Практика и теория жертвоприношений

– Говорил я тебе, что она стерва, - шепнул другу ?льфред, - а ты не верил! Сам убедился?

– Я ее люблю, - также тихо, со вздохом, признался юноша. - А это… знаешь, мне кажется, это говорит не она.

– А кто? Поджелудочная железа?

– Это говорит не настоящая Лилия. Она… изменилась. Но я люблю ее и такую…

– Только вот такая Лилия тебя ни капельки не любит! – гнул свое парень.

– Ты ее совсем не знаешь.

– Да? – прищурился ?льфред. - Эй, Лилька!

– Чего тебе?
– откликнулась та.

– Ты как к Вальтеру относишься?

– Тише! – взмолился тот. Но было поздно.

– Тебе прямо сейчас ответить?

– девушка развернулась к парням. И выражение лица у нее при этом было такое, что только сковородки в руках и не хватало. – Или, может быть, сначала отыщете место для привала? Уже утро, если кто-то не заметил! Мы всю ночь на ногах! А вышли еще до заката!

– Ребят, правда, – выдохнул Гжесь. – Не пора ли…

Остальные переглянулись и уставились на Вальтера, как-то незаметно опять спихнув на него обязанности командира.

– Ладно, - смирился тот. - Ищем подходящее место и устраиваемся. Но к дороге не приближаться!

Подходящее место нашлось неподалеку. Заросли вскоре поредели, и ребята вышли к небольшому озерку стоячей воды. Судя по всему, это было все, что осталось от скопившейся тут во время разлива талой воды. Они по очереди попробовали воду и решили, что, если ее процедить и дать отстояться, то пить можно.

– Так, – начал распоряжаться Вальтер. – Гжесь ставит палатку. Альфред и Янко готовят костер. Лилия… хм…

– Варит кашу! – сообщил Янко, выуживая из громадного баула мешочек с крупой. - Соль есть, приправы тоже. Травки можно в лесу насобирать.

– А чего сразу я?
– попятилась девушка, пряча руки за спину.

– А то, что ты среди нас – единственная женщина. И из твоих нежных ручек мы готовы принять что угодно – даже отраву! – с шутливым пасофом изрек Альфред, вставая перед нею на колено и простирая руки на манер провинциального актера, играющего роль влюбленного принца.

– Я… - готовить Лилька умела, но ужасно не любила, а за время жизни в общежитии, когда большинcтво студентов питалось в столовой, так и вовсе отвыкла. - А ты, Валька?

– Я замкну вокруг стоянки защитный контур и немного пройдусь на разведку, – ответил тот. – Надо же узнать, есть ли поблизости человеческое жилье? Вдруг это нам пригодится?

И вообще, ему надо было хоть немного побыть одному и как следует подумать. Да, Лилия действительно изменилась, и эти перемены его немного пугали. С ними надо было немедленно что-то делать. Но как вернуть прежнюю Лильку Зябликову? И что делать, если изменить ничего нельзя? Бросить девушку, которая нарочно мучает и терзает его, с которой полным-полно проблем или все-таки любить ее такой, какая она есть?

Да, для него все решено. Любить. Изнывать от боли, мучиться, выть от тоски – но любить. Он слишком прикипел к этой девушке, прирос сердцем. Другая ему не нужна. Например, та же Она, дочка местного палача. Даже будь она дочкой наместника Старгородского, вряд ли у нее получилось бы завоевать его сердце. Эх, Лилька-Лилька, что ты со мной делаешь?

Чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей, юноша обошел выбранную полянку по периметру, ставя на кусты и деревья сигнальные метки. Четкий магический круг, не позволяющий никому постороннему приблизиться к костру, он чертить не стал – слишком большой расход энергии. ? вот установить охрану, которая предупредит, если мимо просто пройдет подозрительное существо можно. Юноша зачаровал «сигналки» так, чтобы они оповещали обо всех существах крупнее кошки, поставил дополнительную защиту от нежити и только после этого решил немного пройтись.

– Мрям!

Вальтер оглянулся. В двух шагах обнаружился Левиафан. Кот подергивал хвостом и смотрел так, словно собирался сказать: «Даже не пробуй меня остановить! Я с тобой, так и знай!»

– Как скажешь, - пожал плечами юноша.

Откровенно говоря, он радовался попутчику. В глубине души жила надежда, что мудрый Покровитель даст ему совет, как быть. Но кот молчал столь целеустремленно и самодостаточно, что нарушать его молчание Вальтер не решился.

Запах дыма и человеческого жилья они учуяли через несколько минут. Вернее, учуял Левиафан. Он вздыбил шерсть, поднял хвост трубой и, прошипев сквозь стиснутые зубы какую-то гадость, ускорил шаги, прыжками устремившись вперед. Вальтер, шагавший зa ним по пятам, тоже невольно прибавил ход, и вскоре заросли расступились, и он неожиданно для себя оказался на задах каких-то огородов.

Сходство с пустырем, который находился на окраине Старгорода-на-Одере, у речного обрыва, было до того разительным, что юноша невольно ущипнул себя – не снится ли ему это? Не сделали ли беглецы огромный круг, выйдя к городу с другой стороны? Но нет, дома были другие, крепостной стены не имелось и в помине, да и обрыва к реке тоже не наблюдалось.

Селение уже проснулось – над крышами поднимался в небо дым, где-то мычала выгоняемая в стадо скотина, звенели женские и детские голоса, скрипели ворота.

– Эй! Ты кто таков будешь?

Вальтер резко обернулся. На соседнем огороде из-за кустов разогнула спину какая-то тетка.

– Доброе утро, - поздоровался юноша.

– И тебе не хворать. Откуда взялся, спрашиваю?

– Мимо шел.

– Шел – вот и иди! А то ходят тут всякие…

– Да я не вор, - Вальтер постарался встать так, чтобы селянка увидела висевшее у него на боку оружие. - Я заплутал. Вчера из дому вышел, решил – засветло дойду. Да на свою беду решил через лес срезать. Сначала по тропинке шел, а потом в темноте, наверное, свернул не туда. Иду вот, иду…

На этом месте он иссяк.

– Откуда и куда шел-то? – прищурилась тетка и поудобнее перехватила тяпку.

Он замялся. Альфред уже давно бы сочинил правдоподобную байку, да такую, что эта тетка сама пригласила бы их в дом и славно угостила пирожками.

– Э-э…из гостей.

– Из каких-таких гостей?
– селянка шагнула к нему. Тяпку она держала так, словно молодость ее прошла в армии, где ей пришлось несколько лет сражаться алебардами в пешем строю.

Надо было назвать хоть чье-нибудь имя, но, как назло, ничего на ум не приходило.

– Я в Старгород иду, - все-таки рискнул он. - Старгород-на-Одере. Далеко он отсюда?

– Не знаю никакого Старгорода. У нас в Сосновке ни про какой Старгород не знают. Ни на Одере, ни на чем еще, - зачастила селянка. - И тебя тоже знать не хотим! Ишь, ты! Старгород-на-?дере ему подавай! Может, тебе еще и дань за двенадцать лет вынь да положь? Оружию он нацепил и думает, что все можно? Катись отсель, пока цел! Ваши тут уже побывали!

– К-кто наши? Они не могли… я… Когда? – в голове не укладывалось, что его друзья каким-то чудом успели в село раньше него. Разве что селянка его с кем-то спутала.