— Каким образом?

— А если самим сделать радио, тогда можно было бы послушать, что говорят из Минска.

— А ты знаешь, как сделать?

— Нет. А ты?

— Тоже. Но это нехитрое дело. Надо посмотреть в книжку и добыть материалы.

— Книжку можно где-нибудь достать, но где взять денег? — поскрёб затылок Максимка.

— Это, говорят, недорого стоит. Несколько злотых должно хватить.

— Я ни одного гроша не могу достать, — грустно сказал Максимка.

— Я тоже. Но сделаем сами. Какой-нибудь совет найдем. Собирать будем у тебя, потому что у нас не как: все на глазах.

— Хорошо! — согласился Максимка.

— А тем временем покажи мне буквы, — сказал Юзик, — я тоже хочу научиться читать. Ты мне напиши под этими буквами польские, и я сам выучусь.

Максимка написал, и Юзик взял бумажку себе.

— Только смотри, чтобы никто не видел, — предупредил Максимка, — а то мы все попадем в беду.

— Не бойся! — с Гордостью ответил Юзик, вспомнив Антэка. — Не раз молчал.

Как-бы там ни было, Юзику уже пошел четырнадцатый год, и он понимал, что это— дело серьезное.

Он положил бумажку в книжку и учил ее себе дома, словно уроки, на глазах у родителей. Да если — бы родители и увидели, они бы ничего не поняли, так как отец, как мы знаем, был неграмотен, а мать не знала белорусских букв.

Для грамотного человека изучить чужие буквы и научиться читать ничего не стоит. Все дело только в том, чтобы понимать то, что читаешь. А так как это был его родной язык, то Юзик через несколько дней совсем овладел белорусского грамотой.

В результате выучил он эту прокламацию! Наизусть знал от слова до слова.

На другой день он обратился к Мотэлю.

— Ты знаешь, как сделать радио?

— Немного знаю. А что?

Юзик склонился к уху Мотэля и прошептал:

— Мы хотим послушать, что говорят из Минска.

В Мотэля аж глаза загорелись.

— Где? Как? Кто? — посыпались вопросы.

— Мы с Максимкой. У них на селе. Хочешь присоединиться к нам?

— Конечно! — ответил Мотэль.

Через несколько дней ребят была книжка, немного проволоки, несколько шурупов и капитал в два злотых. Главным инженером сразу стало Мотэль; разделил работу, дал каждому задание, одним словом, наладил производство так, что дело было хоть и медленное, но верное.

При таких отношениях с Мотэлем, Юзик, конечно, не мог скрыть от него дело с прокламацией. С большой таинственностью и торжественностью открыл он свой секрет.

Но, на удивление, Мотэль отнесся к этому совершенно спокойно.

— Знаю, — сказал он, — самый читал польские.

— И польские! — воскликнул Юзик.

— И еврейские, — добавил Мотэль.

— Откуда ты взял?

Тут уж и Мотэль воздержался.

— Видишь, этого сказать я не могу.

— Почему же? — стал просить Юзик. — Я же тебе сказал.

Мотэль немного подумал.

— Это дело серьезнее, чем твоё, — промолвил он.

Юзик обиделся.

— Не думал я, что ты такой товарищ, — буркнул он.

— Ну хорошо! — отважился Мотэль. — Я видел это у отца. А он не знает, что я видел.

— Может, твой отец встречается и с коммунистами? — поинтересовался Юзик.

— Встречается.

— Ну? Где? — аж подскочил Юзик.

— Здесь.

— А может и ты сам видел коммуниста? — допытывался Юзик.

— Видел, — спокойна ответил Мотэль.

— Настоящего? Живого?

— Совсем живого и здорового, — засмеялся Мотэль.

— Кто же это?

— Это, брат мой, опять же очень серьезное дело.

— Да чего ж ты издеваешься! — чуть ее заплакал Юзик. — Неужели еще не знаешь меня?

— Знаю, — серьёзно сказал Мотэль, — но знаю также, что выдать человека самое большое преступление.

— А ты слышал, чтобы я где-нибудь говорил то, что не следует? — задиристо сказал Юзик.

— Я не слышал. Поэтому с тобой и разговариваю. Ну так вот: коммунист этот — Антэк.

— Антэк?! — вскрикнул Юзик.

Мотэль испуганно оглянулся и тыкнул Юзика кулаком в бок.

— Тихо, ты черт — прошептал он. — Придется пожалеть, что сказал дураку.

— Жалеть не будешь, — ответил Юзик и рассказал Мотэлю разговор Антэка с отцом, о тайном деле под молотилкой и свою беседу с Антэком.

— Видишь, я умею держать язык за зубами — закончил он. — Об этом я никому, ни отцу, ни матери не говорил. Даже и тебе до сих пор.

— Это хорошо, — с удовлетворением сказал Мотэль.

— Но откуда ты все это знаешь — спросил Юзик.

— Я несколько раз слышал их разговоры.

— Может, и твой отец коммунист?

Мотэль снова оглянулся вокруг.

— Думаю, что да, — прошептал он.

— А мой отец даже был в Советском Союзе, но остался таким, что от него нужно прятаться с этими делами, — грустно проговорил Юзик.

После этого разговора Юзик словно постарел года на два, стал более серьезным, вдумчивым и начал даже гордиться собою, больше себя уважать: вот он какой! Знает такие важные вещи и никому не говорит.