Пою тебя, о, Казанова
Шрифт:
Через некоторое время я с глубоким удовлетворением, как говорило в то время все наше партийное быдло, понял, что все то разумное, мудрое и вечное, что я вложил в Л., дало великолепные всходы и расцвело махровым цветом на ниве ее чувственности - очень многие, отсылаемые мною к ней самцы не могли нахвалиться на все ее стати и на ту пикантную особенность, которую ей придавало отсутствие ноги...
Следующая моя встреча с девушкой-калекой произошла в процессе моего "круиза до экватора" и обратно на борту теплохода "Байкал" (кажется, дай бог памяти, это было где-то в начале семидесятых годов), на котором нас прокатили по юго-восточным морям - разумеется без высадки на берег, что не помешало одному из экскурсантов, воспользовавшись
Поскольку еще до этого я уже был в круизе по дальневосточным морям, то не буду вдаваться в частности корабельной жизни и описывать феерические картины местных закатов, скажу только, что с их красотой и с таким буйством красок мне доселе встречаться не приходилось... Но, вернемся к нашим баранам...
Корабль отдал швартовые, наша, в смысле приехавшая из Москвы, группка выпила положенное количество бутылок шампанского и начала знакомиться с кораблем и нашими каютами, которые оказались в меру комфортабельными и даже... снабженными кондиционерами, что в наши совковые головы просто не укладывалось. Правда, последнее обстоятельство, на которое с такой гордостью обратил наше внимание помощник капитана, объяснилось тем, что мы попали в брешь между двумя фрахтами, которые на это время были уже законтрактованы какими-то другими зарубежными фирмами.
На следующее утро знакомство с кораблем продолжилось новыми бутылками шампанского и более детальным, как бывает в таких случаях, выяснением, как говорят в лучших домах Лондона и Жмеринки, "ху ис ху".
Наличие у меня пробкового шлема и шорт, привезенных мне в подарок одним из моих сослуживцев из Вьетнама, сразу же выдвинуло меня в законодатели местных корабельных мод, а нехотя, после упорных настаиваний лучшей половины человечества, сделанное мною признание, что я работаю сексологом в одном закрытом заведении, мгновенно облетело все судно. Тут я чуть не попался - на носимом мною из пижонства "поплавке" действительно стояла эмблема МИСИ, которую я позабыл, отправляясь в круиз, снять а какой-то, не то московский, не то киевский болван (в нашу группу входили не только московские, но и ленинградские и киевские представители нашей славной трудовой интеллигенции) заподозрил меня в неискренности - ему показалось, что эмблема МИСИ принадлежит всесоюзноизвестному Московскому Инженерно, Строительному Институту (в чем он был безусловно прав). Однако благодаря своему нахальству, которое меня выручало в самые тяжелые дни моей жизни, и оправдывая известную сентенцию о том, что нахальство - это второе счастье в жизни, быстро перехватив инициативу в начинавшейся разгораться дискуссии, я, снисходительно улыбнувшись и нагло глядя прямо в его глаза, ответил:
– Извините, но вы, наверное, путаете мой институт с Московским Институтом Сексологических Исследований...
Моему деятелю было нечего путного возразить - а вдруг в Москве действительно появилось подобное НИИ?
– и я с честью вышел из этого маленького столкновения, окончательно укрепив за собой незаслуженно узурпированную мною славу крупного сексолога. На вопросы многочисленных почитательниц, где бы они смогли поближе познакомиться с моим творчеством а кто в то время мог даже в безумном сне предположить, что мои книги по вопросам секса будут издаваться массовыми тиражами?
– я, таинственно улыбаясь, отвечал:
– К моему великому сожалению, но мне и моему коллективу приходится писать "на полку", так как, хотя проблема и есть, но там...
– следовал многозначительный взгляд наверх, - эту проблему не одобряют....
Мои собеседницы тяжко вздыхали, но, хорошо понимая, что против рожна не попрешь, по возможности быстро сворачивали так приятно начинавшиеся "вечера вопросов и ответов", но, поймав меня где-нибудь на палубе, неизбежно возвращались все снова и снова к наболевшему вопросу...
Однако ближе к телу, как любила повторять одна моя
знакомая...Ознакомившись, в общих чертах, с контингентом туристов, я через некоторое время обратил внимание на одну молодую хорошенькую девушку, которая вечно не покидала шезлонга и не раздевалась, несмотря на наступавшую тропическую жару, ниже пояса. Естественно, что я не мог не заинтересоваться подобным поведением и, выбрав подходящий момент, когда гражданка уединилась на корме, полез к ней в душу со своими грязными ногами... Не хочу вас утруждать длинным рассказом, но вот что я выяснил в самом близком времени. Дело в том, что А.
– я буду ее так называть - с детства где-то подхватила полиомелит, и одна ее нога усохла до такой степени, что она практически была лишена свободы передвижения.
Я не собирался с нею грешить, но она была так прелестна, так беззащитна в своем отчаянии, что я не мог не взять ее под свое покровительство... Я буквально насильно вытащил ее не верхнюю палубу, внедрил в один из образовавшихся там кружков, за несколько дней заставил, несмотря на все ее протесты, одеть купальник и, в довершении всего, принудил залезть в бассейн и начать купаться. Короче, я ее вывел из постоянного стресса, научил смеяться и в какой-то степени вернул радость жизни.
Я часто навещал их кружок, рассказывал охальные анекдоты, как мог, дурачился, затаскивал А. в бассейн, лез при всех к ней с поцелуями и во всю, как бы случайно, лапал ее за здоровую ногу, короче, старался, как мог, показать, что не делаю между нею и другими прелестницами какого-либо различия.
Но враг рода человеческого так опытен и силен, а человек так слаб и беззащитен, что когда ему предоставляется хоть малейшая возможность столкнуть человека с пути истинного и праведного и ввести в грех любострастия, то он незамедлительно это делает.
Так он поступил и со мной.
Привыкнув к А. в процессе наших шалостей, я счел, по наводке врага человеческого, необходимым достойно завершить образование моей лапоньки завершающим, но так необходимым для нее аккордом, который решительно ввел бы ее в нормальный круг общения с другими представителями лиц мужского пола.
Предварительно проведя с ней курсовые занятия по охране материнства от младенчества, я уединился с ней в каюте и, без всякого с ее стороны сопротивления, спокойно и с большим удовольствием завершил курс ее начального образования. Надо сказать, что она мужественно, только слегка вскрикнув, встретила и перенесла все возникшие на ее пути к познанию истины затруднения, чему я, конечно, поспособствовал, ознакомив ее с основами клитеринга. Операция ей, да и мне тоже, явно понравилась, так что последние два-три дня перед приходом в порт я всецело посвятил дальнейшему ее обучению Науки Любви.
К сожалению, расставание не обошлось без слез и моих лживых обещаний обязательно приехать хотя бы еще раз во Вадивосток...
Дальнейшая ее судьба мне неизвестна, но, искренне надеюсь, что мои уроки пошли ей на пользу и она смогла избавиться от основных, совершенно не нужных ей комплексов.
Изнасилования.
Как я уже говорил ранее, насилование женщин мне никогда не приносило существенного удовольствия - зачем насиловать, когда и так вокруг масса желающих оседлать горячего, и даже не очень, жеребца?
Как правило, я всегда безошибочно улавливал ту степень сопротивления, за которой женщина ни под каким предлогом не соглашалась лечь в койку. Весьма часто женщины сопротивляются, казалось бы, до последнего, но это только видимость - им просто доставляет дополнительное удовольствие быть взятой "с бою"...в конце концов, в натуре женщины заложено желание отдаться более сильному самцу.
Но иногда, когда видишь явное и упорное нежелание женщины улечься в кроватку и ее готовность защищать свою честь и достоинство (а кому они, по большому счету, так уж и нужны?) до последнего вздоха, то следует вовремя остановиться и, сделав хорошую мину при плохой игре, перевести все на юморную основу, заметив при этом, что тебе этого и не так уж и хотелось.