Повороты судьбы

Наконец, я услышал то, чего ждал: быстро приближающиеся шаги Ильина. И вот, через несколько мгновений, я мог дотянуться до его плеча, повернуть его к себе и плюнуть в лицо, а затем сделать то, о чем мечтал с тех самых пор, как увидел взгляд Ярославы, полный восхищения и нежности, обращенный не на меня.

Тогда я начал действовать.

Нанести удары было проще, чем я ожидал: жертва не ожидала нападения, почти не сопротивлялась. Но все же Ильин решил побороться за свою жизнь, попытавшись повернуться ко мне лицом, а затем… кто его знает, что он хотел сделать. Известно лишь то, что перед концом он так и не узнал, кто был творцом его судьбы, по воле кого, в конце концов, он умер.

После того, что сделал, я ушел так же, как и пришел, оставив на земле слабеющее тело бывшего друга. Конечно, я думал о том, что вскоре буду смотреть в его глаза и видеть в них бессилие, обреченность, страдание. Но я не ожидал, что буквально через неделю буду смотреть в лицо мертвеца на «Воскресенском» кладбище.

Я не хотел идти на похороны. Я боялся. Несмотря на то, что я всегда был отличным актером, я боялся, что в этот раз что-то выдаст меня, что-то, что я не сумел хорошо спрятать. Но и не пойти на похороны лучшего друга означало бы повести себя странно, вызвать подозрение. И я пошел, натянув притворную маску скорби.

Когда я увидел убитую горем семью поверженного врага, вместо стыда я ощутил ликование. Их слезы и громкие всхлипы будоражили во мне странные чувства, вызывающие удовлетворение. Тогда-то я понял, что так было суждено. Я убил и мне нечего бояться. Так должно было случиться. В конце концов, выживает сильнейший и хитрейший.

Затем жизнь пошла своим чередом.

Я каждый день навещал Ярославу, дарил ей ее любимые тюльпаны, рассказывал ей истории о своей повседневной жизни. И меня, как раньше, даже не смущало ее печальное выражение лица и отсутствующие глаза. Да, я знал, что она меня не слушает и ей хотелось бы, чтобы на моем месте был тот, другой, а не я, но мне было все равно. Я молча радовался своей победе, даже не думая о том, что кто-то «копает» под меня.

Вернее, сестра Ильина вовсе не знала, что копает под меня. Наивная дура решила собственными усилиями найти убийцу. Когда я услышал об этом, то чуть не рассмеялся ей прямо в лицо. Милиция не добралась до меня, куда уж там маленькой любительнице поиграть в детектива? Да и о Ярославе никто не знал. По крайней мере, до тех пор, пока ее идиотка-подружка не проболталась Майе. А ведь я предупреждал ее. Мы ведь оба хотели сберечь Ярославу от внешнего мира и угроз, таящихся в нем. Милая Ярослава и так настрадалась.

Но нет, Колосова вздумала проболтаться. Чертовы болтливые существа.

Я не планировал убивать. Еще раз. Но когда чувствуешь, что опасность того, что кто-то оказался слишком близок к раскрытию тайны, начинаешь нарушать свои собственные принципы. Тебе просто становится плевать на то, что ты говорил себе ранее. Мне просто необходимо было разрешить появившуюся невесть откуда очередную проблему и не важно, каким способом.

Я начал следить за Майей. Первые несколько недель она не делала ничего, что могло бы как-то меня побеспокоить.

Но для нее, как и для других таких же наивных, но упрямых дурочек, все же наступила та точка невозврата, которая меняет жизнь на «до» и «после», а может, в большинстве случаев, и вовсе обрывает ее.

***

— Привет, Майя.

Если бы я был зверем, то определенно смог бы услышать, как сильно колотится ее жалкое сердце, как страх завладевает каждой клеточкой ее тела. Но не нужно иметь супер силу, чтобы прочитать по ее глазам, что она боится меня и старается при этом делать вид, будто рада меня видеть.

— Денис. — Тихо произносит она, сквозь робкую улыбку. — Как ты здесь…?

— Оказался?

Я смотрю на ее суетливые движения тела и улыбаюсь, делая вид, будто я и сам очень сильно соскучился по старой подруге, которую не видел лет сто.

— Да, не ожидала тебя увидеть здесь. Мы давно не разговаривали.

Майя держится за лямку своего рюкзака, как будто это единственное, что может спасти ее.

— Ты чем-то обеспокоена? — надеваю на лицо очередную маску, отражающую искреннюю озабоченность.

— Нет, — мямлит девушка. — Я…я просто неважно себя чувствую.

Совсем не умеет врать.

— Что-то случилось? Я могу чем-то помочь тебе? — делаю шаг вперед, приближаясь к Майе.

Она растерянно смотрит себе под ноги, не двигается с места. Неужели убить девчонку будет еще легче, чем ее брата?

— Нет, Денис, спасибо, — прокусывает губу, и я вижу, как на ней выступает алая капелька крови. — Мне просто нужно домой.

— Ты не пойдешь домой. — Говорю я.

Майя испуганно поднимает на меня свои большие зеленые глаза. Глаза жертвы, знающей, что ее конец уже близок.

— Почему?

— У меня для тебя кое-что есть. И ты должна посмотреть на это, немедленно.

Девушка сжимает руки в кулаки, продолжая смотреть мне в глаза. На этот раз я замечаю в них проблески злости и упорства. Хочет побороться со мной, как и ее брат?

— Посмотреть на что?

— Это касается смерти Димы. Я все эти дни пытался отыскать хоть что-то, что могло бы привести нас к его убийце. И, кажется, у меня получилось. — Обрадованно улыбаюсь, как будто сам верю в то, что говорю.

Что бы Майя ни поняла, после посещения Ярославы, она все равно слишком наивна, чтобы поверить в то, что лучший друг ее брата — убийца. А по девушке видно, как внутри нее идет борьба за истину или самообман: верить или не верить. Мои последние слова перевесили чашу весов на сторону «против». Я вселил в нее надежду на то, что ее любимого брата убил кто-то другой.

— Пойдем со мной. Документы в моей машине. — Указываю рукой налево от меня. — Скоро убийца заплатит по счетам.

— Ты уверен? Что нашел убийцу? — голос девушки дрожит, будто она вот-вот расплачется.

Киваю, направляюсь в сторону машины, зная, что Майя пойдет за мной. Если бы она могла видеть мое лицо, то заметила бы на нем самую довольную, коварную улыбку. Улыбку хищника.

На этот раз обхожусь без джентльменских жестов и сразу иду к двери водительского сиденья. Майя сама садится рядом и захлопывает за собой дверь. Несколько долгих секунд мы молчим.

Как просто.

— На самом деле, Майя, — делаю выразительную паузу, глядя прямо перед собой, — я всегда знал, кто убил твоего брата.