Правила Барби

Челси закричала, испугано сжимаясь.

– Тебе повезло, что она выжила, – сказал я, пытаясь поймать ее взгляд, но она боялась смотреть на меня. – Ох, Челси, если бы она умерла, я клянусь, ты пережила бы то, что пришлось испытать ей, только тебе было бы в сотню раз больнее. Проваливай, пока мне удается себя сдерживать, исчезни из ее жизни, из этого города, а лучше из этой страны, потому что не могу гарантировать, что сдержусь и не прикончу тебя, если увижу еще хоть раз.

По ее щекам текли слезы, но я не чувствовал ни капли жалости, на самом деле желание прикончить ее не угасало ни на секунду, и даже когда она ушла, я не мог перестать думать обо всем этом.

Я ненавидел Челси, но больше всего ненавидел себя. Все это происходило по моей вине, ведь это я решил привести Челси в свой дом.

***

Несмотря на то, что Барбара ясно дала понять, что не желает меня видеть, я не собирался сдаваться и рано утром приехал в больницу, где первым делом поговорил с врачом о ее состоянии. Ее сердце, мозг и легкие не пострадали, и в целом Барбара шла на поправку. Я передал ей спортивный костюм, который отыскал в ее комнате, и сказал, что буду ждать у палаты.

Я прекрасно помнил, что вчера она сорвалась и выгнала меня, но я собирался все исправить. Я не хотел больше войны, которая с самого начала была всего лишь отражением моей глупости, я хотел наладить с ней отношения.

Барбара переоделась в свой костюм, и вместе мы направились к моей машине. Когда я пытался поговорить с ней, она не отвечала, более того, за все время нашей поездки, она даже ни разу не взглянула на меня.

– Барбара, я не посылал тебе тех пирожных, – не выдерживая напряжения между нами, поспешил напомнить я. На что она промолчала. Я ненавидел ее молчание. Пусть кричит, пусть дерется, пусть оскорбляет меня и обвиняет во всех смертных грехах, но только не молчит.

Я всю жизнь сталкивался с безразличием людей, но именно ее безразличие ощущалось больнее всего. Только не она.

– Барби…

Она снова проигнорировала меня.

Я остановился на светофоре и перевел свой взгляд на нее. Несмотря на то, что симптомы пережитого аллергического приступа отступали, она все еще не выглядела здоровой. Серовато-желтый оттенок кожи лица, вместо привычного розового румянца, губы бледные, потрескавшиеся и искусанные. Лохматая и поникшая, словно загнанная птица – красный кардинал, которому повыщипывали перья.

– Перестань тянуть со свадьбой, – сжимая в руках сумку со своим платьем, тихо сказала она.

– Сделаю все в кратчайшие сроки.

Через несколько минут мы были дома, я поспешил распахнуть перед ней дверь, и только Барбара вошла в поместье, на ее лице появилась гримаса отвращения. Я был рад даже этому, только бы она не была безразличной.

Я не знал с чего начать, и решил выбрать самое простое, что мог.

– Так чертовски дешево и тупо, – фыркнула она, оглядывая холл, заставленный десятками букетов роз нежно-розового цвета. Аромат в воздухе стоял такой сильный, что поместье Фостеров легко можно было спутать с заводом по производству парфюмерии. – Поздравляю, Фостер, ты уникальный обладатель черного пояса по тупости.

Ее слова ранили сильнее острого лезвия, Барбара все еще была зла, но разве можно ее винить за это?

– Почему это?

Она, наконец, взглянула на меня: холодом, который излучали ее глаза, можно было заморозить целый континент.

– Устроить оранжерею человеку, у которого накануне случился отек гортани. Ты и впрямь вознамерился отправить меня на тот свет, – фыркнула она, медленно направляясь в крыло для прислуги.

Убейте меня на хрен. Почему я не подумал об этом?

– Ты можешь занять гостевую – свою старую комнату, – сказал я, направляясь за ней. Она замерла и недоверчиво взглянула на меня через плечо. – Любую комнату? Хочешь, я предоставлю тебе мою спальню? Там огромная кровать и окна выходят на солнечную сторону.

Моя спальня была поистине королевских размеров, кроме того к ней примыкала огромная гардеробная и своя лоджия, если Барбара согласится, я мигом освобожу комнату и наполню ее всем тем, чего пожелает Барбара.

– Я предпочту остаться в той комнате, в которой ты разместил меня изначально. Там по крайне мере никто не трахался. Никто кроме меня. – В ее голосе отчетливо слышались издевательские нотки, она пыталась манипулировать и заставить меня чувствовать вину. Но Барбаре не требовалось пользоваться этими приемами, ведь я сам готов был шагнуть в это болото, я был чертовски виноват перед ней.

– Перестань упрямиться. Все твои вещи уже в гостевой. – Она тяжело вздохнула и направилась к лестнице, по пути хватая одну розу и крутя тонкий стебелек в пальцах.

– Цвет ужасный, – морща нос, пробубнила она.

– Это твой любимый – розовый, – хмуро заметил я.

Барбара усмехнулась, снисходительно покачала головой и уронила розу на каменный пол.

– Это персиковый, Джефри. Я терпеть не могу персиковый. Но подам тебе идею, ты можешь отправить по букету каждой с кем спал, цветы не виноваты в том, что ты самый настоящий кретин. – С этими словами она ушла на второй этаж.

Ее слова подняли в моей груди волну раздражения, однако я не собирался отступать от задуманного. Но как же я смогу наладить с ней отношения, если даже не в состоянии отличить персиковый от розового?

Глава 23

Барбара

Я устала.

Это не было преувеличением, я действительно чертовски устала. Я устала от обстоятельств, я устала от постоянных мыслей, курсирующих у меня в голове, но главным образом я устала от Фостера. Должно быть, моя несостоявшаяся смерть сильно повлияла на него. Я вернулась из больницы три дня назад и каждый из этих чертовых дней я видела перед собой его лицо и этот странный взгляд, который мне не удавалось прочитать.

Он преследовал меня! Ходил за мной по пятам, словно у него не было других занятий. Я могла выйти к завтраку в девять утра, а могла в двенадцать, неважно какое время я выбирала, он был в столовой, молча завтракал со мной, и отправлялся на работу. Думаете, на этом его странное поведение заканчивалось? Если бы! Вечерами я пропадала в семейном кинотеатре Фостеров и смотрела мультфильмы, и Джефри вдруг тоже просто необходимо было смотреть со мной мультфильмы.

И это еще было цветочками, сегодня Фостер перешел все границы.

Я проснулась среди ночи от холода и заметила тень у стены. Мне стало так страшно, что я вскрикнула и мгновенно села на постели, готовясь бежать прочь из комнаты.

– Тшш, не кричи, – попросила тень, поднимаясь с пола, и только тогда я смогла уловить в этом шепоте нечто знакомое.

Черт бы его побрал!

– Что ты здесь делаешь? – закричала я, прикрываясь одеялом, будто была обнажена, хотя на мне была пижама.

– Я…, – Фостер запнулся. Он возвышался над моей кроватью, словно огромный фонарный столб. – Ты странно дышишь после того как вернулась из больницы.