Повстречай меня во тьме

– Я не хочу разговаривать о кролике. Не хочу говорить о кролике!

– Сядь, - командует он.

Я закрываю глаза. Знаю, это неправильно. Все здесь неправильно. Но когда он поднимается и берет меня за руку, я снова чувствую себя беспомощной. Как и все те годы, проведенные с Гарретом. Я следую за Кейсом к клетке, где белый комочек дрожит от испуга.

Мне знакомо это чувство.

– Открой клетку, Сидни.

Милый боже, пожалуйста, не заставляй меня убивать этого кролика.

– Открой.

Я подхожу ближе к клетке, а затем наклоняюсь и открываю замок. Оглядываюсь на Мэрка через плечо, он кивает, так что я поднимаю заслонку. Она звенит, но кролик слишком напуган, чтобы пошевелиться.

– А теперь возвращайся обратно ко мне.

Я делаю несколько шагов назад и приседаю возле Кейса, не понимая, что происходит.

– И что теперь?
– шепчу я.

– Теперь, - говорит он, поворачиваясь ко мне с улыбкой, - мы подождем.

– Чего?

– Когда пройдет шок, и кролик убежит, - я хмурюсь.
– Мы отпустим его, Сид. И тебя мы тоже отпустим на свободу.

"Все, что я могу сделать - это открыть дверь. Но я не могу заставить вас выйти через нее."

– Кейс

На ее лице крайне смущенное выражение. Неясно, почему ей так сложно это понять?

– Он промыл тебе мозги, Сидни. На это ушли годы. Ты понимаешь? Я тоже был в этом отряде психического воздействия в армии. С Гарретом. Мы делали все это, как команда.

Она садится попой на землю. Не ради того, чтобы было удобнее, а думаю, потому что у нее больше нет сил сидеть на корточках.

Она в шоке. Как и кролик.

– Мы управляли людьми. Людьми компании, Сид. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Она кивает.

– Такими, как я.

– Да, к сожалению. Такими, как ты. Матерями и дочерьми. Ты знаешь, что означает родиться детьми Компании? Знаешь, что они владеют тобой, если ты девочка? Знаешь, что когда рождается девочка, они просят родителей согласиться на обещание матери-дочери? И что происходит с матерями, если те не соглашаются?

– Они их убивают, - говорит она, словно робот. Сидни погружается в собственные воспоминания.

– Верно. Они их убивают. Если девочка Компании выросла с матерью, даже если мать умерла, когда она была маленькой, что это означает, Сидни?

Она смотрит мне в лицо, и я знаю, что все те ужасные вещи, которые я совершал, были не без причины, все они были за правое дело.

– Матери соглашаются продать своих дочерей и позволить их... использовать.

– Верно. Твоя мать согласилась на это. По крайней мере, сначала. Я не знаю, что случилось с ней. Или с твоим отцом. Мне известна лишь часть правды. Она сделала это с тобой. Они оба сделали это.

– Я была твоим заданием? В армии?

– Нет. Я увидел тебя впервые тогда возле хижины. Но у меня были другие задания. Мы с Гарретом выполняли другие задания вместе. Я не понимал тогда, что такое Компания. Не понимал, что они - теневое правительство, существующее в США прямо перед носом у настоящего правительства и других людей. Но однажды мы с Гарретом получили приказ. Вероятно, такой же, как тот, что получил человек Компании, который убил твою мать.

Сидни облизывает губы, и холодный ветер тут же их осушает. Ее лицо покраснело, и я знаю, что, если прямо сейчас проверить у нее пульс, он зашкалит. Но она держится, так что я продолжаю.

– Нам приказали позаботиться о принадлежащей Компании паре матерь-дочь.

– И ты сделал это?
– в ее глазах теплится надежда на отрицательный ответ, и мне невыносимо тяжко признать, что он положительный.

– Да. Я сделал это. Я сделал это, потому что Гаррет уже изнасиловал мать и собирался перейти к маленькой девочке. Ей было двенадцать. Того же возраста, что и Саша, когда они попытались забрать ее. Ее мать никогда не отдавала ее. Они убили ее до того, как Саша покинула больницу после своего рождения. Но ее отец сделал кое-что, что было против правил. Так что в ту ночь, когда меня отправили спасти тебя, Сашу и ее отца должны были убить. И вместо тебя я решил спасти ее.

– Ты оставил меня там.

– Я знаю.

– Потому что я не стоила спасения?
– теперь она начинает плакать. Безмолвные замерзшие слезы.

Я наклоняюсь и сжимаю ладонями ее лицо, заглядывая в глаза.

– Не поэтому, - шепчу я.
– Я просто думал, что с тобой все будет в порядке. Тебе было шестнадцать. А Саше всего двенадцать. Я сделал выбор и хотел бы сказать, что сожалею о нем, но это не так. Я очень сильно люблю Сашу. Она - единственное хорошее, что случалось со мной.

– Но со мной все было не в порядке.

– Теперь я знаю это. Но тогда я думал, что все будет хорошо. Правда, считал, что ты будешь в норме, Сид.

Шум слева от нас отвлекает наше внимание друг от друга. Кролик делает прыжок вперед, один, затем второй. Он садится на краю свободы и сомневается.

– Будь кроликом, Сидни.

– Кролика поймают и съедят псы.

– Нет, смотри.

И она смотрит. Так внимательно наблюдает, что может заработать себе головную боль. Но когда кролик наконец понимает, что может сбежать, я смотрю на лицо Сидни - и это невероятно.

Она ахает, когда маленькое животное зигзагами мчится вдоль замерзшей реки и исчезает в густом лесу на противоположном берегу.

– Будь кроликом, Сидни. Сбеги от него. Гаррет наполнил твой разум ложью. Он запихал в тебя кучу указаний и спусковых механизмов. Он использовал тебя для своей грязной работенки. И даже несмотря на то, что я не видел его после исчезновения, я знаю, что он говорил с тобой. Правда?

Если она и знает, то держит это в себе. И я позволяю ей.

Потому что я просто отпускаю ее на волю. И теперь мы готовы сделать последний шаг.

"Вы можете надеяться на правду, но всегда будьте готовы к предательству."

– Сидни

Мы проверяем остальные ловушки и если находим кроликов, то я отпускаю их. Удивительно, как нечто столь простое может значить так много. Мой разум проясняется, словно небо с приходом рассвета. Одни воспоминания возвращаются, а другие исчезают. Я чувствую себя очень хорошо, когда мы возвращаемся в хижину. Кейс - или лучше называть его Мэрк - начинает что-то готовить есть, пока я наблюдаю за ним, сидя на барном стуле и попивая пиво.