Практика и теория жертвоприношений
Шрифт:
?н оборвал сам себя, поздно вспомнив, где находится сам и где – его друзья.
– Некогда, хозяин! Пошли за мной! – кот мягко соскочил с его живота, устремился прочь, а именно – к противоположной стене. – Поспеши!
– Зачем? Что случилось? Где ты пропадал, Левиафан?
– Потом. р-раскажу по дороге. Бежим!
– Прости, но я не могу.
– Чего?
– Я, видишь ли, в тюрьме, и, – юноша потрогал цепь, - арестован.
– Фык-фык-фык! – скривился кот. - Нашел, чем удивить! Тоже мне пр-роблема!
Кот в два прыжка вернулся, снова вставая на задние лапы. Передние коснулись ошейника. Вальтер невольно поежился, когда
Пахнуло грозой. Что-то звонко хрустнуло, словно сломался хрустальный бокал. Шею юноши что-то укололо, и ?альтер невольно вздрогнул, когда на колени ему упал ошейник. Сон. Разумеется, это сон!
– Вот так. Хор-рошо! – кот отпрыгнул, задрав хвост. - Тепер-рь за мной!
?альтер с трудом поднялся на ноги, стараясь не опираться на руки. Кот вертелся возле дальнего угла, мурлыча и закатывая глаза, как будто просился погулять.
– ?от тут пр-роход. Надави пальцами, чтобы…
– Я не могу, - юноша присел на корточки, демонстрируя изуродованные ногти.
– Ого! И кто так с тобой?
– Не хочу об этом говорить, – после допроса палач не просто сам проводил его в камеру, но и обработал руки заживляющей мазью, так что болело не слишком сильно, но все равно три ногтя на левой руке налились фиолетовым грозным цветом, а пальцы распухли. Завтра ему обещали дыбу и каленое железо.
– Понятно. Давай сюда р-руку!
Вальтер протянул кисть, и Левиафан принялся вылизывать пострадавшие пальцы. Язык у кошака был жесткий, колючий, горячий. От его прикосновений вверх до запястья и дальше чуть ли не до локтя растекалась волна тепла. Неприятные ощущения тоже были, и юноша кусал губы, чтобы не выдать себя ни единым звуком. По сравнению с тем, что пришлось пережить днем, это была такая мелочь…
– Вот так-м вот, - оторвался от своего занятия кот. – А тепер-рь ищи пр-роход!
Вальтер немного размял пальцы. Боль действительно ушла, кажется, даже начала спадать опухоль. Во всяком случае, самые простые пассы ему удавались. Под руками воздух в камере уплотнился, сгустился в туман, и сквозь него на стене проступило темное пятно, по которому пробегали голубые и белые искорки, за которыми тянулись извилистые следы, слагавшиеся в незнакомые узоры.
Вальтер удивился. Ему еще ни разу не приходилось сталкиваться с такими чарами. Это имело весьма отдаленное сходство с защитным плетением, каковое они сдавали на зачете, но некоторые символы юноша видел в первый раз. Ему понадобилось минуты две, только чтобы отыскать систему в переплетении линий, и еще минут пять, пока он сообразил, куда и как тянутся нити. Но вот как ими управлять и что они означают?
Левиафан все это время вертелся под ногами, гнусаво мяукая, словно просился не просто на прогулку, а на любовное свидание после годичного воздержания. Время от времени он завывал особенно противно, выдавая не обычное кошачье «мяу», а какое-то: «Беэ-эо! Вэ-э-эо…»
– Можешь помолчать? – не выдержал Вальтер. - Я пытаюсь сосредоточиться?
Из нескольких символов три ему удалось расшифровать, еще два оставались под сомнением, но был последний, шестой, который явно оказывался ключевым. И что с ним делать?
– Уэ-э-э! – взвыл кот особенно противно.
– Знаешь, что?
–
– Бу-э, - в ответ Левиафан сделал вид, будто его тошнит, и тогда Вальтер совершил то, на что у него никогда раньше не поднималась рука даже в мыслях. Он размахнулся и… пнул кота ногой.
Тот от неожиданности вякнул и…
Пролетел сквозь стену.
Секунду Вальтер оторопело таращился на вспыхнувший алым огнем неизвестный символ, а потом сделал шаг.
Ему показалось, что его замуровали в стене. В нос, уши, рот словно набилась каменная пыль. Сдавило грудь, живот и пах. Юноша попытался всхлипнуть от боли, но воздуха не хватало. Нельзя было пошевелить ни рукой, ни ногой. Он был обречен оставаться тут навеки, застряв в стене и…
И тут его выбросило в коридор.
Легкие рвались от недостатка воздуха. В голове шумело и звенело, перед глазами все плыло. Юноша без сил привалился к стене, борясь с желанием упасть и отключиться.
– М-молодец, хозяин! Пр-рошел! – шершавый язык прошелся по его лицу. - Тепер-рь за мной! Не отставать!
– Что это было?
– с трудом выдавил он, выпрямляясь. Нет, он не спит. Такого во сне точно быть не может!
– Потом р-раскажу! Тихо. Молча. Одно твое слово и…
Уж что-что, а полог невидимости каждый студент учился набрасывать еще до первой сессии. А как иначе проскользнешь мимо бдительных дежурных? Как незаметно подсмотришь в работу отличника? Как подслушаешь, о чем за закрытыми дверями совещаются преподаватели? Как вообще что-то подслушаешь? Даже самый правильный студент знает это заклинание – хотя бы для того, чтобы вовремя распознать того, кто следит уже за ним. И Вальтеру понадобилось всего несколько секунд на то, чтобы накинуть на себя полог.
– За мной!
Задрав хвост, Левиафан решительно пошагал по коридору. Даже не пошагал, а продефилировал, как умеют только коты и хозяева жизни. Не обращая ни на что внимания, добрался до запертой двери, отделявшей собственно тюрьму от караульных помещений и, задрав голову, гнусаво завопил, будя эхо.
– Му-я-а-а-ао! Мэа-а-а-у-у! Уо-а-а-ау! Уй-я-а-а-ау!
Эхо проснулось, с готовностью подхватив кошачьи вопли. Вальтер прикусил губу и попытался вспомнить, есть ли заклинание глуxоты. Зато в одной из камер, мимо которой он только что прошел, послышался отчаянный вопль:
– Заткнись, скотина! Сволочи! Кто его сюда пустил?
– Уэ-э-э! – отозвался Левиафан на эту критику.
– Убейте меня! – в дверь камеры принялись чем-то колотить.
Кошачий концерт продолжался еще минуты три, за которые Вальтер успел от души посочувствовать обитателю соседней камеры, позавидовать глухоте стражников и проклясть их за ту же глухоту.
Наконец, с лязгом отодвинули засов. На пороге возник стражник с факелом в одной руке и табуреткой в другой. Левиафан испустил поcледнюю руладу и замолчал.
– Ты глянь-ка, и правда кот! – сообщил стражник кому-то за спиной. – И как ты туда пробрался?
Кот не удостоил его и взгляда.
– Ладно, иди, - стражник посторонился, распахивая дверь чуть пошире.
Левиафан не тронулся с места.
– Иди уже! – дверь распахнули ещё чуть-чуть.
Кот продолжал стоять.
– Эй, ты чего? Ты проходить будешь или нет?
Левиафан и ухом не повел. Вальтер, стоявший у него за спиной, начал слегка нервничать.
– Вот скотина, – стражник сплюнул и начал закрывать дверь. - Ну и оставайся тут до утра!