Практика и теория жертвоприношений

– С кем общение?
– Альфред даже остановился. - С ним?

– Да! По классификации «по-Ховратскому» личи выделены в отдельный отряд. И вообще, их относят к нелюдям, а не нежити. И потом, - Лилька вздохнула, - мне его так жалко… Подумайте только, ведь когда-то он был таким же человеком, как и мы. Он тоже жил… думал… надеялся на что-то. У него была семья. Его преследовали несчастья. Он был вынужден скрываться…

Вздохнув, она погладила лича по руке. Тот неожиданно ответил ей тихим ворчанием.

– Сам виноват! – сердито перебил Альфред.

– Что? – взвизгнула Лилька, ускоряя шаг, чтобы поравняться с собеседником. Лич двинулся следом за нею. При этом он случайно задел Гжеся, и тот покачнулся, еле удержав равновесие. – Малыш ни в чем не виноват! Он – несчастная жертва жестокой судьбы и обстоятельств…

– Ага, щаз! – фыркнул ?льфред. - Жертва! Два раза… Подумай, гениальный дрессировщик, как становятся личами?

– Ну, подумала. И что?
– Лилька воинственно уперла кулаки в бока. Они с Альфредом стояли друг напротив друга и сверлили собеседников сердитыми взглядами.

– А то. Как это происходит?

– Обыкновенно. После смерти, которая…

– После неестественной смерти человек становится упырем. А кто после неестественной смерти становится личем?

Девушка нахмурилась. До нее, кажется, стало кое-что доходить.

– Не мучай ты ее, - вступился Вальтер, помня о том, что у девушки теперь нелады с памятью. - Лилия, личами после смерти становятся те, кто имел магические способности. То есть, такие, как мы.

– Ну и что? – развернулась к нему Лилька.

Вальтер открыл и закрыл рот. До него внезапно дошло, кем теперь была Лилия Зябликова. Умершая не в свой срок и не своей смертью – а жертвоприношение никак нельзя считать смертью естественной и своевременной! – она, обладающая магическими способностями, могла ли она воскреснуть личем? Многое указывало на это. И от мысли, что перед ним два лича, юношу бросило в пот.

Но этого не может быть. Лилька, его Лилька – лич? Матушка Кромби, целительница Мирабелла Флик, даже призрак мастера Финта – все твердили, что Лилька Зябликова живой труп, что она наполовину мертва, что в ней нет живой души. Могли они ошибаться? Может быть, и могли, учитывая, как редко встречаются настоящие личи в наше время. Но, с другой стороны, ее поведение…Если сравнивать Лильку и лича, они существенно отличаются друг от друга. И все-таки жуткая мысль не хотела уходить.

– Ну, и что? – наседала на него девушка.

– Ничего, – выдавил он.

– А раз тебе нечего сказать, значит, я права! – гордо фыркнула Лилька и решительно продолжила путь. Вальтер, отступив к обочине, проводил ее взглядом.

– Ты чего?
– толкнул его локтем Альфред.
– Аж позеленел весь!

Но и другу юноша не хотел доверить посетившую его мысль.

На деревню наткнулись еще через полчаса. Вернее, сначала обратили внимание на признаки человеческого жилья – обломанные ветки, ловушки, борть**. Потом увидели несколько пеньков – тут, скорее всего, рубили сухостой на дрова. ?ще через несколько минут лес поредел, и путешественники выбрались на опушку, озирая открытое пространство.

(**Борть – дуплистое дерево, где селятся лесные пчелы. Бортники периодически посещают борти, забирая у пчел мед и воск. Прим. авт. )

Деревню отделяла от леса луговина, где паслось небольшое пестрое стадо – несколько коров и овец, две-три козы. Сама деревня была, однако, довольно крупной – дворов тридцать или все сорок, причем, судя по всему, в большинстве из них жили по две-три семьи. Затерянная в леcах Сосновка по сравнению с нею казалась хуторком.

– Чего будем делать?
– студенты расположились на травке. - Идти или…

Парни посмотрели на девушку и лича. Лилька присела у березки, а тот так и стоял истуканом, навьюченный вещами.

– Что вы на меня так уставились?
– насторожилась девушка.

– С ним туда нельзя, – решил Вальтер.

– Точно. Неправильно поймут, - поддакнул Альфред.

– С ним никуда нельзя, – слегка занервничал Янко.

Молчаливый Гжесь только кивнул.

– Это вы про что? Про Малыша?
– догадалась Лилька. – Но он же смирный! Малыш, сидеть.

Тот послушно сел. Не выпуская вещей из рук. Тут же потерял равновесие и завалился набок, суча ногами. Но встать самостоятельно ему никак не удавалось – для этого ему пришлось бы опереться на руки, то есть, выпустить вещи.

Парни некоторое время молча наблюдали за его потугами.

– Смирный, - кивнул Альфред. - Сильный. И просто уу-ужасно умный и сообразительный!

Вальтер вздрогнул. Опять на ум пришла мысль, что его Лилька тоже… м-м…Но нет! Что бы с нею ни случилось, он не имеет права ее бросить. Она ему нужна, а он нужен ей, лич она или кто. Да и ведет она себя совсем иначе!

– Скажи ему, чтобы он вещмешок отпустил, - посоветовал юноша.

– Без тебя знаю, – вздернула подбородок девушка, но совета послушалась. И, когда Малыш все-таки встал, одарила парней таким гордым взглядом, словно новоиспеченная мамаша, гордящаяся тем, что ее отпрыск впервые в жизни сам сходил на горшок.

– С этим все понятно, - отмахнулся Альфред. – Что будем делать? В село нам надо.

С этим никто не спорил. Хотелось спроcить дорогу до Коростеня и, если повезет, до Зверина. Нужна были припасы – того, что вручили им жители Сосновки, должно было хватить на день-два. Да и вообще…

– Кого-то надо заслать на разведку, - высказался Янко.

– Отлично. Ты и пойдешь! – хлопнул его по плечу ?льфред. – Гжеся возьми.

– Зачем?

– Ну, мало ли, какую от вас потребуют работу! Вальтера пускать нельзя, он уже в Сосновке «разведывал». Лильку – тоже. Я мозговой центр, меня беречь надо…

– Тоже мне «мозг», - фыркнул Янко. - Кто тебя командиром назначал? Мэтр Вагнер Вальтера поставил старшим! А Вальтер…

– Вальтер у нас сердце, – совершенно серьезно заявил парень. - А я – мозг. Мы работаем в паре. Так?

– Так, - кивнул юноша просто для того, чтобы заткнуть приятеля. - Давайте, Янко, cобирайтесь на разведку. Поспрашиваете, как до Коростеня добраться, ну и заодно новости местные узнайте. Вдруг в округе что-то подозрительное происходит? И, кстати, – добавил он, видя, что парни не спеша поднимаются, – деньги прихватите. Не заработаете, так прикупите чего-нибудь у селян!

С этим никто не спорил. Трое оставшихся студентов проводили удалявшихся приятелей внимательными взглядами.

Было начало лета, горячая пора – сенокос. Впрочем, летом каждый день горячий. Проходя через луг, заметили в другой стороне поля, где с утра уже прошлись мужики с косами, а теперь женщины ворошили подвявшую траву. В деревне было тихо. Дома оставались только старики и дети. Одни сидели на завалинках или копошились на дворе, другие играли посреди дороги.

Именно дети их первыми и увидели. Побросав игру, малышня застыла в оцепенении, тараща глаза, а потом с криками бросилась врассыпную.