Пожиратель тени

Рядом тянулись портовые дороги. Котяра перебежал кладбище под дорожным виадуком, повернул на бульвар Кеннеди, пробираясь среди высокой посеревшей травы. Удивленные водители оглядывались на человека в синей шерсти. Несколько раз визг шин загонял Котяру в придорожные кусты, и наконец ему пришлось совсем уйти туда, чтобы его не видели с дороги, когтями прокладывая себе путь среди зарослей куманики.

— Даппи Хоб тебя использует.

Лара держалась впереди, появляясь и исчезая в тумане.

— Я знаю. Я его антенна. — Котяра перешел с бега на быстрый шаг, отбрасывая в сторону заледенелые ветви. — Он хочет собрать все призмы, потому что в них он поймал душу младенца безымянной владычицы.

— Он даже сейчас использует тебя. — Аара теперь шла рядом, и заросли кончились. Перед ними расстилалась северная часть Гудзон-парка, равнина холмиков с группами деревьев. Крохотные конькобежцы мелькали цветными мошками на глади замерзшего озера. — Ты понимаешь? Это Даппи Хоб послал тебя принести ему призму.

— Нет, не понимаю. — Котяра шагал через парк под серой штукатуркой неба. — В трансе я увидел Бульдога. Он прикован в пещере на утесах Зула. Увидев его, я вышел из транса настолько, что смог удрать.

— Бульдога показал тебе Даппи Хоб. Этим образом он освободил тебя, чтобы ты побежал ко мне и принес ему кристалл. — Аара исчезла в морозном воздухе, растаяв, как клуб пара от дыхания, и ее невидимый голос говорил: — Он показал тебе Бульдога, потому что держит его в плену. Я сейчас с твоим напарником — даже когда здесь с тобой.

— Тебя держит призма.

Котяра опустил поля шляпы на лицо и вышел на асфальт. Далеко в морозном воздухе послышался собачий лай.

— Да, молодой хозяин. Рядом с тобой я сильнее. Силу мне дает Чарм, который излучает твоя кожа света. — В воздухе вертелись снежные хлопья, на миг обрисовывая призрак: пепельная кожа с пятнами кровоподтеков, один глаз выбит — и этот призрак исцелялся под взглядом Котяры, превращаясь в черноволосую женщину его снов. — Но еще меня держит морская пещера, где последний раз был мой призрак на Ирте. И там я тоже.

Котяра отвернулся от случайного бегуна и шепнул:

— Значит, у тебя есть связь с Бульдогом? Сзади донесся ответ:

— Он очень слаб. Он умирает.

Котяра знал, что это правда. Он видел, что у прикованного цепями Бульдога нет амулетов, видел его изможденное, изголодавшееся лицо.

— Прошу тебя, не дай ему умереть! Умереть без Чарма. Слишком это страшная смерть. Танцуй ему силу, Лара! Спаси его!

— Это ты можешь его спасти, Риис. Ты волхв. — Лара соткалась впереди на тропе, со слипшимися волосами, с покрытым грязью телом. Ехавший по дороге велосипедист проехал ее насквозь. — Скажи мне, как покинуть Темный Берег? Как подняться обратно на Ирт?

— Я — я не знаю. — Он стиснул висящую у горла призму, надеясь вспомнить волшебство. Все чувства обострились, но память осталась темной. — Я ничего не знаю. Я только вор — Котяра.

— Перестань, Риис. — Избитая женщина поглядела на него пристально и взвизгнула, будто он ее ударил: — Прекрати!

Он подался к ней и распахнул пальто, открывая хрустальную призму в надежде, что ее Чарм успокоит Лару.

Мимо прокатились пустые скейтборды, и дети испуганно завопили. Они в ужасе глядели на когти, на заросшее мехом лицо, сначала застыв от страха, не веря собственным чувствам, а хищный кошачий взгляд остановился на них, и дети бросились прочь, подхватывая свои роликовые доски.

Поняв, что выдал себя, Котяра поплотнее запахнул пальто и бросился прочь по газону. Крик поднялся у него за спиной, но он не обращал внимания, высматривая призрака в замерзших деревьях.

— Ты — Риис Морган, человек, который дал мне мою личность! — настаивала Лара, вдруг снова оказавшись рядом, исцеленная и невредимая, прекрасная, с живыми горящими глазами. — Ты — человек, которого я люблю. Сбрось эти метки зверя.

Он склонил голову перед женщиной своих снов:

— Не могу.

— Можешь! — Ее руки бестелесно коснулись его, — Ты сам их на себя наложил. Сними их. Ради меня, стань снова Риисом.

Укрывшись за вязом, он остановился и распахнул пальто, чтобы посмотреть на призму. Задрожали расплавленные радуги. Вглядываясь в их призрачную игру, Котяра ничего не смог разглядеть.

— Если я сброшу эту кожу света и снова стану Риисом — что тогда?

Прозрачность Лары виднелась как пятно на коре вяза.

— Риис будет знать, что делать.

Призматическое сверкание кристалла заострило черты ее лица, и в нем стала видна детская убежденность, уверенность, что Риис знает, как надо. Сердце Котяры сжалось от этой почти безрассудной одержимости прошлым, одержимости этим волхвом. Она была недостаточно человеком, чтобы узнать его в этом новом виде. В конце концов, она же не была Ларой — только ее тенью.

Жалость к этому отголоску жизни заставила его согласно кивнуть.

— Риис знает, что делать. Он создал своим волшебством эти метки зверя. — Черты печального лица виднелись так явственно, что ему пришлось напомнить себе: это всего лишь отраженные радуги эфира, обиталища демонов и призраков. — Эти метки служат Риису, значит, они служат нам. Я не буду меняться, Лара. Пока не буду.

Горестные глаза Лары не отводили взгляда от его лица.

— Как же мы тогда уйдем?

— Тише. — Сладкое горе смягчило его голос. — Мы не можем уйти, Лара. Ты все время была права. Даппи Хоб меня использует. И сейчас приближаются его гномы.

Он слышал их леденящий душу визг где-то в туманной дали, где полаивали собаки. Казалось, пронзительный звук идет из подземных каменных туннелей, заглушенный слоями рыхлой земли, отдаваясь эхом в бронхах канализации и доносясь из водостоков.

— Не отчаивайся. — Он прислонился спиной к дереву и прислушался, что делается в парке. — У меня есть план. Есть туннель Чарма в тех болотах, что я видел в трансе, когда призма упала с Ирта. Это недалеко отсюда. Туда мы и пойдем. Фантом согласился и поплыл над газоном.

— На Ирте мы сможем предупредить колдунов. А с их помощью, быть может, найдем старого хозяина — Кавала. Он скажет нам, как победить Даппи Хоба. Это его голос вызвал меня из Извечной Звезды, чтобы найти и предостеречь тебя. Но я с тех пор его не слышала. Может быть, он был сном — чувство подсказало, что ты в опасности, а моя любовь придала ему форму памяти о его голосе…

— Лара! — Он подождал, чтобы она повернулась, и увидел знакомую остроту темного взгляда, лицо в озере темных волос. — Каждую ночь на Ирте я видел тебя во сне. Почему?