Правильный ход
Шрифт:
— Черт возьми, Монти. Надавливая на свои глаза, я возвращаю эмоции обратно.
— Какого черта?
Он хихикает, но смех получается водянистым и сдавленным.
— Все те разы, когда я просил тебя прийти ко мне первым, это не потому, что я думал, что ты недостоин просить об этом мою дочь. Это потому, что я заботился о тебе. У Миллер есть острая потребность быть лучшей в том, что она делает, даже если это не то, что она так сильно любит, и я хотела поговорить об этом до того, как ты поставишь на карту свое сердце. Кай, возможно, она не останется, но я могу обещать, что если
Я глубоко вздыхаю. — Я заметил это в ней, ее потребность быть лучшей. Как будто она ценит себя в отметках и достижениях.
— Да, — говорит он. — Она когда-нибудь рассказывала тебе, из за чего это?
— Не в прямо говоря, но у меня такое чувство, что это связано с тем, как вы двое стали семьей. Я думаю, что есть какое-то остаточное чувство вины. Как будто она чувствует себя виноватой за то, что оторвала тебя от той жизни, которой ты жил в то время, когда умерла ее мама.
Монти кивает, не отрывая взгляда от поля. Он прочищает горло. — Да, у меня было предчувствие, что именно это и происходит. Мы говорили об этом, но я не думаю, что она когда-либо по-настоящему понимала, что ничто в нашей ситуации не было жертвой.
Снова найдя Макса и Миллер, я смотрю, как мой сын лежит у нее на плече, аккуратно проводя руками по тому месту, где свисает ее майка.
— Ты любишь ее?
Спрашивает Монти.
— Люблю. До безумия люблю.
— Она может разбить тебе сердце.
— Я все равно буду любить ее.
— Я знаю.
— Я еще…
Я пожимаю плечами и делаю вдох.
— То, что слетает с уст этой девушки? Кто, черт возьми, ее вырастил?
Между нами раздается смех, эмоциональный момент приостанавливается, пока мы наблюдаем за моим сыном и его дочерью вместе.
Монти удовлетворенно вздыхает. — Просто знай, что я полюбил ее первым.
Я киваю. — Я всегда буду любить ее.
Слева от меня Кеннеди вприпрыжку поднимается по лестнице в блиндаж, а за ней по пятам следует не кто иной, как Дин Картрайт. Я бы мгновенно растерялся, если бы кто-нибудь из команды противника зашел в наш блиндаж, но Дин? Все мои чувства находятся в состоянии повышенной готовности.
Мне не нравится этот парень, но лично мне он никогда ничего не делал. Однако он годами нападал на моего брата, пока мы росли, и после смерти нашей мамы я делал все что мог, чтобы защитить Исайю.
Дин учился в конкурирующей средней школе и спал с любой девушкой, с которой, как он узнал, встречался мой брат, из-за чего у Исайи появился настоящий гребаный комплекс, когда дело доходило до отношений, ведь у него ни разу не было преданной партнерши, которая ему не изменяла. Он постоянно наговаривал на него всякую чушь на поле, и хотя моему брату нравится притворяться, что его это не трогает, правда в том, что в глубине души Исайя чувствителен.
Поэтому я годами держал Дина подальше от него, если только мы не играем против "Атланты", как в эти выходные. Любой, кто создает проблемы с моим братом, автоматически становится проблемой для меня.
— Что по твоему ты здесь делаешь?
Спрашиваю я, спрыгивая с перил блиндажа.
На лице Дина появляется самая раздражающая ухмылка, когда он поворачивается в мою сторону.
— Игра завтра, Картрайт.
Тревис делает шаг вперед. — Тебе здесь не рады.
— Что с вами не так, ребята? Сегодня
День семьи. — говорит Кеннеди— Именно, — восклицает Исайя. — Его не должно здесь быть.
Дин поворачивается к моему брату, и эта раздражающая ухмылка превращается в оскал Чеширского кота. Знающий и напыщенный. Он делает шаг ближе к Кеннеди, отчего мой брат краснеет.
Исайя делает быстрые шаги к ним двоим, но я перехватываю его, кладя руки ему на грудь, чтобы удержать.
— Отъебись от нее нахуй, — шипит он через мое плечо.
Глаза Кеннеди в замешательстве прищуриваются. — Почему ты так себя ведешь?
— Да, Исайя.
Дин кладет руку Кеннеди на плечо. — Почему ты так себя ведешь?
— Убери от нее свои грязные гребаные руки, или, клянусь Богом…
— Перестань вести себя как ненормальный пещерный человек, — отчитывает Кеннеди. — Ему разрешено быть здесь. Дин — мой сводный брат. Остынь.
Клянусь, при этих словах весь стадион замолкает. Тело моего брата застывает у меня под рукой, когда я встречаюсь взглядом с Миллер, сидящим напротив.
— Сводный брат? — Спрашивает Миллер. — Значит, твоя сестра…
— Да, — соглашается Дин. — Моя сестра — бессердечная сука. Я из команды Кеннеди, так что не беспокойся об этом.
Губы Миллер изгибаются в улыбке, и я не уверен, что все это значит, но уверен, что она расскажет мне позже.
— Кенни, — скулит мой брат. — Пожалуйста, скажи мне, что это какая-то дурацкая шутка.
— Ты такой драматичный. Это не шутка. Папа Дина и моя мама поженились, когда мы учились в старших классах. Так что будь мил, успокойся. Сегодня День семьи.
— Да, Исайя.
Дин подмигивает моему брату. — Будь милым. Сегодня День семьи.
Глава 34
Миллер
— Ты в порядке?
Я нахожу Исайю с миской крендельков на коленях, он сидит и дуется в одиночестве в блиндаже, пока на поле продолжается Семейный день.
— Нет.
Занимая место на скамейке рядом с ним, я отправляю в рот крендель. — Ты не можешь винить ее за то, что она в некотором роде связана с этим парнем.
— Я ни в чем ее не виню. Она буквально ангел, который не может сделать ничего плохого в моих глазах, но я могу винить ее мать за то, что у нее ужасный вкус на мужчин и она вышла замуж за того, кто как я могу только предположить, является дьяволом, учитывая что Дин Картрайт сам отродье сатаны.
Я падаю вперед от смеха.
— Это не смешно, Миллер. Это наихудший из возможных сценариев.
— Не-а. Могло быть и хуже.
Он усмехается. — Что, черт возьми, может быть хуже чем то, что Кенни состоит в родстве с Дином, мать его Картрайтом?
— Они могли бы спать вместе, так что я считаю «сводный брат» это победа.
Карие глаза Исайи расширяются, когда я наблюдаю, как осознание проносится в его голове. — О Боже, ты права.
Свесив ноги со скамейки, я хватаю еще несколько крендельков.
— Кстати, с днем рождения, — говорит он, прижимаясь своим плечом к моему.
— Спасибо тебе.
— Будет хреново, если тебя не будет здесь, путешествующей с нами. Все остальные няни были отстойными.
Боже, я не хочу думать о другой няне. Я даже не спросила Кая, каковы его планы относительно ухода за Максом, когда я уйду, в основном потому что какая-то часть меня не хочет представлять кого-то другого на моем месте.