Поздний цветок

— Пол, я… — Она не знала, что сказать, но интуитивно чувствовала: говорить безопаснее, чем молчать.

— Я тоже. — Он ослабил кольцо рук, отступил назад, резко повернулся и скрылся за кустами.

С минуту Эбби смотрела ему вслед, потом словно лунатик поднялась в дом. Не замечая горы коробок, сваленной на диване перед ланчем, сняла туфли и прошла в спальню. Было душно, но ей и в голову не пришло включить вентилятор. Рассеянно опустилась в бабушкино плетеное кресло-качалку и невидящим взглядом посмотрела в окно. За окном над кустами жасмина гудела пчела.

Пол ее поцеловал. Дважды. И она не только позволила, но и сама целовала его! Неужели она окончательно сошла с ума? Ошеломленная этим открытием, Эбби пыталась направить мысли в менее опасное русло, но они с упрямым постоянством снова и снова возвращались к поцелую.

Почему поцелуи Генри не вызывают в ней ничего подобного? Правда, Генри ни разу не целовал ее так, как Пол.

А почему? Потому что чувствует, что ее к нему не тянет? Или потому что его самого не тянет к ней?

Странно! Ведь она собирается выйти за Генри замуж. Ну конечно же их тянет друг к другу. Просто Генри как мужчина, искушенный в любовных делах, понимает, куда могут завести подобные поцелуи. И не хочет тревожить ее раньше времени.

А Пол? Он ведь тоже достаточно опытен. Тогда почему он ее так целует?

Интересно, как будет целовать ее Генри, когда они поженятся? А вдруг ей не понравится? А если так, как же она будет делить с ним постель?!

Эбби качнулась в кресле, не замечая, как у нее участилось дыхание. Она вспомнила статью о девственницах, вычитанную в женском журнале. Оказывается, они очень чувственные. Наверное, поцелуй Пола пробудил в ней чувственность.

В той же статье цитировался Овидий. Что-то вроде того, что непорочна та, на которую нет спроса. Но на нее-то спрос есть. И всегда был! Она испытала изрядную долю мужских поцелуев — слюнявых наскоков, оставивших после себя лишь отвращение и желание вымыть губы и прополоскать рот.

А после поцелуя Пола она чувствует томление и… голод! Да-да, ей хочется большего!

Глупости! Повышенная кислотность плюс богатое воображение, поставила диагноз Эбби.

Ей пришло в голову, что Пол давно уже обо всем забыл. Ну да! Ведь он повернулся и ушел так, будто ничего не случилось. А ничего и не случилось!

От этой мысли на Эбби напал приступ лихорадочной активности. Она вскочила и с остервенением принялась распаковывать коробки и пакеты со свадебными покупками, распихивать все по шкафам и полкам…

Ближе к вечеру ей почти удалось убедить себя, что ничего не случилось и что она все выдумала. Подумаешь, пару раз ее чмокнули! А она устала, перенервничала, особенно после общения с железобетонной леди Фэрфакс, и… и нуждалась в дружеском участии! Вот и приняла это самое участие за нечто другое.

Вечером Генри пошел в клуб, и Эбби свободно вздохнула. Хорошо, что сегодня собрание членов клуба! Генри так поглощен работой, что немного отвлечься ему не помешает. Да и у нее скопилась уйма дел…

Однако, поразмыслив, Эбби принялась за дела, далекие от подготовки к началу занятий в школе и приготовлениям к свадьбе. Собрала вырезки из газет, отложенные для женского приюта, и рассортировала по темам. Выстирала одежду, которую намеревалась отвезти в дом престарелых, отобрала книги для букинистического магазина.

Пересмотрела припасы косметики и парфюмерии — она собирала все это для женского приюта, — записала на листок, что еще купить, и добавила кое-что из собственного арсенала. Потом приняла душ и легла в постель. Было еще довольно рано, но выключать свет Эбби не стала. Вдруг Генри надумает заглянуть к ней после собрания в клубе?

Словно выполняя долг, припомнила все положительные качества Генри, перебрала все доброе, что он ей сделал, и начала засыпать. Дай Бог, чтобы Пол ей не приснился хотя бы сегодня!

Но он конечно же приснился. Потом Пол куда-то исчез, и муть неприятных воспоминаний начала обретать форму. Даже во сне ее сознание пыталось их подавить, но увы! Словно наяву она вновь почувствовала едкий запах горелой травы, услышала смех, музыку и невнятный мужской голос. И вновь ощутила вкрадчивое прикосновение чужой руки к низу живота…

Повернувшись на живот, Эбби, несмотря на июльскую жару, натянула на голову простыню. Нет, ничего этого никогда не было! — убеждала себя она. Все это только плод ее воображения. Просто дурной сон. Привязался к ней и никак не отстанет. Впервые Эбби приснился этот кошмар незадолго до того, как родители отправили ее жить к бабушке.

Сначала Эбби отказывалась жить отдельно от семьи и не хотела признавать строгую старую женщину с ее жесткими правилами поведения. Зато в чопорном доме бабушки ей постепенно перестал сниться этот сон. И хотя жилось ей там по-разному, со временем кошмар совсем забылся.

Каждый вечер перед сном бабушка говорила:

— А теперь поблагодари Господа за все.

И Эбби послушно опускалась на колени рядом с узкой белой кроватью в своей комнатке прямо под крышей и, сознавая свой долг, благодарила Небеса. За жареного цыпленка и кекс с миндалем, за настоящее платье, купленное в универмаге вместе с чулками и туфлями в тон. За то, что библиотека совсем рядом, на соседней улице.

И за то, что она живет в настоящем доме, а не в заброшенном сарае, кое-как приспособленном под жилье. И в отдельной комнате, а не с толпой людей, которые, как казалось ей в детстве, то внезапно появляются в ее жизни, то вдруг так же внезапно уходят из нее. Откровенно говоря, порой она тосковала по прежним, суматошным дням, когда она была общим ребенком и у нее не было никаких обязанностей. Что ни говори, свобода — штука притягательная…

Но с возрастом Эбби поняла: по-настоящему свободных людей нет. И надо уметь довольствоваться тем, что у тебя есть. Значит, надо быть благодарной судьбе за то, что она послала ей порядочного мужчину. И бабушка наверняка бы одобрила ее выбор. Мелани Симонз свято верила, что мир стоит на трех китах: порядок, уважение и ответственность. А вежливость и приличия — клей, который связывает людей воедино. Да, несомненно, Генри и Мелани Симонз во многом очень похожи.

— Бабушка, где ты там? Не волнуйся за меня, — шепнула Эбби в душную тьму ночи. — У меня все хорошо.

И вдруг ни с того ни с сего подумала: а что бы сказала бабушка о Поле Флинте?

На следующее утро, когда Эбби еще была в пижаме и прочитала лишь первую полосу газеты, в дверь постучал Генри.

— Входи, не заперто! — крикнула она.

— Эбби, не надо оставлять дверь открытой.

— Знаю. Просто забыла накинуть крючок, когда ходила за газетой.

Генри поцеловал ее в лоб, выпрямился и поправил календарь на двери.

— Прости, что я так рано, но мне нужно с тобой поговорить.