Пойди поставь сторожа
Шрифт:
– …конечно, это весьма печально, – говорила тетушка, – но такие уж они, и ничего с этим не поделаешь: горбатого могила исправит. Кэлпурния была лучше многих. А этот ее Зибо – настоящий дикарь, но, вообразите, она заставляла его жениться на каждой из тех, с кем он жил во грехе. Пять, кажется, их было, и Кэлпурния всякий раз тащила его под венец. Вот так они понимают христианскую доктрину.
– Не угадаешь, что у них в головах, – сказала Хестер. – Вот взять, к примеру, мою Софи. Говорю ей как-то: «Софи, – говорю, – скажи мне, Софи, на какой день придется Рождество в этом году?» А она подумала, поскребла в своих оческах и отвечает: «Сдается мне, мисс Хестер, в этом году – на двадцать пятый». Я думала, лопну со смеху. Я ведь спрашивала про день недели, а не число. Тупи-ица!
Юмор, юмор, юмор. Потеряла я свое чувство юмора. Стала скучней «Нью-Йорк Пост».
– …и
– Хм, Хестер, я, конечно, не очень разбираюсь, но мне кажется, в Монтгомери они, если и собираются, то лишь затем, чтобы помолиться в церкви, – сказала Джин-Луиза.
45
Под предводительством Ната Тёрнера (1800–1831) 21 августа 1831 г. в округе Саутгемптон, штат Вирджиния, случилось одно из крупнейших в истории США восстаний рабов, в результате которого погибли около сотни чернокожих и 60 белых.
– Ах, милочка, да это они для отвода глаз! Эта уловка стара как мир! Кайзер Вильгельм тоже каждый вечер молился Богу.
В голове у Джин-Луизы назойливо вертелся глупый стишок. Откуда она его вычитала?
По воле Господа, дражайшая Августа,Мы супостатов накрошили густо:Десяток тысяч пал – бывало ль хуже?И Бог благословил мое оружье [46] .Интересно, где Хестер черпает сведения? Представить, как она читает что-либо, кроме «Успешного домоводства», невозможно – ну если только заточат в темницу. Значит, кто-то рассказал ей. И кто же?
46
Пародия на телеграмму с известием о победе, отправленную в 1870 г. прусским королем Вильгельмом своей жене Августе; была опубликована в английском сатирическом журнале Punch.
– Увлеклась историей, Хестер?
– Что? Ах, да нет, ну что ты, я просто пересказываю, что от Билла услышала. Он говорит, черномазые, которые на Севере всем заправляют, пытаются применить тактику Ганди, а ты сама понимаешь, что это такое.
– Увы, не понимаю. Что это такое?
– Это коммунизм.
– Да? Я-то всегда считала, что коммунисты, наоборот, ратуют за насильственное свержение строя – в таком духе.
Хестер покачала головой:
– Ты витаешь в облаках, Джин-Луиза. Чтобы добиться своего, они на все идут. Хуже католиков. Ты же знаешь: те являются куда-нибудь и ради обращения местных сами дичают. Что ты! Они тебе такого наплетут! Чтобы обратить в христианство хоть одного черномазого, они самого апостола Павла в черномазого перекрасят. Билл говорит – а он же воевал как раз в тех местах, – что там не поймешь, где вуду, а где католичество, и он нисколько не удивился бы, увидав колдуна в сутане. И с коммунистами все обстоит точно так же. На все пойдут, на все решительно, лишь бы завладеть нашей страной. Они – везде, везде, и нипочем не угадаешь, кто коммунист, а кто нет. Даже здесь, в округе Мейкомб…
– Да ну, Хестер, что коммунисты забыли в округе Мейкомб? – рассмеялась Джин-Луиза.
– Этого не знаю, зато знаю, что тут неподалеку, в Тускалусе, есть ячейка, и если б не эти парни, черномазая училась бы вместе с ними.
– Я чего-то утеряла нить, Хестер…
– Да ты что, не читала про этих полоумных профессоров, поднимающих такие вопросы в этой… как ее? В конвокации?
– Боже мой, я, наверно, читала не ту газету. В моей было сказано, что эта банда была с шинного завода… [47]
47
Имеется в виду история Атрии Хуаниты Люси (р. 1929) – первой афроамериканки, в результате напряженных усилий и судебных разбирательств добившейся права получить второе высшее образование в университете Алабамы. Конвокация – ученый совет университета, на определенном этапе дела высказавшийся
в поддержку Люси. На шинном заводе работали сторонники сегрегации, которые пикетировали университет и нападали на активистов Ассоциации, однако тон в этих протестных акциях задавали представители белых студенческих братств.– Может быть, твоя газета называлась «Дейли Уоркер»? [48]
Ты очарована собой. Ты скажешь все, что взбредет в голову, но я не понимаю, что тебе туда взбредает. Мне хотелось бы отвинтить эту самую голову, вложить в нее факт и посмотреть, как он двинется по извилистым туннелям мозга, пока не выйдет изо рта. Мы с тобой обе родились здесь, мы ходили в одну школу, нас учили одному и тому же. Не понимаю, что ты-то видела и слышала.
– …все знают, что Ассоциация спит и видит, как бы уничтожить наш Юг…
48
Daily Worker (1924–1956) – печатный орган компартии США.
И в голову эту вбито недоверие и святая убежденность, что люди суть воплощенное зло.
– …и они заявляют прямо и открыто, что желают покончить с черной расой, и Билл считает, они справятся через четыре поколения, если начнут с нынешнего…
Надеюсь, мир не заметит, а если и заметит, то вскоре забудет эти твои слова.
– …а всякий, кто полагает иначе, либо явный, либо тайный коммунист. Пассивное сопротивление, да-да, конечно, держи карман…
Ну, разумеется, если по ходу истории одним людям становится необходимо разорвать политические узы, связывающие их с другими людьми, – они, разумеется, коммунисты.
– …так и норовят жениться на тех, у кожа посветлее, чем у них, ратуют за порчу расы…
Джин-Луиза не выдержала:
– Хестер, вот скажи ты мне, пожалуйста. Я здесь с субботы, и только и слышу о порче расы, и слышу так часто, что поняла наконец: это, пожалуй, неудачная фраза, и мы, южане, должны исключить ее из лексикона. Чтобы испортить расу – если уж мы в таких терминах рассуждаем, – нужны две расы, и когда белые орут на всех углах о порче расы, это разве ничего нам не говорит о белых? Подоплека здесь, по-моему, такая: будь это законно, все толпой ринулись бы жениться на неграх. Будь я ученым – а я не ученый, – сказала бы, что тут есть глубоко запрятанный психологический подтекст, не очень лестный для того, кто произносит эти тексты. В лучшем случае, тут сквозит пугающее недоверие к собственной расе.
– Я совершенно не понимаю, о чем ты, – сказала Хестер.
– А я и сама не совсем понимаю, – ответила Джин-Луиза, – вот разве что волосы у меня на голове сами начинают курчавиться всякий раз, как я слышу подобные речи. Наверно, потому что когда меня растили и воспитывали, слышать такое мне не приходилось.
Хестер ощетинилась:
– Ты намекаешь на?..
– Извини меня, – сказала Джин-Луиза. – Я не о том. Извини, пожалуйста.
– Джин-Луиза, я же не про нас говорила.
– А про кого тогда?
– Я говорила… ну, знаешь, про этих… белую шваль. Тех, кто живет с негритянками.
– Забавно, – улыбнулась Джин-Луиза. – Сто лет назад спать с цветными женщинами считалось в порядке вещей у джентльменов, а теперь – у подонков.
– Глупая, цветные же тогда были их собственностью. Нет, шваль – это те, на кого опирается Ассоциация. Добивается, чтобы черномазые смешивались с ними, чтобы так и шло, пока не исчезнет весь… как это говорится?., пока не изменится социальный уклад.
Социальный уклад, вот оно как. Двойные обручальные кольца на покрывале Кэлпурнии. Не может быть, чтобы она ненавидела нас, и Аттикус не может верить в такие вещи. Простите, но это невозможно. Со вчерашнего дня меня будто законопачивают все глубже и глубже в…
– НУ, КАК ТАМ В НЬЮ-ЙОРКЕ?
Как в Нью-Йорке. В Нью-Йорке? Я расскажу вам, как в Нью-Йорке. У Нью-Йорка есть ответы на всё. Сходи в ИМКА, в Союз англофонов, в «Карнеги-холл», в Новую школу социальных исследований – и получишь ответ на любой вопрос. Город живет лозунгами, «измами» и ответами без запинки. И вот сейчас Нью-Йорк говорит мне: «Ты, Джин-Луиза Финч, реагируешь вопреки нашим доктринам в части, тебя касающейся, и потому тебя нет. Самые светлые головы страны сказали нам, кто ты. От этого не отвертишься, и мы тебя за это не осуждаем, но убедительно просим действовать согласно правилам, которыми люди знающие определили твое поведение, так что даже не старайся быть чем-то еще».