Повесть о потерянном времени

— Чё это такоэ? Почему так много цифири?

— Вы же просили поточнее… А я, в свою очередь, попросил о том же компьютер… Вот он и выдал… Так что я тут абсолютно ни при чём… Кибернетика…

— Да-а-а, вот что значит современная тех-ни-ка, — многозначительно протянул, сипя всеми внутренними полостями, Обрыдло, имевший очень смутное представление, что это за «техника» такая, и поэтому испытывающий к ней беспредельное уважение, — а можно его попросить чтобы он это…, того…, ну в общем, чтобы две цифирки после запятой было?

— Нет-нет, это абсолютно исключено. Техника очень капризная… Сразу потребует обосновать изменение исходных данных, а что я ему скажу: сам же только что их задавал…

— Да-а-а? Вот, гад, какой! Я уже много раз слышал, что это очень капризная техника, но чтобы до такой степени… А может как-нибудь поинтеллегентскому, поделикатней как-нибудь…? Ну, например, громко назвать свою фамилию и звание, а потом: так, мол, и так, ошибочка, знаете ли, вышла…, не могли бы Вы, уважаемый компьютер…, ну и так далее… Ну, приблизительно как с женщинами… Приходилось ведь, наверное, в молодые годы…, и не раз ведь, наверное, приходилось…?

— Да Вы лучше сами округлите до сотых. Это ведь элементарно.

— Это для вас, для учёных, элементарно… А я забыл уже, когда учился… Всё для вас стараюсь. Организую вот…, весь учебный процесс академии на моих хрупких плечах болтается…

— Ну, хорошо… Я попробую, — с явной неуверенностью в голосе ответил Сергей и тут же вышел, чтобы не оскорбить озабоченного до предела начальника очередным приступом рвущегося наружу хохота.

Подождав для приличия ещё час, дежурный принёс начальнику новые распечатки с цифрами, содержащими два знака после запятой. Это привело начальника в состояние, близкое к оргазму:

— Ну как? Тяжело было? — обдав Сергея волной, несущей зловоние застарелого перегара, заискивающе вопросил Обрыдло, в очередной раз силясь веками преодолеть земное тяготение.

— Да-а-а, поупирался, собака, потрепал нервы, пока я ему экран специальной жидкостью не протёр.

— Жидкость-то, небось, на спирту?

— А то на чём же…

— Гляди ты, губа не дура… А ещё говорят, что умные не любят выпивать… Ну что же — это по нашему…, по русскому… Налили — сразу сделал. Не налили — начал рассказывать сказки о том, что всё это сделать невозможно.

— Ну да? Вот Вы мне ничего не налили, а я взял, да сделал.

— Вы на что это намекаете? Впрочем, нет проблем… Заходите через полчаса, а то мне сейчас нельзя… К начальнику на доклад иду… Ещё учует… А вот через полчаса, как говорится, милости просим…

Уже глубоко сожалея о своей неудачной шутке и дав клятвенные обещания Обрыдло касательно «через полчаса», Сергей поднялся к себе в преподавательскую. Там он, натужно воя матричным принтером (других в академии просто не было), распечатал заготовленный заранее рапорт на увольнение, приложил к нему «отказец» жилищной комиссии и тут же представил документы начальнику. Начальник впал в неописуемое бешенство:

— Мы…, мы…, Вас из Питера вытащили! Из этого гнилого болота! А Вы… Никакого чувства благодарности…

— Ну, во-первых, хоть и построен Питер на болотах, это всё же не то место, из которого «вытаскивают». А во-вторых, что значит «вытащили»? Вы предложили — я согласился. В обмене квартиры мне никто не помогал, а вот с улучшением жилищных условий обещали посодействовать, но не пошевелили даже пальцем… Вы на протокол заседания жилищной комиссии хоть одним глазком-то гляньте… А поэтому, мне не совсем понятно Ваше возмущение… Говорю «не совсем», потому как понимаю Ваши проблемы: престарелые преподаватели, молодёжи с учёными степенями очень мало, да и не пойдёт никто из них на такую зарплату…

— Неужели маленькая зарплата? — перебил Сергея задетый за живое начальник (зарплата, вернее, денежное содержание офицеров кафедры было его, что называется, «пунктиком». Начальник, несмотря на свои пятьдесят лет, пребывал в счастливом холостяцком положении и считал, что офицеры его кафедры оплачиваются весьма достойно), — Вы погодите улыбаться. Давайте-ка посчитаем…

— Позвольте, мы и так считаем на каждом заседании кафедры, — не выдержал и в свою очередь перебил начальника Сергей, — сейчас Вы к моим ежемесячным пятнадцати тысячам прибавите стоимость обмундирования, которое я одеваю только на занятия, рыночную стоимость льготных путёвок, которые можно получить только в особо холодные зимы (кому они нужны?), и у Вас тут же получится, что реально у меня в месяц набегает полторы тысячи долларов! Хватит иллюзий! Я, полковник с двадцатипятилетней выслугой, старший преподаватель и кандидат наук получаю в месяц пятнадцать тысяч рублей и ни копейкой больше! И моей семье не нужны шкафы, заваленные портянками, нижним бельём, фуражками, сапогами и прочей, выдаваемой нам дребеденью. Семье нужны реальные деньги… Не на рост боков и пуза, а на скромные питание и одежду, а самое главное — на развитие. У меня же два студента на шее примостились.

— Ну, ладно, что-то Вы излишне разговорились. Вам-то грех жаловаться… Вы ведь ещё в одном ВУЗе преподаёте…

— Преподавал… На пол ставки… Пока Ваш заместитель, ссылаясь на Вас, не перекроил расписание таким образом, что оно с точностью до часа перекрыло расписание на «подработке». И всё…, от «подработки» пришлось отказаться…

— Ну Вы подошли бы ко мне и мы бы всё решили.

— Какой смысл было подходить, если он показал мне правки, внесённые Вашей рукой? Или это и было приглашение к разговору? И о чём бы пошёл разговор? О том, что Вы милостиво согласитесь внести нужные правки на определённых условиях?

— ???!!!

— Поэтому давайте не будем сориться. Удерживать меня Вы не вправе. Я своё выслужил с лихвой. А обязательную беседу с увольняющимся из доблестных рядов будем считать состоявшейся.

— У Вас же докторская диссертация почти готова, — уцепился за последнюю соломинку начальник, — дожали бы да и увольнялись с миром…

— Ну, значит пока не судьба… Как-нибудь в другой раз. Пока — очень кушать хочется. Да и останься сейчас, потом начнёшь увольняться — Вы опять попрекать станете, мол, мы Вас вырастили, доктора из Вас сделали, а Вы к нам задницей… Нет-нет, одна просьба: увольте меня как можно быстрее.

— Как знаете, первый раз вижу человека, который имеет реальный шанс защитить докторскую и отказывается от этого…

— Борюсь с гордыней. И так погрязли все во грехе. Боюсь ещё больше в него окунуться.

— Как знаете…

— Счастливо оставаться. Свои часы я в текущем семестре отработал, поэтому с этой минуты считаю себя свободным.

Далее события развивались в соответствии со скучной, отработанной годами процедурой увольнения офицеров на пенсию. Некоторую сумятицу вызвало лишь желание полковника сохранить служебное удостоверение, которое, в принципе, надо было сдавать при увольнении, но никто этого не делал. По этому поводу он решил посоветоваться со знакомым кадровиком.

— Как оставить? Садись и пиши рапорт о том, что ты его потерял, а мы назначим служебное расследование.

— А дальше что?

— Ничего. Принесёшь справку из отделения милиции по месту прописки о том, что искали-искали твою «ксиву» всем миром целый месяц, но так ничего и не нашли, а мы издадим приказ о том, что документ с таким-то номером объявляется недействительным. Только об этом никто и никогда не узнает, в смысле, о том, что «ксива» теперь является липовой… Так что от ГАИшников можешь продолжать отмахиваться смело.