Повреждение нравов в России. Письмо правителям и вельможам

О правах народов под сими разными правлениями

Поскольку ничто более действия не имеет над правами человеческими, как воспитание, и так как воспитание разное по разным родам правления, – постольку под всяким правлением народ имеет особливые нравы, более или менее сходственные с законами государства.

Таким образом, в монархии люди честолюбивы, в аристократии горды и тверды, в демократии смутнолюбивы и увертливы. В самовластном же правлении подлы и низки.

О законах

Дабы сочинить благие законы, надлежит, чтобы тот, кто захочет предписывать законы, не только бы знающ был в древних узаконениях страны, но так же в истории, дабы мог бы предвидеть (через взятые примеры из истории), какие могут следствия произойти.

Надлежит, чтобы он знал главные установления своей страны, дабы в некоторых пунктах их не опровергнуть; имел бы знание сердца человеческого, чтобы проникнуть внутрь и искоренить пороки в самом их начале; надлежит ему знать владычествующую склонность своей нации, дабы предписать жесточайшие наказания за преступления, к которым она более склонности имеет; надлежит, чтобы он некоторым образом последовал предупрежденным мыслям народа во его обычаях, которые древнюю силу законов получили, и которые часто не могут быть переменены, не приключая более вреда, нежели пользы; наконец, надлежит, чтобы законодатель был довольно мудр, дабы мог сносить учиненные ему споры, и мог бы поправиться; довольно милосерд, дабы отпустить малые вины и довольно тверд, чтоб предписать строгие наказания за великие преступления.

Законы должны быть писаны слогом кратким, внятным, и не двояко знаменующим. Но поскольку лукавство сердца человеческого столь велико, что тщетно употреблять все способы к написанию законов без двоякознаменования, неправедные судьи все же найдут что-либо для утверждения их неправосудия. И для сего является мне, что сие бы великой полезности было, есть ли бы высшее судебное место каждой страны ежегодно велело печатать подлинником все дела, которые были в нем решены. Нижние же судебные места, имея перед глазами решения высшего суда, не осмеливались бы от оных отдалиться.

Все законы не могут быть полезны для всякого роду правления; те, которые сочиняют для благополучия народа в монархии, лишь смущение в беспорядок в республике произведут; таким образом, можно обозначить пристойные законы для всякого правления: они милосердны в монархии, мучительны под самовластием и строги в республиках.

О награждениях

Можно вообще сказать о награждениях, что не меньше надлежит умеренности в них давать, как наказывать. Великая скупость в награждениях ослабляет бодрость, а великая щедрость чинит, что великими почитаются всякие заслуги, и сие производит в сердцах корыстолюбие.

Часто государи, для показания их щедрости, или для приобретения любви своих подданных, обильно милости свои разливают; что же от сего происходит?

Награждения, с излишним расточением даваемые, теряют свою цену; бодрость корыстолюбивой становится; люди, оказавшие услуги, вскоре в сластолюбие впадают и мнят, что им всегда должно давать, они никогда и ничем довольны не бывают. Казна государственная истощается, и вместо прибытка, какой бы государство могло получить от исполненных достоинства людей, они ему и тягость становятся.

Достоинства, с излишеством умноженные, блистание свое теряют, так что желая избежать неприятностей, которые могут последовать от скупости в награждениях, в большее и опаснейшее зло впадают, тем более не исцелимое, что привыкши к сему расточительному раздаянию, будут почитать, как бы у них отняли все то, что им не дадут.

О наказаниях

Хотя во всех правлениях законодатели соглашаются наказывать смущающие общества преступления, однако сии в некоторых странах строже наказаны, нежели в других, по мере того, как нация больше или меньше имеет склонность в них впадать.

Также и род правления действие свое производит: так в республиках, где разные партии часто колеблют государство, преступления оскорбления величества не столь строго наказываются; под монархическим правлением милосердие государя иногда некоторое ослабление дает; а самовластие, поскольку оно на страхе основано, содержится мечом и кровью.

Сохрани меня, Боже, похвалить бесчеловечные законы, которые наказывают смертною казнью самые малейшие преступления: поскольку надлежит иметь уважение к человечеству. Но так же я не могу похвалить и неумеренное послабление, которое прощает и дарует жизнь всяким преступникам; отцеубийца, разбойник, смертоубийца, обагренный кровью своих братьев, достоин ли такого милосердия? Или лучше сказать, милосердие к таковому чудовищу не возбуждает ли других в таковые же преступления впадать? И сей самый человек, если простится, опять в них впадет. То учиненное милосердие не злость ли для невинных?

Меч правосудия не меньше нужен для укрощения мздоимства судей, которых я почитаю, как разбойников, тем более опаснейших, что труднее избежать от их рук, и что они разбои и грабительства свои среди градов и в священных местах чинят.

О несчастной судьбе людей, подвергнутых самовластному правлению

…Нет государства и государя, который бы не желал, что бы подданные ему единому служили, но желание сие тщетно, когда происки двора, временщики, вельможи должны упражнять большую часть жизни служащего человека.

Между столькими идолами, которые стояли в Пантеоне, не узнавали Юпитера, а между столькими вельможами у двора не узнают государя. Но если кто и узнает, может ли достигнуть его? Если достигнет, то может ли склонить его к себе, окруженного толпой врагов тех, кто им не приносит фимиаму?

Бедные народы! Вы подвергнуты правлению таких, которые, начав жизнь свою подлостью и истребив все чувства добродетельные из сердца своего, множество лет упражняясь в двух только искусствах – трусости и лести, изгнав сперва из своего сердца все благородные мысли и человечность, достигают правления, и уже не люди, но как бы такие естества, которые почитают себя едиными предметами к управлению народными судьбами.

Печально, о цари, и ваше состояние! Самолюбие ваше влечет вас любить льстецов, а они оподляют ваши сердца, лестью и трусостью своими надевают они на вас приятную узду, и чем более вы самовластны являетесь, тем больше вы невольники своих любимцев.

Тщетно желаете вы делать какое добро, окружающие вас до того не допускают! Священнейшие ваши слова, проходя сквозь уста тех, повреждаются, законы от вас скрыты, плач народный отдален, неправосудие ваше выхвалено, и вы, думая, что век свой к благодеянию народному и славе определили, не суть, в самом деле, иные как гонители самому тому народу, который вы хотите миловать, и имена ваши лишь черными страницами в истории света будут между такими людьми, которые, будто бичи, от Бога посланы были на Землю.

Итак, бегите лести, размышляйте сами собой и твердо исполняйте, что на правилах истины основано. Петр Великий вам тому пример. Он был груб, но правосуден, за смелость бил людей, коих же и награждал. Он умер, удары и побои его забыли, а помнят его правосудие, и как в наш век, так и в будущие его имя будут обожать.

«Сколь ни черны мои повествования, они не пристрастны»

О повреждении нравов в России