Пожиратель
Шрифт:
Но ещё больше болело в груди — так, что трудно было вздохнуть. Оглядев себя магическим зрением, я быстро нашёл ответ.
Карбункул. Твердый продолговатый кристалл в полпальца длиной засел у меня в груди в области солнечного сплетения и жёг изнутри. И даже не вполне понятно было, что с этим делать. Скорее всего, просто подождать, перетерпеть. Хотя под Аспектом Исцеления вроде бы стало чуть легче.
Албыс, влетев в комнату сквозь двери, заметалась внутри, как рассерженная тигрица в клетке.
— Всё-таки ты зря оставил её в живых, — снова принялась она за старое. — Ты не понимаешь.
— Тогда, может, мне и самому вздёрнуться на ближайшем суку? — зло огрызнулся я. — Я-то и сам такой же…
Отлепившись от стены, я стащил с себя китель и запыхтел, стягивая через голову рубаху. Оказавшись голым по пояс, развернулся спиной к висящему на стене мутному зеркалу, разглядывая через плечо всё ещё тлеющий синим пламенем узор, пробивающийся из-под кожи. Выглядело, на самом деле, впечатляюще, даже сейчас, когда свечение уже угасало. Круче любой татуировки.
Ведьма, издав изумлённый возглас, метнулась ко мне. Попыталась коснуться рун призрачной рукой, но тут же отдёрнула её, словно уколовшись. Пробормотала что-то на гортанном отрывистом языке.
— Знаешь, что это? — спросил я.
Она отрицательно замотала головой, не сводя с рун взгляда, полного ужаса и благоговения.
— Не ври мне! — процедил я. — Иначе, клянусь, я найду способ выжечь тебя окончательно!
Албыс вздрогнула, как от пощечины, и взглянула на меня.
— Зачем ты так, Пересмешник? У нас ведь уговор…
— Вот именно! Ты поклялась помогать мне, чем сможешь.
— Я и помогаю! И то, что я говорю про девчонку — чистая правда. Ты должен избавиться от неё.
— Насчёт этого даже не заикайся больше! — мотнул я головой. — Иначе и правда нашему уговору конец. Расскажи лучше про эти знаки. Что это за хреновины?
— Я… Я не знаю точно. Здесь поработал очень умелый и очень могущественный Ткач. Первый раз такое вижу. Создать амулет из живого существа… Да ещё и такой мощный…
— Амулет?
— Ты же уже кое-что понимаешь в этом. Это язык варман туур. Язык эдры.
— Насчёт рун-то понятно, я это давно уже просёк. Но в целом-то что это такое? Зачем эти узоры?
— Тут так просто не разберёшься. Очень много всего. Я сама плету в амулеты не больше пяти-шести рун, а тут их… десятки. Половины даже я не знаю. Что-то очень сложное. А те руны, что в центре… Запретные.
— Почему?
— Можно навлечь гнев варман туур. Хозяев тайги. Ледяных демонов, как вы их называете.
Я усмехнулся. Странно. Мы вообще-то и таких, как ты, называем ледяными демонами. Но, выходит, там, в лесу, водится и кое-кто пострашнее?
— Ты поэтому сказала «как он посмел?». Ну, там, в доме?
— Да. В тайге такие руны никто не плетёт. Боятся. Хотя… теперь хотя бы понятно, откуда у тебя эта сила…
— А конкретнее?.. Ну, говори, говори, ведьма, не заставляй переспрашивать!
Албыс, снова бросив взгляд на мои шрамы, неохотно проворчала:
— Пересмешник — слишком сильный дух для человечишки. Не удержать обычным способом. А этот амулет… Это что-то вроде ловушки. Правда, не пойму,
как ты вообще выжил. И рассудок сохранил. Ты помнишь, как это с тобой сделали?— Смутно. Это было в раннем детстве. А у Рады — и вовсе почти во младенчестве.
— А… — задумчиво покивала ведьма. — И ведь правда. Если взять совсем ещё неразумного детёныша, то… да, шанс есть. Хоть и малый. Но всё равно — рискованное дело. Чудо, что ты выжил.
Она снова замолчала, не переставая буравить меня взглядом своих зелёных глазищ, от которого становилось не по себе. Кажется, увиденное и правда произвело на неё сильное впечатление. От избытка чувств она даже не вполне контролировала свой облик и выражение лица. Сквозь маску соблазнительной рыжеволосой ведьмы проглядывало что-то звериное, холодное, безжалостное. Кто-нибудь повпечатлительнее меня наверняка бы содрогнулся.
Я же просто лишний раз напомнил себе о том, что албыс — никакая не ведьма. И вообще не человек. Это жуткое потустороннее существо, которое лишь притворяется человеком. Для неё эта смазливая мордашка, едва прикрытые полотняной рубахой груди и бёдра — не больше, чем маскировка, способ отвлечь моё внимание. Как пятна на шкуре хамелеона.
И логика, и чувства, и мораль её — тоже не вполне человеческие. Ни на минуту нельзя забывать, что она — монстр. Сколько людей она загубила, прежде чем мне удалось убить её там, в парке? А сколько на её счету за всю её жизнь — возможно, весьма долгую?
Да уж… Ну и напарницу я себе навязал на свою голову…
Я проковылял к кровати и рухнул на неё, даже не разворачивая матрас. Состояние было противоречивым. На тонком уровне я был просто переполнен эдрой — превратившееся в твёрдый карбункул Средоточие сияло, как сверхновая, все меридианы тоже превратились в широкие пульсирующие полосы. Но вот для самого организма эта энергетическая перегрузка стала серьёзно встряской. Меня колотила мелкая дрожь, по мышцам то и дело пробегали судороги, сознание то и дело мутилось.
Проклятье… И как я в таком состоянии сумею помочь Демьяну?
— А насчёт девчонки… — проговорила албыс, подлетая ближе. — Вы с ней очень похожи. И… будто бы как-то связаны.
— Это как?
— Не пойму пока. Надо подумать. Крепко подумать. И поглядеть на узоры. На твои и на её.
Я кивнул. Давно собирался этим заняться, но пока было как-то не до этого. Первым делом нужно, чтобы кто-нибудь подробно срисовал узоры с наших спин, перенес их на бумагу. Тогда с ними будет куда проще работать. Но кому это доверить? Логичнее всего было бы заняться этим самим — срисовать друг у друга, и всё. Но… я всё никак не мог подступиться к Раде с этой просьбой.
Сам на себя злился из-за этого. Наши с ней отношения вообще начали напоминать первую школьную влюблённость — в присутствии друг друга мы испытывали такую неловкость, что Варя с Жаком уже начали над этим подшучивать, а Демьян сурово зыркать. Велесов хоть ко мне и относится с уважением и заботой, но в отношении Рады его отеческие чувства приобрели какие-то болезненные формы. Так что я старался не подливать масла в огонь.
— Ну, а что ты поняла уже сейчас? Ты говорила про какой-то исток. Что это значит?