Правильный ход

И последняя ночь, когда я могу предаться этой фантазии.

— Извини. Я в порядке. Я просто отвлеклась на минутку.

Она делает глубокий вдох, собираясь с духом, когда ее взгляд останавливается на Максе, стоящем вдалеке с моим братом. — Знаешь, иногда я смотрю на него и безумно злюсь на тебя, потому что до меня ты спал с другой женщиной. Какая у тебя была наглость не подумать обо мне тогда, понимаешь?

У меня вырывается смешок, когда Миллер, как обычно, с юмором снимает эмоциональное напряжение, на ее губах снова появляется лукавая улыбка.

Обнимая ее за плечи, я целую ее в макушку. — Ты самая ревнивая женщина, которую я когда-либо встречал. Ты знаешь это?

Ее голова откидывается назад. — Ты встречался с другими женщинами?

— Очаровательна, как всегда, детка.

— Мне жаль, что я сегодня вела себя так.

— Все в порядке, Миллс.

Я быстро накрываю ее рот своим. — Ты же знаешь, я ценю все твои недостатки.

— Ну и черт. Я и не знала, что у меня они есть.

— Ммм! — Макс напевает, пытаясь произнести имя Миллер, когда мчится в нашу сторону, его маленькие ножки так усердно работают, чтобы сократить расстояние. — Ммм.

Я действительно надеялся, что она услышит, как он произносит ее имя, прежде чем уедет завтра, но видимо этого не будет.

— Вот мой любимый парень, — говорит она, наклоняясь, чтобы поднять его на руки. — Ты голоден? Я голодна. Пойдем поищем нам чего-нибудь перекусить.

С моим именем на спине и моим сыном на руках Миллер стоит в центре поля, выглядя совсем как я.

Она должна быть моей. Нашей.

— Ты идешь? — она спрашивает меня через плечо.

— Вы двое идите вперед. Мне нужно поговорить с твоим отцом.

— Хорошо. Скоро увидимся.

Она отходит от меня на один-единственный шаг, прежде чем я просовываю палец в петлю ее ремня, притягивая ее обратно к себе.

Вытягивая шею, я целую ее прямо здесь, посреди приусадебного участка, где все могли бы видеть, потому что это не просто интрижка. В нашей ситуации нет ничего отстраненного. Она — это все для меня, и я, черт возьми, не знаю, как с этим справиться.

Монти откинулся на перила скамейки запасных, болтая с человеком, которого я меньше всего ожидал увидеть на нашем семейном дне, учитывая, что он тренер третьей базы "Атланты".

— Привет, Эйс, — говорит Монти, кивая мужчине рядом с ним. — Ты знаешь Брайана Гулда, верно? Он входит в тренерский штаб ”Атланты".

— Да. — я нерешительно протягиваю руку, все еще не совсем понимая, почему здесь находится член команды, с которой мы играли вчера. — Приятно познакомиться.

— И мне тоже.

Его пожатие крепкое. — У тебя чертовски сильная рука.

— Мы с Брайаном были товарищами по команде на протяжении всей моей карьеры, — объясняет Монти. — Итак, мы просто вспоминали старые добрые деньки.

Ах, в этом гораздо больше смысла.

— Такой позор.

Брайан качает головой. — Ты ушел на пенсию. У тебя был такой большой потенциал, и ты отказался от всего этого.

— По уважительной причине, — поправляет Монти.

— Миллер здесь, так что я, наконец, представлю вас сегодня вечером.

— Монти, мы можем поговорить? — Я перебиваю.

— Все в порядке?

— Да, но нам нужно поболтать.

Монти кивает Брайану, и это простое движение заставляет его уйти, создавая уединение только для нас двоих. Я облокачиваюсь на перила рядом с ним, мы оба смотрим на поле.

— Ты просил меня прийти к тебе, если у меня когда-нибудь возникнет желание попросить Миллер остаться, — начинаю я. — И хотя да, я хочу умолять ее остаться, я не собираюсь этого делать. Мы оба знаем, что она не может, и я не хочу, чтобы она чувствовала себя обязанной мне или Максу, но я собираюсь сказать ей, что у нее всегда есть дом, где ее ждут, и я просто хотел, чтобы ты знал, прежде чем я скажу ей это.

Монти молчит, его внимание сосредоточено прямо перед собой, он просто кивает.

— Я имею в виду, если ты не против.

До сих пор в моей жизни не было отца с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать. Монти был не только близким другом, но и советчиком, когда у меня были трудности. Так что, хотя речь идет о его дочери, он нужен мне.

— Ты не собираешься просить ее остаться, потому что не хочешь, чтобы она чувствовала себя обязанной, или потому что боишься, что она скажет "нет", если ты это сделаешь? — наконец спрашивает он.

Ну… черт. Конечно, здесь всплывают некоторые внутренние страхи. Все хотят быть желанными, и да, я боюсь поставить себя в такое положение, чтобы просить кого-то хотеть меня, когда я привык к тому, что люди уходят.

Я больше не прошу — о помощи, и о том, чтобы кто-то остался. Я просто делаю это сам.

Но надежда на то, что мне не придется делать это в одиночку, что Миллер действительно хочет быть со мной, почти перевешивает страх.

— Я не хочу, чтобы она пожертвовала всей своей жизнью ради меня только для того, чтобы понять, что я не стою того, чтобы оставаться рядом.

Голова Монти поворачивается в мою сторону, но я не отрываю взгляда от поля.

— Тогда ты ее совсем не знаешь, если не видишь, как она смотрит на тебя, как будто ты лучшее, что случилось за ее двадцать шесть лет жизни.

Это привлекает мое внимание.

— Ты просто можешь им стать, — продолжает он. — После меня, конечно.

Эмоциональное напряжение снимается с помощью юмора, во многом в духе его дочери.

— Я буду говорить по собственному опыту. Она не чувствует себя обязанной твоему сыну, так что пусть эта мысль не приходит в твою голову. Она любит его так же, как я люблю ее.

Мы видим их вдвоем, медленно пробирающихся вдоль стола с едой. Миллер дает Максу кусочек сыра, затем доедает вторую половину сама, прежде чем перейти к следующему блюду и проделать то же самое.

Она действительно любит его. И он любит ее.

— Она не моей крови, но она моя дочь, — говорит Монти рядом со мной. — И она смотрит на твоего мальчика, который не ее крови, так же, как я смотрю на нее. Я вижу это все лето. Я наблюдал, как она влюбилась в двух людей одновременно, и это напомнило мне о себе, когда я встретил ее и ее маму. Она не сможет просто уйти от этого, независимо от того, попросишь ты или нет.

Монти наконец смотрит в мою сторону, глаза наполняются непролитыми слезами. — Я знаю, что она не смогла бы.