Пожиратель тени

7. ВОЗВРАЩЕНИЕ МЕРТВЕЦОВ

Рик рассматривал Ожерелье Душ и хотел хоть что-нибудь найти в призматической глубине кристаллов. Но видел только рассыпанные радуги.

— Коснись Ожерелья своей силой, Азофель, — взмолился кобольд. — У меня не хватает Чарма, чтобы здесь, на Темном Берегу, что-нибудь в нем увидеть.

Азофель оторвал взгляд от бокового стекла машины, от пролетавшего мимо пейзажа: холмистые, уходящие вверх поля, созвездия ищущих сухую травку овец, согнанных в кучу холодным ветром. Он сам как раз думал, на что может быть похоже замкнутое существование овец, но не позволил себе их коснуться.

— Я должен беречь свою силу.

— Ожерелью нужно лишь легчайшее касание твоего Чарма, а нам надо увидеть, что сталось с нашими друзьями. Где оказалась Лара, ведьма-призрак, без своей хрустальной призмы? Что сталось на Темном Берегу с нашими спутниками — маркграфиней и Бульдогом? — Рик в отчаянии глядел на Азофеля. — И где Даппи Хоб? Это его мир. Он нас сюда привел. И наверняка он за нами наблюдает. Не следует ли нам хотя бы оглядеться, что вокруг нас?

Лучезарный неохотно протянул палец к Ожерелью. Искорка проскочила между пальцем и прозрачным камнем, радуги во всех хрустальных призмах стали плотнее. И тут же среди граней засветились образы.

Бульдог висел бурой шкурой на хвойном подросте. Его зашвырнуло высоко в холмы, на опушку старого леса. Ветерок шевелил на нем шерсть, ноздри раздувались, вдыхая запахи, несущие вести о странных животных.

— Я нашел Бульдога! — воскликнул Рик. — Он, кажется, оглушен. Он ранен?

Азофель заглянул в глубь сновидения и ощупал упомянутую сущность.

— Физически он невредим, но удар лишил его памяти. То же самое было с его напарником, когда он прибыл на Ирт. Он ничего не помнит.

— Тогда надо восстановить его память. — Рик Старый протянул камни Лучезарному. — У него сейчас нет Чарма, а без него память не вернется.

Азофель снова стал рассматривать топчущихся на морозе овец под ясным куполом неба.

— Какое-то время Бульдог сам за себя сможет постоять. Поглядев снова в кристаллы, Рик увидел, что Бульдог ловко спускается по обламывающимся еловым веточкам. Холод не пробирал его через шерсть. Двигался он умело, но осторожно, внимательно рассматривая поляны под снежным навесом ветвей.

— Теперь покажи мне Бройдо, — велел кобольд, и призмы ожерелья стали молочно-матовыми. — Бройдо, эльфа-советника с Края Мира. Покажи мне Бройдо.

— Он погиб.

Призмы стукнулись о грудь кобольда.

— У него был Чарм! Меч змея…

— Этого оказалось мало.

Рик Старый закрыл морщинистые веки, неуклюже раскрыл рот, пораженный горем. Потом зубы клацнули.

— С этим мы смириться не можем.

— Выбора у нас нет, кобольд. — Азофель отвел с лица живые и яркие пряди волос и повернулся к Рику. — Ты еще не понял? Разбрасываться энергией из сочувствия к этим душам мы не можем. Вся сила нам нужна для борьбы с Даппи Хобом. Он знает, что мы идем к нему, и будет готов.

Щетинистый подбородок кобольда упрямо задрался к коричневым холмам, теряющимся в морозной голубой дымке.

— Он там… его труп. Остановимся и подберем. Хоть это мы должны для него сделать.

— Забудь ты своего эльфа! — По лицу Азофеля проползли искры. — Думай о наших мирах!

Брови Рика укоризненно сошлись на переносице:

— Ради этого он и погиб — ради наших миров. Он знал, на что мы идем. И он один из нас в этом чужом мире. — Голос кобольда стал медленнее — такая в нем зазвучала убежденность. — Мы не бросим его здесь. Даже его труп.

Азофель скривился, но возражать не стал. Безымянная владычица назначила этого кобольда его ведущим, и хотя приказ Рика противоречил главной цели, он был созвучен с пробудившимся в Лучезарном слабым интересом к этим жизням, заключенным в чужом сне. Он замедлил ход и, не прикасаясь к рулю, развернул машину и поехал назад к проселочной дороге, где ощущал тело.

— Покажи мне тело Бройдо.

Кобольд, прищурясь, вглядывался в Ожерелье Душ, и оно показало ему внутренность бревенчатого бара. Тело задравшего брови эльфа свисало с потолка на цепях для шин. Под ним сидели бражники с пенными кружками какого-то ферментированного варева, горланили, смеялись и передавали друг другу меч змея.

Машина остановилась перед каменистым потоком, где осенние листья вмерзли в лед. Рик недоуменно оглянулся на темные оледенелые деревья.

— Зачем мы здесь встали? Азофель вышел и перешел ручей.

— Погоди! — Рик распахнул дверь и вышел вслед за Лучезарным в серый мир. — Куда мы идем?

Азофель ничего не отвечал на его спутанные вопросы, и кобольд поотстал в нагромождении ползучих растений, обледенелых ветвей и гниющих бревен. Оставшись один среди закутанных туманом деревьев и не видя других следов, кроме своих, он чуть не впал в панику. Но тут его позвал угрюмый голос Лучезарного.

Азофель стоял рядом с дубом, треснувшим до бледной сердцевины. У подножия расщепленного дерева лежало скорченное тело. Пряди светлых волос разметались по снегу.

— Это маркграфиня! — Рик Старый отвел волосы с лица и увидел, что на нем нет явных ран. Но женщина не дышала. — Чарм амулетов защитил ее тело, но не душу. Душа отлетела.

Лучезарный не стал дожидаться просьб или приказов кобольда. Со звуком, похожим на пламя, он поднял руку к небу, и она расплылась от запястья, достигая тех эмпирей, где плыла душа Джиоти, растворяясь в пустоте. И Лучезарный вложил душу обратно в тело.

Совершенно неожиданно, в момент слияния, когда свернувшаяся кровь снова потекла и душа ожила, встрепенувшись, Азофель ощутил сердцевину этой жизни, где рождался сон. Там была та же ясность, что в его собственном ядре, и красота этой ясности восхитила его. В середине каждого живого существа есть одинокая звезда, льющая свет, подумал он про себя, удивляясь, что никогда не думал об этом раньше.

Джиоти медленно села. Память по капле возвращалась в замутненный еще мозг. Чарм Азофеля наполнил ее и успокоил, пока она вспоминала. Когда у нее набралось достаточно сил, чтобы можно было встать, она пошла через лес к машине.

Рик поддержал ее, но глаза его смотрели на цепочку следов, оставленных в снегу Азофелем.

— Времени у нас в обрез, — стал объяснять кобольд маркграфине, увлекая ее под руку, чтобы ускорить продвижение по зимнему лесу. — Азофель становится тяжелее — все меньше света…

Слова замерли на языке Рика, когда он глянул в Ожерелье Душ и увидел приземистых, коренастых воинов в остроконечных шлемах, бегущих между деревьями с топорами в руках.

— Гномы! — Рик испуганно обернулся через плечо на пустые сосновые поляны и потянул Джиоти вперед. — В лесу гномы!